Танец Опиума (СИ)

Сакура в это время заливалась звонким смехом, а Саске не замолкал ни на секунду:

— Тебе придётся терпеть моё присутствие всю свою оставшуюся жизнь, коварно засмеялся младший Учиха.

— Это даже хуже, чем наблюдать гибель своей вазы!

— Ой, опять ты заладил!

— У кого что болит, тот о том и говорит, — весело заметила Сакура, здоровой ногой стучась в дверь. Им должен был открыть дворецкий.

— Ну, значит, Саске волнует его эволюционное развитие.

— Весь мир волнует их эволюционное развитие! А с тобой видимо что-то не так…

— Куда катится мир!

— Ну, уж точно не к твоим ногам.

И снова троица залилась звонким смехом. Они даже забыли о том, как больно колется мороз. Общество друг друга их согревало настолько, что хватало сил думать о чём-то помимо теплой батарейки и конфеток на праздничном столе.

Однако всё настроение вмиг разрушила открывшаяся дверь. На пороге возникла ослепляющей красоты женщина с так называемым королевским ростом. Волосы тёмные-тёмные, длинные, достигающие поясницы, они были пострижены лестницей. Отличная укладка: ни один локон не выбился и не испортил прическу. Глаза отливали чёрным серебром и слегка поблёскивали. Черты лица жутко напоминали Сакуре кого-то до дрожи знакомого. Губы, изогнувшиеся в доброй улыбке, вселяли доверие в эту незнакомку.

Женщина выглядела весьма молодо, едва ли ей не больше тридцати. Ни морщинок, ни других признаков старения Харуно так не выявила. На ней было тёмно-вишневое платье-футляр с аккуратными белыми воротничками, а на ногах — домашние пушистые тапочки, которые прислал ей её любимый братец. Это был подарок, только-только распакованный.

Сакура даже почувствовала, как больно уколола её обида. Тапочки-то принадлежат ей! Ну, и что с того, что эта незваная гостя была не в курсе дел? Да кто она вообще такая?

— Мама? — выдохнули братья в унисон, расслабив руки и совершенно позабыв о своей принцессе. Пришлось Её Величеству падать прямиком в ад, как ей показалось на долю секунды.

========== Глава XVII. Новогодняя. Часть 2. ==========

— Прости, Сакура…

Итачи с неприкрытой досадой сидел на табуретке напротив Харуно, приложив лёд к её ушибленной ноге. Она, кстати говоря, распухла и отекла. Тем не менее травма была несерьёзная — едва ли ушиб. Бояться нечего, но ведь у страха глаза велики! Чрезмерно заботливые парни, извечно охраняющие её от синяков и ссадин, были очень разочарованы… в себе. Защищая свою дурнушку от других людей, они не смогли уберечь её от самих себя. Учихи понимали, что, может, Сакура и была боевой девушкой в каком-то смысле этого слова, но её хлипкие и лёгкие косточки были сравнимы с тростинками. Увы, сильный моральный дух никогда не препятствовал насмешкам природы.

Саске усердно рылся в аптечке в поисках мази. Препараты, таблетки и пилюли то и дело падали из его рук. Весь пол был завален всяким мусором, и Сакура укоризненно качала головой, вспоминая, сколько усилий она приложила, чтобы разобрать медикаменты в строго определённом порядке в разные коробочки. В одних были подручные средства, вроде бинтов, ваты, спирта, зелёнки, йода, в других — таблетки от боли в голове и животе, и так далее. И Харуно была уверена, что ни в одной аптечки нет никакой мази (уж про них девушка забыла и не потрудилась купить в аптеке), но Саске не мог просто так сидеть на месте и старался внести хоть какой-нибудь вклад в спасение своей обожаемой дурнушки.

Как бы то ни было, но всё это время братья Учихи только и делали, что приносили свои извинения. Однако это не смогло помочь делу, и лиловые синяки на теле Сакуры волшебным образом никуда не делись.

Харуно с тоской в глазах посмотрела на свою ногу и вздохнула. Девушка сидела на диване с зимним пуховиком в руках. Она так и не успела толком раздеться и разуться, поэтому приходилось париться в толстом шерстяном свитере, наблюдать, как её старания идут прахом, и, ко всему прочему, время от времени щурится от боли.

А ведь всё начиналось не так плохо, как могло показаться. Вчерашним днём, ни свет ни заря, они приехали Мортэм по просьбе Сакуры, затем наряжали елку, а буквально двумя часами ранее обнаружили, что забыли купить свечи и ломанусь поздним вечером за покупкой. У входа в магазин Саске поскользнулся и грохнулся на снег, утянув за собой Харуно и придавив её ногу. «Не беда!» — подумала тогда ещё девушка, искренне надеясь, что больше таких инцидентов не произойдёт.

Увы, жизнь преподносит сюрпризы, и от одного падения до другого прошло не больше получаса. Приехавшие родители застали братьев Учих врасплох, и те невольно отправили вольную пташку в полёт. Сакура мало того, что упала с рук парней на крыльцо, так ещё и кубарем катилась с лестницы, едва не ударившись головой о последнюю ступеньку.

Однако, Харуно хоть и совершила грандиозное падение в тартарары, но не жаловалась. Всё это время она улыбалась во все тридцать два зуба и уверяла братьев, что она цела и невредима. Учихи же совершенно не желали верить её словам, поэтому, отложив все дела в сторону, потели над решением сложной задачки: как поставить девушку на ноги в кротчайшие сроки и искупить перед ней вину.

Первым делом девушку принесли в небольшую комнатку во внутренней части дома, где не было окон. Это было замкнутое, но хорошо освещённое пространство. В избытке тут было не только света, исходившего от яркой, пестрой люстры над головой, но и места. На чёрном, казалось бы, стеклянном потолке белой краской вырисовывались какие-то рисунки. На полу расстелены персидские ковры. В середине комнаты располагался громадный телевизор, который визуально разделял комнату на две части. В глубине находился громадный бильярдный стол, а по всей длине стены до самой двери располагались стеллажи с коллекцией лучших фильмов, просмотренных братьями Учиха. На другой стороне — небольшие стеклянные шкафчики с коллекционным и редким оружием на верхних полках и всякими нужными вещами вроде аптечки. Длинный и широкий диван в тёмно-коричневом оттенке тянулся во всю ширину комнату перед телевизором. В стенке над мягкой мебелью находились небольшие углубления для минибара, книг, карт, настольных игр и всего прочего, что так или иначе могло бы позабавить гостей. Перед диваном — большой низкий столик и раскиданные по его периметру кресла-груши.

Саске посадил Сакуру на диван и метнулся к аптечке, игнорируя предупреждения девушки, что тот ничего нужного не найдёт в ней. Итачи вместе с холодным компрессом подскочил минутой позже. Старший из Учих уложил себе на бедро пострадавшую ногу девушки и занялся осмотром.

Как бы то ни было, настроение Итачи и Саске стало подпорченным не из-за описанного выше инцидента с ушибленной ногой. Они, казалось, были несколько сбиты с толку появлением родителей в собственном доме. Братья угрюмо молчали каждый о своём и хмуро размышляли над тем, что скажут матери и отцу, когда те появятся в этой комнате.

Как только Сакура упала с крыльца, высокая женщина, мать Саске и Итачи, была, мягко говоря, ошарашена произошедшим. Брюнетка, казалось, получила инфаркт миокарда. Ей хватило этого неожиданного удара, когда на пороге холостятского дома своих сыновей она увидела маленькую девчушку на их руках. Всю свою жизнь в роли матери Микото ни разу не слышала и не видела, чтобы один из её детей связал свою жизнь с какой-то определённой девушкой. Она видела, как часто меняются пассии у младшего из сыновей, и замечала, как холодно сторонится прекрасного пола старший, не являя свой лик беспричинно.

Женщина рассчитывала, что, когда братья достигнут совершеннолетия, их отношения к слабому полу поменяется. Однако всё только усугубилось: Саске менял своих партнерш как перчатки и не чурался случайных связей, Итачи же опустился до того, что теперь даже не обращал внимания на девушек, если того не требуют его мужские потребности. К тому же её сыновья почти не появлялись в родительском доме, и обо всём Микото узнавала только от посторонних лиц.

Кто бы знал, как ей хотелось повлиять на старшего из сыновей и посоветовать относиться к женскому полу с большей теплотой. Она даже мысли не допускала о нетрадиционной ориентации (пусть об этом и твердили сплетники и склочники). Родная мать одна только и понимала, что для Итачи женой стала работа, любовницей — заряженный пистолет в руке, а детьми — приказы. И среди этой суматохи её сын едва ли замечал женщин в толпе неприятелей и предателей. Лилась кровь, но не слёзы. Сияло правосудие, но не улыбка на его лице. Одолевала усталость, но не пылкая страсть к своей призрачной возлюблённой.