История украинского народа. Автобиография

¹ «Устав» и «Правила» братства я журналов «Былое», 1406,11.

сов, очевидно, нельзя объяснять одними цензурными стеснениями. Вероятно, жизненный опыт охладил мечты юности, а очередные, существенно важные для украинского народа задачи, выдвинутые ходом русской жизни, заставили стушеваться далекие мечты об устройстве славянского мира. Но с другой стороны очевидно также, что идее полного и всестороннего национального развития украинской народности не представлялась еще с полной ясностью кружку «Основы».

Самый факт, что центром украинского движения конца 50-х и начала 60-х годов сделался Петербург — правительственный центр, удаленный от украинской территории, показывает, как слабо было еще это движение, как связано о деятельностью немногих единиц. Но сам по себе этот петербургский период остается светлым моментом в его развитии. «Основа», несмотря на свое кратковременное существование и ограниченность своей национальной программы, сделала большое дело, «впервые объединив национальные элементы Украины на довольно прогрессивной платформе и связав украинское движение с прогрессивными и демократическими течениями великорусского общества.

Украинское движение, подготовившее в своей литературе вопрос об освобождении крестьян гораздо раньше и глубже, чем это было сделано в литературе великорусской, в этот момент, когда освобождение крестьян стало злобой дня для всей интеллигента в России (в конце 50-х и начале 60-х годов), слилось в первых рядах освободительного движения и в тесном общении с кртгь. В цлиях направленных к просвещению народных масс, украинская интеллигенция шла тоже впереди великорусской, напр. в развитии воскресных школ, в проведении народного языка в начальном обучении, и находила полное сочувствие поддержку в тогдашних великорусских деятелях по народному образованию. Петербургский комитет грамотности ходатайствовал в 1862 г. о введении в народных школах Украины преподавания на украинском языке. В его списке рекомендованных для народного чтения книг этого года число украинских книг почти равнялось числу великорусских (позже, в издании списка 1867 г., когда направление комитета изменилось, украинских книг уже не было).

Вообще это время отличается отрадной близостью и солидарностью представителей украинского и великорусского прогрессивного движения. В «Основе» принимали участие и великорусские ученые и писатели; с другой стороны, петербургский украинский кружок принимал участие в предприятиях и манифестациях прогрессивного характера, предпринимавшихся великорусскими писателями. Так, напр,, имена Шевчеика, Костомарова, Кулиша Марка Вовчка и др. виднелись среди подписей под протестом против юдофобских выходок известной части

печати в 1858 г, Это было очень ценное единение, так как раньше украинские народники нередко тяготели в сторону реакционного великорусского славянофильства, встречая со стороны «западников» иногда довольно и резкое неприязненное отношение (как резкая до неприличия выходка Белинского по адресу Шевченка). Теперь завязываются прочные связи украинства с прогрессивными великорусскими течениями, много обещавшие той и другой стороне.

С этой точки зрения перерыв, произведенный цензурными стеснениями, рассеявшими петербургский кружок, был особенно неблагоприятен для украинского движения. Интеллигенция великорусская, а с нею и украинская (в России) продолжала жить кипучею жизнью; время выдвигало один за другим новые вопросы « политического и общественного характера. Украинское же национальное движение, прерванное в своем органическом развитии почти десятилетним аптрактом, когда получило возможность проявить признаки жизни, принуждено было начать с того, на чем его представители остановились во время «Основы», т. е. историко-этнографических интересов и элементарных для этого нового времени, неясных народнических стремлений. Вследствие этого прогрессивной части общества оно казалось каким-то анахронизмом и с тех нор сделалось для нее предметом снисходительного сожаления — или даже известной неприязни.

Деятельность кружка «Основы* была прекращена в 1863 г., когда на украинофилов было брошено подозрение в связях с польским движением, и «польская интрига» стала с тех пор для известной части печати в России обычным оружием борьбы против украинского движения. Этих глашатаев «польской интриги* не смущало то обстоятельство, что именно с польской стороны новое украинство встречалось с ожесточенной враждой. В разгар украинофильского движения в начале 1800-х гг. польские помещики Киевской губ. засынали администрацию доносами на украинофилов, обвиняя их в стремлении ниспровергнуть существующий строй, а галицкие Поляки, считая местное украинское движение интригой австрийского правительства, усердно стараются вооружить это последнее против представителей украинского движения, обвиняя их в анархизме и тяготении к России.

Неосведомленность правительственных сфер давала благоприятную почву для противоукраинской агитации. Подвергались запрещению такие вполне невинные украинофильские органы, как «Чернигове Листок*. Издание украинских учебников встретилось с непреодолимыми затруднениями. Начались гонения на воскресные щколы. Целый ряд представителей украинского движения подвергся административным высылкам и разным преследованиям.

М.С, Грушевский

Наконец, на украинскую литературу обрушивается полная проскрипция. Министр внутренних дел (Балуев), ссылаясь на мнение большинства Малороссиян, которые якобы «весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может» , полагает начало новому курсу правительственной политики по отношению к украинскому движению. Подозревая в украинском движении влияние «политических замыслов Польши», а в распространении грамотности и просвещения среди народа лишь благовидный предлог для политической пропаганды, он в 1863 г. предлагает цензурному ведомству разрешить к печати на украинском языке только беллетристику, а книг учебных, популярно научного и религиозного содержания и вообще предназначаемых для народа не разрешать впредь до сношения министра с другими ведомствами¹,

Против такого огульного воспрещения решительно восстал министр народного просвещения (Головин), находя неуместным проектированный министром внутренних дел поход против украинского языка, как такового. «Сущность сочинения», — писал он в своем возражении — «мысли, изложенные в оном, и вообще учение, которое оно распространяет, а отнюдь не язык или наречие, на котором оно записано, составляют основание к запрещению или дозволению той или другой книги, и старапие литераторов обработать грамматически каждый язык или наречие и для сего писать на нем и печатать — весьма полезно в видах народного просвещения и заслуживает полного уважения»². Тем не менее, распоряжение Валуева осталось в силе, было очень энергично поддержано со стороны духовного ведомства, наложившего в это время свое вето на издание священного писания на украинском языке, а не в меру ретивая цензура перестала разрешать к печати вообще все написанное на украинском языке — даже и беллетристику.

Литературная работа была остановлена в России почти на целое десятилетие. Но развернувшуюся энергию движения нельзя было остановить этими репрессиями и в результата эта первая проскрипция украинского слова в России вызвала первый исход украинских деятелей из России в Галицию.

¹ «Чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом (малороссийском) языке, которые принадлежат к области изящной литературы, пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться (Отношение министра в книге М. Лемке Эпоха ценаурных реформ, стр. 302).

² Там же, стр. 306.

@ 367

Лнтератураю начатках литературы на народном языке упомянутая работа П. Житепкого об «Энеиде» и указанные выше работы Н. Петрова и В. Перетца; Для литературы XIX в.; Н, Петров; Очерки украинской литературы XIX в., 1883, и обширный разбор это книги И. Дашкевича в отчете о 18 присуждении премия Уварова петербургской академией; Огоновский: «История литературы русской», Львов, II—IV, 1886—1894, и новые, более популярные очерки Ив. Франка» Иарнс украинсько-руськой лигературн (1910) и С. Ефремова; История украинского письменства (1911). Для 40-х годов; Ал. Грушевский; Б сорокових рокнв (Записки тов. Шевченка г. 83, 85 и 89), и статьи в Журнале Мин. нар. проев, и Известиях петерб. академии (1908—1913). О кружке «Основы* — И. Стешенко «Украннськи шестидесятники», в Записках Киев, укр. и. тов т. II.