Чайная роза

Джо повернулся на спину и подложил руки под голову. Сквозь окно в крыше было видно темное небо, на котором горели звезды. Одна звезда мерцала ярче остальных.

Он помнил, что когда-то смотрел на эту звезду… миллион лет назад… и говорил ей, что любит Фиону. Говорил, что скоро они будут вместе. Где теперь Фиона, на каком краю света? Частный сыщик, которого нанял Джо, не нашел ее и прекратил поиски, потому что у Джо больше не было денег. Родди тоже не повезло. Правда, он предупредил Шихана, чтобы тот держался от нее подальше. Джо молился, чтобы в любом месте, в котором окажется Фиона, ей не грозила никакая беда. Думает ли она о нем, скучает ли по нему? Даже надеяться на это смешно. После того, что он с ней сделал, Фиона ненавидит его. Так же, как Милли и Томми.

Он закрыл глаза, изнывая от горя и одиночества и мечтая о черной пропасти забвения. Наконец, проворочавшись около часа, он забылся неглубоким тревожным сном, полным чудовищ и демонов, которые заставляли его стонать и плакать. Вскоре после одного такого крика на лестнице раздались тихие шаги, и кто-то начал жадно лакать молоко. Закончив трапезу, кот подошел к Джо. Он сделал паузу, показал зубы невидимому врагу, а потом лег на сено. Присутствие кота не потревожило Джо. Наоборот, успокоило его. Дыхание Бристоу стало ровным и глубоким. Он сдался сну. Но кот стоял над ним всю долгую ночь.

Моргал желтыми глазами в темноту. Бодрствовал. Охранял. Нес вахту.

Глава тридцать третья

— Ох, Фи, ты должна его увидеть! Это само совершенство! Окно во всю длину передней стены. Помещение буквально наполнено светом. А какое огромное! Разве я еще не сказал? На стенах можно легко повесить тридцать полотен, а на стендах в середине зала — еще десять. Я перестелю там полы, потом перекрашу стены, а потом…

Ник расхаживал по магазину, слишком возбужденный, чтобы стоять спокойно. Он только что снял нижнюю часть дома в Грамерси-парке, которую хотел превратить в галерею, и квартиру над ней, где собирался жить. Это был симпатичный четырехэтажный дом; квартиру над Ником снимал еще один жилец, а на верхнем этаже жила домовладелица с двумя сыновьями. Он вручил женщине задаток, заплатил за месяц вперед и тут же помчался к Фионе на Восьмую авеню.

Когда Ник ворвался в магазин, Фиона, драившая прилавок, встревожилась. Он был худым как палка и белым как молоко. Но Сомс так трещал, что не дал ей и рта открыть.

— …а до потолка целых пятнадцать футов! Ты только представь себе! Ей-богу, это будет самая чудесная галерея в Нью-Йорке! — Ник перегнулся через прилавок и смачно поцеловал ее в губы.

— Приди в себя! — засмеялась Фиона. — Сейчас весь сюртук будет в воске!

— Фиона, ты ведь придешь взглянуть на него, правда?

— Конечно приду. Когда скажешь. Ник, как ты себя…

Сомс не дал ей договорить:

— Сегодня вечером сможешь? — Он поднял руки, как уличный регулировщик. — Нет, не сегодня! Еще рано. Придешь тогда, когда все будет на своих местах… — Ник закашлялся и прикрыл рот. — Когда все картины будут развешаны и… — На сей раз он закашлял еще сильнее, достал носовой платок и стоял отвернувшись, пока приступ не закончился. Когда Ник повернулся, Фиона увидела его заслезившиеся глаза и перестала улыбаться.

— Ты так и не сходил к доктору? А ведь обещал!

— Сходил.

Она скрестила руки на груди:

— Серьезно? И что же он тебе сказал?

— Он сказал… э-э… ну, в общем, что-то в груди.

— Что-то в груди? Врунишка! Так доктора не выражаются.

— Фиона, я действительно ходил! Клянусь! Доктор Вернер Экхардт. На Парк-авеню. Он даже дал мне лекарство. Я его принимал и теперь чувствую себя намного лучше. Честное слово.

Тон Фионы смягчился.

— Но выглядишь ты неважно, — нахмурившись, ответила девушка. — Худой, бледный, под глазами синяки… Ник, ты ешь хоть что-нибудь? — Она сунула палец под его воротник. — На тебе одежда болтается. А теперь этот кашель… Я волнуюсь за тебя.

Ник застонал:

— Не будь занудой, старая кротиха! Клянусь тебе, я здоров. Да, признаюсь, немного устал, но во всем виновата галерея. Я сбился с ног, пытаясь найти подходящее помещение. Объезжал десять-двенадцать домов в день. И наконец нашел! Я уже говорил тебе, какие красивые дома стоят по соседству? И что над витриной цветет глициния? А про витрину рассказал? Про то, какая она огромная?

— Как минимум, трижды. Ты пытаешься сменить тему.

— Серьезно?

— Ник, обещай мне, что ты будешь питаться как следует. Шампанское и икра — это не еда.

— Ладно, обещаю. А теперь расскажи о себе. Я так заболтался, что даже не спросил о твоих делах.

Собственно говоря, рассказывать было нечего. Работала всю неделю как проклятая. Возвращаться к Уилану Майкл не торопился, и Фиона с Мэри начинали надеяться, что этого не случится. Он носил продукты в магазин и поговаривал о том, что кухню Мэри не мешало бы отремонтировать. Она ходила с Сими покупать одежду, потому что мальчик опять вырос. А у Нелл начали резаться зубы… Когда она закончила, Ник нетерпеливо хмыкнул:

— А что еще?

— Что ты имеешь в виду?

Он многозначительно улыбнулся:

— Уильям Макклейн больше не приезжал?

Фиона вспыхнула:

— Конечно нет!

— Не могу поверить. Не успела прожить в Нью-Йорке и месяца, как подцепила миллионера.

— Перестань. Мы прогулялись вместе, только и всего. Вряд ли я когда-нибудь увижу его еще раз.

— Знаешь, он сказочно богат. Я помню, что отец как-то упоминал его имя. Кажется, пару раз они обедали вместе. Я видел, как он смотрел на тебя. Наверняка влюбился по уши.

— Не смеши меня! Я вдвое младше его, бедная и не того происхождения.

— Фиона, ты красивая и пленительная молодая женщина. Какой мужчина устоит перед тобой? Он тебе тоже нравится? Признайся. Я умею хранить секреты.

Фиона посмотрела в сторону и неохотно ответила:

— Ну, может быть, немножко… Он — чудесный человек. Добрый, обаятельный. Ужасно умный. Знает все на свете. И настоящий джентльмен. Но…

— Что «но»? Как можно закончить такой панегирик словом «но»?

Девушка пожала плечами.

— Фи?

Она нахмурилась и начала оттирать тряпкой воображаемое пятно.

— Ага… Кажется, догадываюсь. Это тот молодой человек из Лондона, о котором ты мне рассказывала? Джо?

Фиона удвоила усилия.

— Ты все еще любишь его?

Она отложила тряпку:

— Все еще люблю. Сама понимаю, что это глупо. Пытаюсь забыть его, но не могу. — Фиона подняла глаза и посмотрела на Ника. — Один докер, потерявший руку в результате несчастного случая, говорил моему отцу, что все еще чувствует ее. Что ее костяшки ломит от сырости, а во время жары на коже появляются мурашки. Так и с Джо. Он умер и не умер. Живет во мне. Я вижу его. Слышу его. Мысленно разговариваю с ним. Ник, это когда-нибудь кончится?

— Кончится. Когда ты полюбишь снова.

— А если этого не случится?

— Конечно случится. Просто еще рано. Советую тебе проводить больше времени с Макклейном. Астор или Вандербилт — тоже неплохая компания. Вот что тебе нужно, Фиона. Симпатичный ньюйоркский миллионер. Это заставит тебя забыть своего рыночного торговца… Кстати, о чем вы там говорили с Макклейном во время своей долгой прогулки? Ты так и не рассказала.

— О магазине. И подземной железной дороге.

Ник скорчил гримасу:

— Как романтично!

— Ник, он пытается помочь мне. Я сказала ему, что хочу стать очень богатой. И что мне нужно найти способ сделать это.

— И что же? Он открыл тебе секрет, как заработать миллион?

— Открыл. Нужно иметь терпение, наблюдать, учиться, следить, что продается, а что нет, и думать, как усовершенствовать дело. А тем временем что-то произойдет. Само по себе. Начинать с малого. Потом переходить к большему. Например, к торговле готовыми продуктами или открытию второго магазина. Он использовал забавное выражение: «Расти в ту сторону, которая тебе знакома».

— И что, помогло? Ты уже нажила свое состояние?