Танец Опиума (СИ)

— Ты тоже её любишь, — оборвал его Фугаку. — Это на лбу у тебя написано. Я ещё удивляюсь, как Саске этого не заметил…

— Всё это неважно.

— Это важно! — рев поднялся на весь кабинет. — Напомни, сколько тебе лет?

— Двадцать пять, — спокойно отозвался Итачи.

— Совсем скоро тебе исполнится двадцать шесть, и тебе нужна жена и наследник. Если хочешь — возьми. Ты знаешь правила: в первую очередь Глава семьи, а младшие подбирают то, что оставили старшие по статусу.

Итачи медленно повернулся в сторону отца, не изменившись в лице. Глаза его горели безмерным равнодушием, и, казалось, парню не было интереса до слов отца.

— Сакура любит его.

— Эта девчонка любит и тебя.

— Она выбрала Саске.

— Она выбрала того, кто в своё время постарался. Это же бабы, Итачи, и они требуют внимания! Всё, что им нужно, — зрелищ и войны между их ухажёрами.

— Ты слишком плохого мнения о ней, — холодно отозвался Итачи, потеряв всякий интерес к разговору. Ему не терпелось выйти из этого кабинета и присоединиться к Саске и Сакуре. Занять почётное место во главе новогоднего стола, произнести речь в честь праздника и обменяться подарками. Единственное, чего он желал, — оказаться в этот самый миг в кругу своей настоящей семьи. Однако до этого было ещё далеко, и Итачи молча приходилось терпеть нравоучение своего отца.

— Советую тебе заняться своей личной жизнью… — с угрозой в голосе процедил Фигаку, поднимаясь с места.

— Иначе что? — сорвалось с языка у Итачи.

— Иначе я сам займусь ею.

Молодой брюнет хохотнул, и этот смех показался Фугаку каким-то чересчур жутким и пугающим. Если бы его положение не заставляло горе-отца быть бесстрашным перед лицом опасностей, то он бы уже давно испугался, как мальчишка. Стоило ему встретиться с безотрадными глазами Итачи, которые в его беспокойных снах приобретали цвет крови, Фугаку видел не своего сына, а дьявольское отродье.

Глава семьи подозрительно прищурился и процедил сквозь зубы:

— Я сказал что-то весёлое?

— Безусловно, — ответил Итачи так, словно разговаривал со своим другом о какой-то ерунде. — Отец, ты ни разу за все двадцать пять лет не заботился о моей личной жизни, а тут вдруг проявил интерес. Если тебе нужен наследник, я тебе его предоставлю… без жертв Саске.

— Означает ли это, что Сакуру ты всё равно не оставишь? — ещё тише прошипел отец, вот-вот готовый разозлиться на сына.

— Безусловно. Мне нравится проводить с ней время.

— С каких пор ты заделался защитником собственного брата? — вспыхнул, как спичка, Фугаку. — Ты всю свою сознательную жизнь презирал его, а тут вдруг готов отказаться от своего счастья, лишь бы лизнуть жопу Саске!

Итачи отошёл от стекла и двинулся вдоль стены к своему креслу. Он шёл неспешно, заведя руки за спину и сверкая глазами в полумраке. Фугаку сознательно пошёл на отчаянный шаг и задел гордость своего сына. Со стороны это выглядело как гнусный плевок в лицо, однако за эгоизмом, нетактичностью и жесткостью скрывались определённые мотивы. Высокий, как и его сын, мужчина с прорезавшейся сединой на макушке хотел только одного от своего старшего сына — чтобы Итачи был счастлив в любви так же, как и он.

Фугаку с самого начала понял, кем являлась эта загнанная в угол простушка. Девушка, чьё благородное происхождение сомнительно. Однако она без труда отыскала путь к сердцу, казалось бы, бессердечного человека. Харуно, безусловно, была дурнушкой, и её старший сын любил её больше собственной жизни, хоть и выдавал это за простую симпатию. Ох, Фугаку знакома эта ситуация — и он однажды повстречал девушку, для которой до сих пор готов свернуть горы. Однако у него не было братьев-соперников, и делить свою любовь с кем-то другим ему не доводилось. Отец желал своему сыну только добра и готов был пожертвовать ради него даже благополучием Саске. Мужчине казалось, что «младшенький» легче перенесёт потерю, а вот Итачи до конца своей жизни не найдёт своему сердцу приюта.

— Ты никогда не пытался взглянуть на Саске с другой стороны, — с досадой в голосе сказал Итачи, проведя рукой по спинке офисного кресла. — С той, которая отличается преданностью, постоянством и… особой степенью привязанности. Лично я увидел другую сторону монеты совсем недавно, но ни разу ещё не пожалел об этом. Знаешь, как говорится в случаях, подобных нашим, отец?

Тот изогнул бровь, не совсем понимая, к чему клонит его сын.

— Называй человека свиньей, он свиньей и станет, — пояснил Итачи, остановившись. — Мы с тобой называли Саске безответственным ребёнком, а он… всего лишь играл свою роль. Это мы создали неконтролируемого шалопая. Моему брату просто не повезло уродиться вторым в семье, где боготворят всегда только наследника. Моему брату не повезло унаследовать нрав собственного отца и стать, в конечном итоге, заложником своих генов, — брюнет тоскливо улыбнулся. — Саске всегда стремился нагнать меня во всём. Быть умнее, стрелять лучше, прыгать выше, стать популярнее меня среди девушек. Он всего лишь следовал инстинктам, которые говорили ему о лидерстве. Не буду отрицать, возможно, у Саске даже больше потенциала к управлению всей системой, нежели у меня. У него есть желания, а у меня нет ничего. У него глаза… горят жизнью, а у меня отдают холодом. Его любят, меня — боятся. Ему хотят верить, мне — подчиняться. Ему приходят на помощь, а я же жду, когда указание по спасению моей шкуры будет выполнено. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что Саске чем-то хуже меня и заслуживает быть обманутым собственным братом.

Фугаку прикрыл уставшие глаза и потёр переносицу. Его руки сжались в кулаки, и он не сразу сообразил, как лучше объяснить сыну, что в его планы входит сделать жизнь Итачи лучше, но никак не попортить её Саске.

— Итачи, сынок… — начал было мужчина, однако он был прерван.

— Сынок? Ты и мать для меня посторонние люди, и нас связывает только кровь. Если хочешь наладить отношения с сыном, то лучше для нас всех, если это будет Саске.

— Итачи, — спокойно продолжил Фугаку, сделав вид, что ничего не слышал. — Саске сможет найти замену этой девушке, а ты — нет.

— Не сможет.

Несколько долгих минут в кабинете повисла гробовая неуместная тишина. Итачи своими пустыми глазами всматривался в пустоту, а Фугаку пытался подавить в себе вспыхнувший гнев, но, увы, так и не смог этого сделать.

— Да что ты нашёл в этой девчонке?!

— А что ты нашёл в своей жене? — спокойно парировал Итачи, упоминая как будто бы не свою мать, а какую-то постороннюю женщину.

— Моя жена не металась из стороны в сторону! Она не металась от меня к моему младшему брату, как шлюха!

— Не смей, — отрывисто отчеканил Итачи таким тоном, словно приготовился убить очередного несчастного.

— Я всего лишь называю вещи своими именами. Я уже наслышан о её замашках бегать от одного к другому от случая к случаю. Даёт надежду то одному, то другому. И выбрала она Саске не потому, что была влюблена по-настоящему, а потому, что так было проще. Ибо из вас двоих более терпеливый ты, и ты можешь ждать и заниматься самопожертвованием. Неплохо она тут устроилась.

— Что ты хочешь сказать? Что она с нами из-за денег? Или из-за влияния? Или потому, что хочет быть обезглавленной или до смерти запытанной? Или ты хочешь сказать, что ей по нраву наблюдать смерти и убивать самой ради нас?

— Я хочу сказать только то, что она глупая, заурядная бабенка…

— Не путай глупость с наивностью.

— И она играется с вами по своей наивности?

— Она не играется с нами. Она пытается…

— … любить вас обоих сразу, — закончил за него Фугаку. — Вот только за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь. Если эта потаскушка не выберет тебя, она не выберет никого, — не обращая внимания на угрозы, процедил мужчина, резко вскакивая с дивана. — Уж это я могу тебе обещать.

— Отец, — произнес Итачи тем самым голосом, которого боялся Фугаку: предельно спокойным с приторным привкусом. — Если ты ещё раз отзовешься о Сакуре подобным лексиконом, я буду вынужден… убить тебя. Убить точно так же, как и всех до тебя.