Танец Опиума (СИ)

Однако Саске даже бровью не повёл, как будто бы привык и не считал подобные отношения между родителями и детьми чем-то неправильным. На самом деле, Харуно такое прохладное отношение пугало. В её собственной семье, конечно, не было родителей, однако с братом взаимоотношения были более тёплые, что ли. Как бы то ни было, но Сакура прекрасно понимала, что большую роль играет воспитание, и то, что принято у одних, может для других показаться странным и далёким.

— Матушка, познакомься, это Сакура Харуно, девушка Саске и моя лучшая подруга.

— Что за матушка? — хохотнула та без капли лицемерия. Искренность была её своеобразной фишкой. — Вы в каком веке живёте?

Братья Учиха заулыбались, но улыбки их были скорее выражением вежливости, нежели являлись душевным порывом. Женщина протянула Сакуре руку, спеша наконец закрепить их дружбу лёгким рукопожатием.

— Микото Учиха, — пропела она высоким сопрано. — Мать твоего молодого человека и лучшего друга.

Сакура охотно отозвалась и крепко пожала женскую миниатюрную руку. Микото первым делом заглянула в глаза новой знакомой и приятно обрадовалась той простоте, с коей столкнулась. Женщина уже давно мечтала о том, чтобы в окружении её сыновей наконец появился кто-то, помимо заядлых головорезов. Это желание сбылось в самом лучшем виде.

«Это девочка, — подумалось Микото. — Она оказывает огромное влияние на моих сыновей».

— Сильно ушиблась? — учтиво поинтересовалась она.

— Нет, что вы, Микото-сама, всего лишь царапина!

Тёмные глаза матери устремились на старшего из сыновей.

— Итачи, дорогой, с тобой хотел поговорить отец, — с досадой в голосе прошептала женщина.

Глаза Саске сделались двумя щелками, и он с недоверием покосился сначала на мать, а затем на брата. Его рука крепко стиснула ладошку Сакуры, а последняя в свою очередь заволновалась. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы сегодняшний праздник был испорчен.

Итачи в последний раз глянул на Харуно, а затем развернулся на носочках, совсем как солдат, и скрылся в другой комнате. Звук его удаляющихся шагов некоторое время заполнял комнату, а затем исчез, оставив после себя гробовую тишину.

Микото волновалась не меньше Саске. Муж послал её в гостиную с одной только целью: попросить Итачи заглянуть к нему. Женщина, и без того измученная угрызениями совести, не находила себе места на стуле, всё время ёжась и вздрагивая. Однако она смогла найти в себе силы для улыбки, поднять тёмные глаза и мягко спросить:

— Ну, а теперь время историй. Расскажите, как вы познако…

— Зачем вы приехали? — напрямую спросил Саске, оборвав мать на полуслове. Сакура пихнула его в бок, призывая быть повежливее.

Микото несколько приуныла, опустив голову и наклонившись вперед. Она сцепила руки в замочек и напряглась, подбирая верные слова.

— Саске, милый, я понимаю, в семье Учих отношения детей и родителей не самые лучшие, но…

— В последний раз, когда я виделся с вами, отец отправил меня в Мортэм, обозвав заигравшимся ребёнком, а ты не обмолвилась ни словечком.

Сакура крепче сжала руку младшего Учихи, чьи глаза были пугающе пустыми. Микото виновато посмотрела на сына.

— А что я могла сказать? — шепнула она. — Отец заслужено наказал тебя, и я…

— Была счастлива избавиться от меня?

— Нет! Совсем не так!

Сакура молчала, боясь вставить своё слово. Она ещё ни разу не присутствовала на семейных разборках и данное «представление» было ей в новинку.

— Вы сослали Итачи в два года к родственникам, а меня ты почти не знала, хоть и находилась всегда в соседней комнате.

— Саске, — с мукой в глазах выпалила женщина, — обычаи обязывали меня выполнять то, что мне указывали. Я любила вас обоих! И ты даже не представляешь, как мне было тяжело расставаться с твоим старшим братом и не видеть тебя месяцами, хоть ты и был… в соседней комнате.

— Брехня, — холодно отозвался Саске. — Если бы ты хотела, то сделала бы то, что считаешь нужным. Несмотря на все обычаи и законы.

Он поднялся со своего места и двумя шагами добрался до дверного проёма.

— Куда ты? — спохватилась Сакура, приподнявшись.

— Прогуляюсь.

— Надолго?

Саске смягчился, вдруг вспомнив, что Сакура не виновата в его плохом настроении.

— К столу вернусь, — шепнул он, натянув измученную улыбку, и добавил: — … любимая.

***

Итачи запер на замок дверь в кабинет, чего не делал с момента появления в этом доме. Он всегда был довольно гостеприимен и не пользовался подобными механизмами, чтобы отгородить себя от той или иной занозы в заднице. Однако отец настоял на строгой конфиденциальности и не пожелал, чтобы дверь оставалась открытой нараспашку.

В кабинете было темно. Поэтому Итачи включил свет, заняв своё излюбленное место у окна. Его мысли путались. Законный наследник явно не горел желанием тратить минуты на разговоры с отцом.

— Итачи, ты не глупый мальчишка, в отличие от своего брата, и, наверное, догадываешься, по какой причине я приехал сюда собственной персоной, — тише обычного проговорил Фугаку, опустившись в кресло и прожигая взглядом спину своего сына.

— Мой брат Глава Десяти Отделов, — мрачно заметил Итачи. — И он отлично справляется со своими обязанностями для «глупого мальчишки».

— С каких пор ты защищаешь его? — хохотнул мужчина, приятно удивившись изменениям в отношениях сыновей.

— Это во-первых, — продолжил Итачи, словно бы не замечая вопроса отца. — А во-вторых, да. Я в курсе того, что сегодня мне официально будет передан титул Главы семьи.

Фугаку нахмурился, не совсем одобряя поведение сына. Что-то изменилось в нём, но что именно отец так понять и не мог.

— Итачи, — мягче отозвал он. — Не ставь всё в штыки. Мы с твоей матерью приехали к вам не для того, чтобы вы злились и обижались на нас.

— Лично мне безразличен ваш приезд, — с холодной взвешенностью проговорил Итачи, рассматривая летящие снежинки за окном. — Что вы есть, что вас нет — суть одна. Мы с братом привыкли жить без вас.

Фугаку замер. Он, конечно, давно понял, что его старший сын перестал зависеть от мнения своих родителей ещё в пять лет, когда лишился своих воспитанников, но никогда по-настоящему не подозревал, что Итачи плевать хотел на собственных родителей. Его внимание и вежливость оправдываются семейными традициями, но внутри — пустота, закаленная чужой кровью и горами трупов.

Отец всегда смотрел на сына с гордостью, понимая, что воспитал настоящий образец подражания, но с тем же был испуган его извечно холодным сердцем. И, верно, Итачи никогда не посмотрит на него с любовью и не обнажит перед ним душу. Ибо слово «отец» потеряло у сына настоящий смысл и затонуло в безразличии, как корабли тонули в морях. Таково одно из проклятий Учих.

— Тебе придётся смириться с нашим присутствием, — твёрже отозвался Фугаку, решив играть по правилам сына.

Итачи промолчал. Ему нечего было добавить, да и не хотелось.

— Меня интересует вот что, — продолжал тот. — Что это за девчонка в вашем доме? Почему она живет с вами? И… почему ты всё ещё не женился на ней?

— Её зовут Сакура Харуно, — последовал спокойный ответ. — Живет с нами, потому что так захотели я и брат. Не женился, потому что она девушка Саске.

Фугаку задумчиво потёр подбородок. Щетина уколола его пальцы.

— Давай не будем превращать меня в слепого дурака. Как будто я не видел твоего взгляда. Несчастно влюблённый в девушку своего брата. Как романтично. Как трогательно и трагично.

И снова молчание. Слова застряли в глотке двадцатипятилетнего брюнета.

— Завязывай, Итачи, — нахмурился отец. — Ты ведь знаешь правила.

— Она девушка Саске, — настойчиво повторил законный наследник. Его глаза превратились в стёклышки, безотрадно глядящие на мир как будто бы через плотный туман.

— Саске ещё мальчишка! Эта девочка всего лишь забава для него. Отбери у младенца игрушку — он начнёт орать, но дай ему новую и более дорогую — успокоится.

— Отец, — Итачи постарался говорить ясно и чётко, чтобы каждое его слово добралось до отца и ему не пришлось повторять одно и то же, как попка-дурак. — Сакура — девушка Саске. И он любит её…