Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Вот так тебе надо! Будешь знать, как веселить дочку на ночь.

-- Тише, тише, - испуганно проговорил Михаил, - не разбуди, - только после этого он прилег рядом и обнял свою женщину: - Наконец-то мы одни. Никто нам не мешает. Как же мне тебя не хватало все эти месяцы.

Он медленно ласкал женщину, узнавая её по-новому. Она была прежней и совсем другой. Но одно было неизменно - это была самая желанная женщина. Единственная!

Обнял свою царицу и Годеонов.

-- Лиза, жена моя, - шептал он, - ты вернула мне молодость, ты меня вновь сделала мужчиной. За что мне такое счастье?

Мудро улыбалась Лиза, вспоминая, как они поженились в больнице. Родион Прокопьевич не вставал, одна нога была на вытяжке, вторая загипсована. Как он хотел свою женщину, но понимал, что нескоро еще обнимет Лизу, прижмет к себе. Только держал её руку и целовал её. Когда этот день наступил и они остались наедине, Родион Прокопьевич увидел, что Лиза испугалась. У его сильной царицы были свои слабости и сомнения.

-- Ты хочешь уйти от меня? - тревожно спросил он. - Я ведь мало-мальски уже стою на ногах.

-- Нет, Родя, - испугалась еще больше Лиза. - Ну что ты говоришь? Я всю жизнь ждала тебя. Просто последний мужчина, который был у меня, это... Это... Это, когда Мишке было четырнадцать лет. Других мужчин у меня не было. Одна я была все годы. А сейчас мне уже, сам знаешь, сколько лет. Вот я и испугалась...

-- Моя царица, - обнял муж Лизу, - Я знаю, ты вечно молодая. И я тебе не верю, ты такая красавица у меня. Как мужчины могли обойти тебя вниманием?

-- Правда, Родя, правда. Сначала растила Мишу, где уж думать о мужчинах, потом влюбилась в тебя, о других не могла думать. Да и ведьмой, колдуньей звали меня в деревне. Боялись меня мужчины. Я просто все годы любила тебя. И ждала.

-- Ты не колдунья и не ведьма, ты - моя царица, моя жена, - муж погладил её полное белое плечо. - Все у нас будет хорошо.

Все и было хорошо. В их отношениях на первом месте стояла всепоглощающая нежность. Их первая ночь после долгой разлуки была пронизана вниманием друг к другу, любовью и страстью. С той ночи они доверяли друг другу буквально все. Посмеиваясь, Родион Прокопьевич рассказал, почему он несколько месяцев провел за границей.

-- Знаешь, Лиза, меня вдруг перестали привлекать женщины. Не знаю, с чего это произошло. Но я сильно перетрусил. Я отчетливо помню дни, когда это случилось. Криста с Мишкой жили у меня. Я ведь грешным делом думал, что Кристина чего-то подсыпала нам в еду, какой-нибудь химии. В первую очередь, Мишке, чтобы не гулял от неё. А мне, наверно, за компанию. Хотя она не готовила нам есть, а что готовила, то мы с Мишкой не ели. Невкусно было.

-- А компотов она никаких не варила? - задала неожиданный вопрос Лиза. - Или морсов, киселей, словом, напитков.

-- Нет, не помню такого. Она же княжной себя именовала. Куда ей варить! Указания только давала о полезной и здоровой пище.

-- А может, все-таки изменила Криста когда-нибудь своим принципам? Ты что-нибудь брал из её рук, питье какое-нибудь, чай или морс? Может, сок.

-- Нет, Лиз. Не было такого. Я же с Михаилом у Облонских быдлом считался. Чтобы они из своих рук да нашим персонам подали! А почему ты спрашиваешь?

Лиза рассказала мужу, как приходила за приворотным зельем к ней Кристина, хотела приворожить Мишку к себе навсегда.

-- И ты приготовила? - ужаснулся Родион Прокопьевич. - Для Мишки? Ты же всегда была против этого брака.

-- Приготовила, - смеялась Лиза.

-- Ты хотела, чтобы Мишка жил с Кристой? - еще больше изумился муж.

-- Нет, я хотела, чтобы он ушел.

И Лиза рассказала мужу о приворотном зелье на единственную, вспомнила легенду о виноватой Эфире, которая придумала эти слова, чтобы любящие сердца могли найти друг друга и соединиться. Лиза и прошептала их над отваром простой аптечной ромашки, который и отдала княжне Облонской.

-- Это заговоренное зелье помогает мужчине найти свою вторую половину, так говорила мне бабушка Нюша. Если выпьешь его, то никогда ничего у тебя не получится с другими женщинами. Оно так и называется - приворотное зелье на единственную, - окончила свой рассказ Лиза. - Я всегда знала, что у Миши другая женщина будет единственной - не Кристина. Вот и выполнила её просьбу.

-- Да ты у меня настоящий поэт, - улыбнулся муж. - Такие чудесные сказки знаешь. Но одно я понял. Я тоже каким-то образом выпил этого зелья. Мне, наверно, по воздуху оно передалось. С тех пор ты у меня единственная.

-- Наверно, - засмеялась жена.

На другой день, когда уже все немного успокоились, рассказали подробнее свои новости, Лиза и Люба о чем-то совещались на кухне, Годеонов сидел в кресле в прохладном большом зале, тут же на полу, на пушистом ковре, играл с Нюсей Михаил. Он подавал девочке яркий цветной мячик, та кидала его и звонко смеялась. С ней смеялись и взрослые. Родион Прокопьевич все же улучил момент и заговорил о своих планах.

-- Ты вовремя, Миша, вернулся. Мне одному тяжело. Начнем с тобой создавать свою, новую "империю". У меня есть деньги. Я рассчитывал на тебя. Мы будем с тобой партнерами. Никакого долга у тебя нет и не будет.

-- А кому достанется "Империя" Эдуарда? - не совсем понял слова Годеонова Михаил, дочка его интересовала больше.

-- Не нам с тобой. Это точно. Через неделю чтение завещания старого Облонского. Адвокаты наконец-то разыскали всех. Кстати, тебя уже предупредили, что ты там тоже должен быть? Из-за тебя и тянули. Не могли найти. Но я с утра позвонил и сообщил, что ты нашелся... - стал разъяснять Родион Прокопьевич. - Покойный Эдуард тысячу раз менял завещание. Но одно оставалось неизменным. Он хотел все оставить своей внебрачной дочери, говорил, что она одна нормальная в их придурковатом семействе, у неё свежая кровь, а не тухлая, как у его благородных дур. Так он звал Снежену и Кристину. Вот его внебрачная дочь и есть наследница Ей, скорее всего, достается все: капитал, деньги, магазины. А нам с тобой за то, что тянули всю "Империю", на себе, пополняли счет, шиш с маслом...

-- Ну, я недолго тянул, - заметил Михаил. - Не нужно мне ничего от них. А еще лучше бы забыть эту дикую семейку. Не хочу даже вспоминать эти годы, что жил с Кристиной. Без их денег обойдусь.

Он пока не рассказал бывшему тестю о своем небольшом бизнесе на севере.

-- А кто дочь Эдуарда?

-- Не знаю, - поспешно проговорил Годеонов.

Несколько минут мужчины наблюдали за девочкой, которая подползла к старому коту Буржую, на минуту утратившему бдительность. Нюся тут же цапнула его ручкой за уши, кот недовольно фыркнул и запрыгнул высоко на камин. Нюся обиженно что-то залепетала. Михаил засмеялся и опять подкатил ей яркий мячик.

-- Все равно обидно, - в задумчивости произнес Родион Прокопьевич и опять ненадолго замолчал.

-- Да черт с ними, с Облонскими, - отозвался Михаил.

-- Тут понимаешь, какая ситуация... Тебе это все равно надо сказать. Я сказал, что не знаю, кто внебрачная дочь покойного князя Облонского. Это не совсем так. Гера в свое время докопался до истины. Внебрачная дочь Облонского - это Люба...

Взгляд Михаила был красноречив. Мысли мужчины путались. Он абсолютно ничего не хотел иметь с Облонскими, а тут, оказывается, продлил их род... Но Любка, его Янтарек, совсем другая. Не похожа на князей, у неё абсолютно нет ничего общего с Кристой, не могут они быть сестрами, почти родными. Здесь что-то не так. Михаил, занятый этими мыслями, даже не обратил внимания на то, что Люба - наследница громадных денег, наследница "Империи". Поэтому не сразу понял, что дальше говорит Годеонов. Годеонов же, видя, что Михаил о чем-то думает, насторожился, не так понял молчание Михаила: он решил, что бывший зять проворачивает в уме, как получить деньги Облонских и стать единоличным владельцем "Империи" А как же маленькая Нюся? Поэтому следующие реплики Годеонова чуть не довели дела до крупной ссоры. Родион Прокопьевич осторожно заговорил: