История украинского народа. Автобиография

XXIX. УКРАИНСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ В АВСТРО-ВЕНГРИИ.

В Галицин наличность известного культурного и национального роста, созданного подъемом ее единственной тогдашней интеллигенции — униатского духовенства, вполне определенно дает себя чувствовать в первые десятилетия XIX в. Вопрос о преподавательском языке в народных школах, в которых польская шляхта хотела заменить украинский язык польским, существенно задев национальные интересы Русин, послужить поводом к первым вполне определенным выступлениям с их стороны в защиту своих национальных прав. В 1816 г. митрополит Левицкий по инициативе каноника Могильницкого, крупнейшего из представителей нарастающего культурно-национального движения, «обратился к правительству с ходатайством о введении преподавания на русинском языке во всех народных школах. Когда же комиссия по школьному вопресу постановила уже известное нам решение о введении в народных школах преподавания на польском языке, митрополит внес протест против этого. Несколько позже (1822) Могильницкий предложил мемориал в защиту полноправности и важности русинского (украинского) языка; выраженные тут мысли были затем развиты им в трактат «Ведомость о русском языке»¹, изданном в 1829 г, в нольском извлечении, по адресу польской шляхты, под названием: «Rozprawa о jezyku ruskira». Это быль первый ученый трактат в защиту украинского языка и поэтому перепечатывался много раз в Австрии и в России — все в том же сокращенном виде². По инициативе того же Могильницкого основано было в Перемышле в 1816 г. первое русинское общество для распространения просвещения среди народа на народном языке; впрочем, несмотря на свой очень скромный, клерикальный характер, общество это встретило сильнейшее противодействие со стороны польского духовенства и базилиаа и сразу все заглохло.

Гораздо успешнее были труды по организации русинских частных (церковных) школ, которыми приходилось вознаграждать население за

¹ Напомню, что в этом «этимологическом» правописании и нужно читать как и.

^г Полный текст издан только теперь — Украинско-Русский Архив т. V, 1910.

утрату официальной народной школы, получившей польский характер после известного нам решения школьной комиссии. Стараниями духовенства, душею которых был тот же Могильницкий, в короткое время создана была очень значительная сеть начальных (приходских) и низших (т. н. тривиальных) школ: напр. в 1833 г. в неремышльской епархии считалось 385 приходских («парохиальных») и 24 «тривиальные» школы. Для приготовления учителей была организована своего рода учительская семинария в Перемышле. Для потребностей этой новой школы составлялись учебники; являлась надобность в грамматике языка, который должен был служить и языком преподавания и предметом «литературной обработки, и это обстоятельство ставило на очередь вопрос об отношении литературного и преподавательского языка к народной стихии.

В 1820-х годах этот вопрос еще не имеет позднейшей остроты и принципиальности. Авторы первых известных нам грамматик склоняются к народной стихии, хотя и считают нужным «очищать от грубых заблуждений простонародной речи», приближая ее к старой книжной и церковнославянской речи. На такой точке зрения стоит Могильницкий в своей оставшейся неизданной, недавно отысканной «Грамматике языка словено-русского», составленной в 1820-х гг., и другой перемышльский каноник Лавривский, приготовлявший также грамматику (известную лишь в рукописных фрагментах).

Принципиальным и жгучим вопрос делается в 1830-х гг., когда народный язык получает новых убежденных и горячих сторонников. Тут сказывалось уже непосредственное влияние и славянского возрождения, один из видных деятелей которого Б. Копитар специально интересовался украинской народностью и усиленно советовал галицким Ружнам развивать книжный язык на чистой основе народного. Еще более влияли, конечно первые пробы литературной обработки народного языка в восточной Украине. Начинается полемика между защитниками церковного книжного языка и народной речи. Автор первой печатной западноукраинской грамматики, Мих. Лучкай, из угорской Украины, и автор первой галицкой грамматики Иосиф Левицкий, склонявшиеся в сторону книжного языка (а первый и в сторону литературного великорусского), вызывают протест со стороны галицкого грамматика Юсифа Лозинского, довольно решительно (ее без непосредственного влияния Копитара) ставшего на сторону народного языка (1833—34).

Еще более решительную позицию занимает в этом смысле кружок молодых богословов, образовавшийся в львовской семинарии в 1830-х гг., и под влиянием указанных выше факторов, а также тогдашней революционной польской пропаганды в Галиции, усвоивший народнические и вообще прогрессивные взгляды. Во главе его стояла так называемая «

25 Зак. 35

русская троица»¹, от которой выводится обыкновенно национальное возрождение галицких Русин: Маркиан Шашкевич, Яков Голованкий и Иван Василевич, в начале 30-х гг. слушавшие философию и богословие во Львове. Под влиянием первых литературных произведений и опытов народоизучения в восточной Украине, кружок этот также занимается изучением истории и словесности украинского народа, собирает этнографический материал и пробует свои силы на народном языке, который стремится провести в церковную проповедь и практику. Шашкевич потом приобрел значение первого народного поэта Галиции; Головацкому выпало на долю стать первым патентованным учёным украиноведом — профессором украинского языка и литературы на новооснованной кафедре львовского университета; Вагилевич, живой, импульсивный, занимался понемногу всем: историей, словесностью, археологией, этнографией.

Но их начинания были встречены в официальных кругах очень неблагоприятно: настроение здесь с 1780-х годов изменилось радикально. Местная австрийская администрация подозрительно отнеслось к симптомам нового украинского движения. Имея достаточно хлопот с польским национальным движением, она опасалась новых затруднений с оживлением русинского общества, проявлений с его стороны каких либо свободолюбивых стремлений и в результате — национальных конфликтов.

Тот же Копитар, о котором мы только что говорили как о стороннике национального возрождения галицких Украинцев, как ревностный австрияк, подал австрийскому правительству мысль обезопасить австрийских Украинцев от нежелательных влияний российской Украины, и результатом его представлений было последовавшее в 1822 г. воспрещение ввоза в Австрию книг церковной и гражданской печати. Первый альманах «Зоря*, составленный кружком Шашкевича, попавший в руки Копитара как цензора был отослан им, для большей надежности, на заключение митрополита и в конце концов запрещен»(1834). Свой новый альманах — «Русалка Днистрова», составленный из народных песен и собственных произведений еще более осторожно, чем «Зоря*, кружок Шашкевича, чтобы избежать австрийской цензуры, издал в Пеште, но когда книгу прислали во Львов, всю ее конфисковала цензура, и только в 1848 г. добились ее выдачи.

Специальная цензура, учрежденная для местных украинских изданий и порученная одному из наиболее реакционно-настроенных представителей униатского духовенства Вен. Левицкому, с величайшею подозрительностью относилась ко всему, что выходило из рамок традиции.

¹ Я напомню еще раа, что в Галиции удержалась и доселе традиция русского имени, и тут называют «русским» яаык и племя украинское.

Грамматика Лозинского подвергалась запрещению, потому что цензура заметила в ней реформационные тенденции в области языка, нарушающие «основную черту русинского характера — консервативность*. Совершенно невинные вещи: книги церковного содержания, оды в честь императорского дома конфисковались потому, что были написаны недостаточно архаическим церковным языком или напечатаны не церковным, а гражданским шрифтом. Строго лояльные исторические произведения отдавались на всякий случай на просмотр Полякам, «чтобы предотвратить трения между обеими сторонами».