Танец Опиума (СИ)

Что касается Саске — встречи с ним были частыми, но бессмысленными. Микото пыталась что-то сказать ему, но достучаться уже не удавалось. Её собственный сын безумно любил маму, несмотря на то, что всё детства был вынужден терпеть притеснения со стороны отца и брата и беспомощность и безучастность со стороны собственной матери. Однако парень поступал так, как ему вздумается, благополучно игнорируя её нравоучения, пусть сын и питал тёплые чувства и жуткую привязанность к Микото.

Для Саске девушки были всего лишь марионетками, на которых он срывал всю свою злость и обиды за грехи своих родных и близких. С подросткового возраста он только и мог, что разбивать сердца тем, кто был в него влюблён по глупости и молодости, использован, а затем брошен. И с каждым годом всё усугублялось. Мать теряла связь со своим сыном, невольно отдаляясь от него, а затем и вовсе потеряла, когда в очередной раз не встала на сторону Саске и позволила ему уехать в Мортэм. Она до сих пор не могла забыть, с какой надеждой смотрел на неё младший из сыновей, когда отец крыл его благим матом. И пусть наказание соответствовало проступку, однако факт оставался фактом — Микото снова осталась в стороне, когда Саске ждал от неё поддержки… хотя бы один раз в жизни.

Время шло, Микото интересовалась жизнью своих сыновей, но правды становилось всё меньше, а сплетен — больше. В итоге она осталась ни с чем, сидя у окна, горюя о собственных детях и коря себя за то, что позволила своему, пусть и любимому, но повёрнутому на традициях мужу разлучить её с Итачи, едва тому не исполнилось два года. А затем упустила своего сына, так и не набравшись храбрости вставить своё слово поперек горлу Фугаку.

Минувшего не вернёшь, но когда её муж сообщил Микото, что на Новый Год они поедут с ней в гости к сыновьям, счастью женщины не было конца. Она не рассчитывала на то, что её сыновья в корне изменили свою жизнь — Саске так и не отказался от случайных связей, а Итачи даже не задумывался о женитьбе.

«Наверное, им не хватает женского внимания, — думала Микото, когда спешила открыть входную дверь, чтобы приятно удивить своих сыновей внезапным приездом. — Надеюсь, они скучали по мне, или хотя бы вспоминали».

Ох, как же она ошибалась! Открыв дверь и обнаружив на извечно равнодушном лице Итачи мягкость и весёлую полуулыбку, женщина поняла, что никогда не являлась той, кого бы её старший сын искренне любил. Его чёрные глаза, наполненные теплотой, были устремлены не на неё. Они были направлены на маленькую девчушку справа от него. Микото вдруг осознала, что, упустив момент однажды, она навсегда лишилась счастья быть главной женщиной в жизни Итачи. Теперь-то первое место занимала та, что на его руках. Теперь эта незнакомка грелась его любовью.

Переведя взгляд на Саске, женщина не заметила прежней озлобленности и чувства обделённости. Теперь не наблюдалось и наличия внезапных вспышек гнева и неуправляемой злости. Капризный ребёнок, которым брюнет всегда был, исчез так же незаметно, как и шансы Микото заслужить прощения у сыновей. Саске никогда не слушал свою мать, но эту девушку он слушал, слышал и прислушивался. И глаза его горели добротой и привязанностью.

Микото была растеряна переменами, и эта маленькая, укутанная в шарфы, шапку-ушанку и меховой пуховик девчушка казалась ей полной противоположностью её самой. Боевая, сильная духом и упрямая, новая знакомая заменяла её сыновьям не только родную мать, но и всех тех родственников, которых братья были лишены с самого детства. Хотя в-чём-в-чём, но в любви Саске к ней брюнетка не сомневалась ни разу, ни полразу. Хоть что-то осталось прежним. Не сказать, что Микото была зла на неё или чувствовала зависть.

«Мы же с ней обе дурнушки», — подумалось тогда Микото.

Женщину вполне устраивал выбор её сыновей, однако оставалось неясным только одно: кто из двух был награждён счастьем быть с девушкой, а кто — обречён на существование без неё.

Однако момент был испорчен, и Микото в который раз убедилась, что сыновья рады видеть её в той же степени, что и её радовала разлука с ними.

В любом случае, после злосчастного инцидента, если его можно таковым назвать, Итачи мигом отослал свою мать за льдом, а затем вернулся к ней только для того, чтобы учтиво поздороваться, а затем забрать то, что нужно для компресса, и умчатся к другой женщине — той, что не бросила его.

Как бы то ни было, но сейчас её не было рядом с сыновьями, которые носились с дурнушкой, как курицы с яйцом.

— Обычно, родственников встречают иначе, — пожала плечами Сакура, пытаясь разбавить угрюмое молчание хотя бы одной нелепой репликой.

— «Обычно» не подходит к нашей семье, — спокойно проговорил Итачи, накладывая на ушибленную ногу компресс.

— Последний раз я видел их два года назад, — буркнул Саске. Он устало присел на табуретку возле Сакуры, отказавшись наконец от затеи найти какую-нибудь мазь. — А Итачи — пять лет назад.

— Но вы же ездили к ним? По каким-то делам…

— Мы поддерживаем связь либо по телефону, либо по почте, либо… — Итачи нахмурился, так и не договорив до конца.

— Либо через посредников, — сухо закончил за брата Саске. — Они благополучно пропускали все наши дни рождения и остальные праздники. Не звонили, не писали, не поздравляли, а тут вдруг… явились собственной персоной. И ожидают от нас радости полные штаны.

Сакура с досадой бросила взгляд сначала на одного, а затем на другого Учиху. Ей показались странными их отношения внутри семьи, хотя раньше она была уверена, что братья очень привязаны к своим родителям.

— Их приезд вас расстроил? — осторожно поинтересовалась Сакура, пытаясь разобраться в жизнях своих любимых братьев Учиха.

Итачи вздохнул, смягчил черты своего сердитого лица и на тон ниже прошептал:

— Их приезд нас, скорее, озадачил.

— Мне даже предположить сложно, чего именно ожидает от нас отец, — подхватил Саске, бережно положив голову на плечо дурнушки. — Честно говоря, я не в восторге.

— Ещё бы. Теперь придётся любезничать.

— О да, — хохотнула Сакура. — Вы не из тех, кто любезничает.

Саске усмехнулся, приобняв девушку за плечи, и поцеловал в щеку.

— Главное, пережить эту ночь, — устало сказал он.

— Она обещает быть длинной, — согласился Итачи, заканчивая свою работу.

— Благо ваш отец вышел и не слышал этого разговора, — мягко сообщил посторонний голос.

Вся троица вздрогнула и повернула голову к дверям. В проёме, облокотившись плечом о косяк, стояла та самая высокая женщина с тёмными волосами и глазами, по косвенной вине которой Сакура чуть не встретилась носом со ступенькой. Брюнетка робко топталась у входа и старалась выглядеть храброй и самодостаточной, однако выступавшие время от времени слёзы так и норовили подвести свою хозяйку. Она скрепила руки в замок и не осмеливалась сделать ни шагу больше.

Братья посмотрели на неё с бóльшим теплом, нежели отзывались.

«Видимо, ей они рады больше, чем отцу», — подумалось Сакура, и она решительно улыбнулась самой тёплой и милой улыбкой, на которую была способна. Во-первых, ей было несколько неудобно перед этой женщиной: Харуно, посторонняя девушка, сидит и забирает всё внимания братьев Учих, а она, их родная мать, осталась с носом и некой неприязнью со стороны сыновей. Во-вторых, брюнетка была очень робка и не уверена в себе, а её попытки выглядеть сильнее оставались тщетными. В-третьих, она, как-никак одна из родителей Саске и Итачи, и, рано или поздно, в любых отношениях приходится столкнуться со знакомством с родителями. И лучше, чтобы это знакомство началось с дружелюбной улыбки. Нельзя позволить матери братьев думать, что она озверевшая дикарка с вечно кислой миной. Нужно им понравиться…

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Харуно, убрав незаметно ногу с бедра Итачи.

— Привет, — дружелюбно отозвалась женщина, в душе обрадовавшись, что хотя бы Сакура рада её видеть. — Нас так и не познакомили. Мальчики?..

Итачи не заставил себя долго ждать: он поднялся, приглашая мать занять его место. Мужчина подал ей руку, когда брюнетка подошла ближе, и помог присесть, оказавшись по правую сторону от неё. Старший Учиха был учтив и вежлив с матерью. Однако это было не искренние уважение и любовь, а попросту холодная любезность. Сакуре показалось, будто они вообще не родственники, и Итачи общается с этой женщиной только потому, что этого требуют его обязанности, как Главы семьи.