Белый орел, Красная звезда (ЛП)

Нам нужно 300 000 комплектов обмундирования (шинели, кители, брюки, носки и ботинки) с доставкой в Варшаву самое позднее через 2 недели. Из Вашего подвижного состава во Франции нам нужно срочно по крайней мере 200 локомотивов и 2000 вагонов.

Если эта помощь не будет нам немедленно предоставлена, вся линия нашего фронта с большевиками может быть прорвана в любой момент и случится худшее, что можно ожидать.

Ваш преданный и покорный слуга, И.Я. Падеревский”^[59]

Польское правительство размахивало большевистским пугалом перед глазами союзников при каждом удобном случае. Однако 24 октября Черчилль с сожалением ответил, что Британский кабинет отказался принять польскую просьбу.^[60] Кабинет установил принцип, что “обязанность предоставления помощи польской армии лежит на всех союзниках в целом, и только затем, и в меньшей степени, на Великобритании.^[61] При этом главную тяжесть снабжения поляков должна была взять на себя Франция, принимая во внимание факт, что британцы помогают Деникину”.^[62] Сам Черчилль охотно вооружил бы любые антибольшевистские силы, включая поляков, но в Уайт-Холле не все разделяли его мнение. В ноябре ему удалось подарить Польше 50 аэропланов, а в феврале он помог полякам в закупке излишков германских винтовок. В обоих случаях министр иностранных дел лорд Керзон заявлял премьер-министру протест из-за неуважение к решениям Кабинета.^[63]

Французское правительство было сговорчивее. Оно выделило Польше 375 миллионов франков в качестве кредита на военные расходы. Вначале польская закупочная миссия, возглавлявшаяся в Париже генералом Помянковским, должна была оплачивать все поставки по текущим рыночным ценам, включая трофейные немецкие винтовки Маузера. Позже была разрешена пятидесятипроцентная скидка, например, за важные артиллерийские припасы со складов “Восточной Армии” в Салониках и Галатее. Около двухсот миллионов франков было израсходовано на покупку австрийских винтовок Маннлихера в Италии, вместе с партией самолетов “Балилла”

Правительство Соединенных Штатов предоставило кредит в пятьдесят шесть миллионов долларов для оплаты закупа оставшегося во Франции американского военного снаряжения. Главной проблемой для Польши была транспортировка этих закупок на родину. Были доступны только три пути: первый через Италию (Турин-Вена-Краков), второй через Германию (Кобленц-Коттбус-Лешно), третий - морем до Данцига. Первый путь часто перекрывался чехословаками; второй был перекрыт до мая 1920 года немцами; третий перекрывался вначале из-за забастовок данцигских докеров, а затем был перерезан красной кавалерией в августе 1920-го.

Россия, разумеется, не могла напрямую обращаться за зарубежной помощью. Красная Армия могла получать лишь плоды труда рабочих и крестьян, и то, что удавалось отбить у врагов. До завоевания Донбасса в 1919-м, она могла рассчитывать только на два крупных оружейных завода, в Туле и в Симбирске. Они производили меньше 50 000 винтовок в месяц для армии, которая в июле 1919 года насчитывала два миллиона человек. Более сложного военного снаряжения не производилось вовсе. Первый авиационный двигатель в Советской России выпустили в июне 1920 года. Общее количество построенных или восстановленных аэропланов к концу 1920-го года составляло 462 единицы. Поскольку нужды советского Западного фронта имели низкий приоритет до конца 1919 года, состояние вооружения и снабжения здесь должно было быть много хуже, чем на польской стороне. Однако нужно признать факт, что значительная часть британской помощи для Деникина, стоимостью в сто миллионов фунтов, продолжила свой путь на большевистские склады. Таким образом, союзники, не желая того, снабжали обе стороны польско-советской войны.

Фото 8. Советский аэроплан "Ньюпор". 1919-20.

Польско-советский фронт был значительно пополнен во время и по окончании периода тайных переговоров. Поляки, будучи менее занятыми, получили фору. В то время как общая численность постоянно повышалась, количество людей на самой линии фронта было значительно сокращено. Таким образом, тактические резервы сконцентрировались в Вильно, Гродно и Каменце-Подольском, стратегические же резервы находились в самой Польше. Польская оккупация Померании, закончившаяся в феврале 1920 года, и прибытие в Верхнюю Силезию и Тешин союзных гарнизонов для проведения плебисцитов, позволили высвободить еще несколько воинских частей. Соответствующим образом, в ответ на новое расположение войск изменялась и структура командования. По приказу от 19 марта 1919 года статус главного командования был существенно повышен. Главнокомандующему Пилсудскому был присвоен маршальский титул. Генерал Станислав Халлер был утвержден начальником Генерального штаба. Четыре отдельных “фронта” на востоке были реорганизованы в армии. Белорусский фронт был переименован в Первую армию, под командованием генерала Зыгадловича, Полесский фронт стал Четвертой армией генерала Шептицкого, Волынский фронт стал Второй армией генерала Листовского, Восточно-Галицийский фронт стал Шестой армией генерала Ивашкевича. Министр военных дел, генерал Лесневский, отвечал за десять дивизий, которые продолжали комплектоваться и обучаться в тылу.

Столь значительное внимание к военному строительству обеспечивалось быстрым расширением размеров Советской России. В глазах поляков приближающаяся война напоминала бой Давида с Голиафом. Выживание Польши зависело от успеха первого удара, который помешал бы России мобилизовать ее превосходящие ресурсы. Упреждающий удар означал атаку на юге, где зима заканчивалась раньше. Детальный план этого наступления был подготовлен в феврале 1919 года генералом Тадеушем Кутшебой из планового бюро армии.

Соответствующий приказ содержался в письме I отдела Генерального штаба от 22 декабря 1919 года. В нем содержались распоряжения министерству военных дел привести армию к началу апреля в состояние готовности, “достаточной не только для отражения нападения большевиков, но и для окончательного решения российского вопроса”.^[64]

Советская подготовка началась с запозданием. Западный фронт по-прежнему был обойден вниманием. Хотя авторы сталинской эпохи обычно утверждали, что Троцкий несправедливо усиливал Западный фронт, чтобы расстроить дела на фронтах, где действовал Сталин, этому есть мало доказательств. Наверняка после падения Вильно Красная армия не имела никаких резервов. Несмотря на мнимые усилия Троцкого, один из полков 8-й дивизии состоял всего из сорока человек. До конца 1919 года Западный фронт не получил никаких выгод от изданного в июле 1919-го декрета о регулярной и единой Красной Армии. Особая мобилизация рабочих, железнодорожников, членов партии и преступных элементов весной 1919 года, в дополнение к призывникам 1900 года рождения довела численность армии до 2.300.000 человек, а в феврале 1920 она пополнилась еще на 550.000 новобранцев 1901 года рождения. Но очень немногие из них отправились на запад, если вообще такие были. Поэтому 15-ю (латвийскую), 16-ю (Западную) и 12-й Волынскую армии передали под командование Военного Совета Западного Фронта в Смоленске, а единственным пополнением был контингент латышей для борьбы с Деникиным и формирование рабочих батальонов. После Нового Года, однако, ситуация стала быстро меняться. Польская разведка так подытожила рост советских дивизий на польском фронте:

1 января 1920 г. - 4 пехотные дивизии, 1 кавалерийская бригада

1 февраля 1920 г. - 5 пехотных дивизий, 5 кавалерийских бригад

1 марта 1920 г. - 8 пехотных дивизий, 4 кавалерийские бригады

1 апреля 1920 г. - 14 пехотных дивизий, 3 кавалерийские бригады

15 апреля 1920 г. - 16 пехотных дивизий, 3 кавалерийские бригады

25 апреля 1920 г. - 20 пехотных дивизий, 5 кавалерийских бригад^[65]