История украинского народа. Автобиография

Этот «поворот подготовлялся постепенно. Приверженцы высшей культуры и «салонного языка», за неимением такового на месте, действительно давно уже стали обращаться к великорусской книжной речи, и свое «язычие» уподоблять этой последней. Это тяготение было поддержано сношениями с некоторыми русскими панславистами, особенно Погодиным. За чисто литературным тяготившем пошло и политическое. Русское вмешательство в венгерскую кампанию надолго оставило импозантное впечатление в Галиции, через которую проходили русские войска. Они напоминали о существовании в могущественном соседнем государстве русской веры и «русского языка» (сумароковского типа), довольно близкого к книжным упражнениям Галичан. Вздыхая нод гнетом польской шляхты, галицкие «патриоты» с удовольствием останавливали свои мечты на русском царстве, так резко и беспощадно подавлявшем у себя стремления Поляков к восстановлению исторической Польши. Николаевская Россия рисовалась мечтающим Галичанам — священникам и чиновникам — в идеальных чертах. Погром Австрии под Садовой оживлял надежды на вмешательство русского правительства в австрийские дела. Ожидали близкого разрушения Австрии, и русская оккупация Галиции казалась совсем близкой.

В таких обстоятельствах представители «москвофильского» течения (как оно было названо) в Львовской газете «Слово» 27/VII1866, под впечатлением Кениггреца, выступили с новым credo, которое затем было разработано в подробностях. Галицкие Русины, гласило оно — один народ с Великоруссами; нет никаких Русин, есть только один прусский народ, от Карпат до Камчатки. Украинская речь — говор «русского язы

ка», отличающийся только произношением, и «в один час» Галичанин может научиться говорить по-великорусски; под таким заглавием вышло тогда и руководство. «В один час выучиться Малорусину по великорусски». В виду всего этого трудиться над созданием народной украинской литературы — праздная затея: есть готовая великорусская литература, которую нужно только усвоить.

В этом направлении пошло большинство галицкого общества, в числе его и люди, так недавно (на Соборе 1848 г. и в того временных изданиях) защищавшие самобытность и отдельность украинского языка, необходимость национального развития Русин на народной основе и поддержания тесных связей с Украиной. Во главе их оказался один из представителей «троицы» Яков Головацкий, занявший новооткрытую кафедру украинского языка и литературы во львовском университете (1849) и возвеличивший тогда украинский язык громкой фразою, получившею значительную популярность¹. Теперь него, как многих других, подхватила москвофильская волна. К консервативным бюрократическим симпатиям этой священнической и чиновничьей «интеллигенции» как нельзя больше Подходила дореформенная Россия (прогрессивная Россия 60-х, и последующих годов была и осталась им неизвестной и чуждою), а общественной инерции и лености мысли этих косных, реакционных элементов чрезвычайно благоприятствовала москвофильская постановка русинского вопроса.

«Патриотам» этого калибра она чрезвычайно облегчала положение: несомненно, легче было признать положении Галиции безвыходным и возложить надежду на оккупацию ею Россией, чем работать над организацией народных сил, развитием просвещения и экономического благосостояния народа и рисковать личным благосостоянием, вступая в борьбу за народные интересы с Поляками и правительством. Русский путешественник, посетивший в 1860-х гг. Львов, рассказывает о галицки# патриотах, встреченных им на замковой горе: они объяснили ему, что на своих прогулках высматривают, не нриближаются ли освободители — русские войска¹.. В ожидании этой блаженной минуты считалось достаточным приобщиться общерусской культуре, посвятив «один час», не

¹ «Вандтке называет его прекраснейшим из славянских, Мицкевич — из русских языков, Бодянский превозносит его поэтичность и музыкальность и ставит наравне с греческим и итальянским, Коубек и Мацеевский считают его лучшим чешского, Раковецкий сожалеет, что он не сделался господствующим во всей России, а знаменитый великорусский писатель Даль Луганский признает ему первенство пред великорусским народным и книжным языком» («Розправа ояэыцеюжно-русскнм», 1850).

376

более, изучению великорусского языка¹, и почивать под сенью польскоавстрийского режима, устраивая под ее покровом свое собственное благосостояние.

Но рядом с этим клерикально-бюрократическим большинством выступает меньшинство — особенно из тогдашней молодежи. Последней украинское движение в России, оживившееся как раз тогда, с конца 50х годов, было симпатичнее официальной Рооеии, а народная украинская литература с ее демократическим и народническим направлениями и ромаптическими мечтами о козачестве — ближе и понятнее и по языку, й по содержанию чем великорусская литература «времен очаковских и покоренья Крыма», с которой носились москвофилы (иначе «староруссы» или «твердые» Русины). Эта молодежь находила более достойным работать над улучшением положения своей порабощенной народности, чем желать расплыться в «русском море», и предпочитала обрабатывать народный язык — «язык пастухов и свинопасов», как его презрительно называли приверженцы «салонного» языка, чем «штокать» и «какать» с изучившими «в один час» великорусский язык своими «твердыми» земляками. Среди этой молодежи широко распространяется идеализация козачины (студенты и гимназисты даже одевались «по-козацки»). Украина для нее является священной землею, «Кобзарь* Шевченка — евангелием. Представители этого направления стараются приблизиться к языку украинских писателей, как образцовой обработке народного языка, и в своей литературной деятельности примыкают к украинскому литературному движению, получив и название «украинцев* или «народовцев*.

В 1862 г. выходит первый литературный орган этого направления — «Вечерници*, литературный еженедельник, в значительной степени заполненный перепечатками произведений украинских поэтов и прозаиков. Но этот кружок народовцев был еще слишком слаб; «Вечерници» не просуществовали и года, и журналы, основывавшиеся взамен их (Мета, Нива, Русалка, 1863—66), были тоже не долговечны. Только с 1867г. налаживается журнал «Правда» и издается потом до 1880 г. Так как в России украинские периодические издания не могли выходить вовсе, то «Правда* до некоторой степени, служила органом всеукраинским, насколько это возможно было при цензурных стеснениях, не допускавших ее, как и других галицких украинофильских изданий, в Россию.

¹ Это изучение ограничивалось обыкновенно усвоением нескольких слов, употреблявшихся где попало, когда «изучивший» хотел щегольнуть своим образованием. Вследствие этого великорусский язык «твердых» Галичан сделался притчею во языцех. Только в самое последнее время москвофильская молодежь нисколько основательнее усвояет великорусский язык.

@ 377

Это было именно время, когда поборники национального развития украинской народности в России, встретясь с категорическими запрещениями правительства, приходят постепенно к сознанию необходимости перенести свою деятельность в Галицию, создав из нее своего рода духовный украинский Пьемонт, — приют, где бы украинство могло двигаться и развиваться, не испытывая перерывов и крушений, постигавших его в России. Между тем, как правительственные и официозные круги России поддерживали москвофилыжие издания и организации Галиции¹, приверженцы украинского возрождения в России приходят на помощь неокрепшим, медленно развивавшимся побегам галицкого народовства. Материальной и моральной поддержкой, личным влиянием, перепиской, сочинениями, сотрудничеством в галицких изданиях они содействуют развитию национального движения в Галиции и создают почву, на которой оно могло осуществлять свою национальную программу в культурной, социальной и политической сфере.

Конечно, это развитие украинства в Галиции, плоды которого обыкновенно оставались совершенно недоступными для более широких кругов в России, далеко не вознаграждало за лишение возможности работать в этом направлении у себя дома, непосредственно для украинского населения России, — но все же давало возможность движения, прогресса. Поэтому наиболее деятельные и энергические приверженцы украинского движения переносят свою деятельность в Галицию, особенно в периоды наиболее резких и полных запрещений украинского слова в России.