Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Старый Облонский поставил условие, что на момент его смерти и до оглашения завещания его дочь должна быть незамужней, на худой конец, вдовой и не иметь детей... Чтобы все досталось только ей. Зачем это надо было старому Эдуарду, не знаю...

Годеонов выжидательно глядел на бывшего зятя. Мишка по-прежнему о чем-то думал, потом медленно проронил:

-- Это скорее Гера придумал, чем Эдуард. Ну и черт с этими деньгами... Значит, Люба ничего не получит. Проживем...

-- Есть один вариант, - отозвался Годеонов. - Люба по статусу вдова. Как вдова она имеет право на наследство старого Облонского... Но у неё есть дочь, которая мешает получить деньги...

-- Так, - настороженно отозвался Михаил. - Что из этого следует? Какие могут быть варианты?

Годеонов не решился вслух озвучить дикое предложение Кешки - отдать Нюсю на удочерение или в детдом. До Михаила стало доходить, о чем хотел говорить бывший тесть.

-- Для того чтобы получить миллионы Эдуарда, надо чтобы не было её, - Годеонов указал на играющую девочку. - Может, что с детдомом придумать? Отказаться от Нюси.

Девочка подняла головку, поймала взгляд деда, радостно заулыбалась. Годеонов застыл. Что сейчас будет? Неужели Михаил согласится и повторит слова Иннокентия? Но Михаил резко встал, взял девочку на руки, прижал к себе, повернул к Годеонову злое, разгневанное лицо и показал фигу:

-- Вот вам! Нюсю в детдом. Мою дочь чужим людям! Придурки! Зараза Облонских вас всех пометила. Любка! - крикнул он. - Собирайся, мы уезжаем отсюда! Немедленно! Я сам обеспечу свою дочь и жену. Делите, стервятники, наследство. То-то Кешка примотался сюда, то-то ему Люба стала нужна, ожил покойничек. Вот он про какие все деньги говорил. Да подавитесь! И Лизу я тебе не оставлю! И её тут продадите!

На шум прибежали женщины и никак не могли понять, почему Мишка стоит весь красный, злющий, с девочкой на руках, и ругается на Родиона Прокопьевича, а тот несколько испуганный, съежился, но временами довольно улыбается, сидя в своем кресле.

-- Миш, что случилось? - бросилась к мужчине Люба.

Лиза подошла и села с мужем, обняла его плечи.

-- Родя! Миша! Вы поссорились? Миша, что ты так кричишь? Девочка боится. Не пугай Нюсю. Она сейчас заплачет.

-- Мы уезжаем прямо сейчас, - решительно ответил Михаил. - Моя дочь будет расти с родителями, на худой конец с одним отцом, если вам так нужны деньги Облонских... Я забираю девочку прямо сейчас! Люба собирайся! И ты, Лиза, с нами. Не поедешь, твое дело, я тогда увезу Нюсю с Любой отсюда.

-- Сейчас! - прекратил улыбаться Годеонов. - Лизу ты увезешь. Так я тебе и дал. Да я тебе за эти слова сейчас костылем врежу. Всех себе заберешь! Думай, что говоришь! Лиза - моя царица... тьфу ты, жена моя...

-- Родя, да что случилось? - Лиза на всякий случай отставила подальше костыль.

-- Разорался! - продолжал возмущаться Годеонов. - Лизу увезу. Любу! Нюсю! Так я отдал жену и внучку свою. Жди больше! Появился, раскомандовался! Даже сфотографироваться с внучкой на руках не дал. Да Нюсенька меня больше тебя любит. Иди к дедушке, моя ласточка, иди, пожалей своего дедушку.

Годеонов закрыл лицо, опустил голову, делая вид, что плачет. Нюся тут же стала рваться к деду из рук отца.

-- Да отпусти ты Нюсю, - посоветовала все еще ничего не понимающая Люба. - Все равно оба не успокоятся, пока не расцелуются.

-- Он хочет отдать Нюсю в детдом, чтобы ты получила наследство, - возмущенно сказал Михаил. - Может, и ты этого хочешь?

-- Миша, что ты говоришь? Я ни за что никому не отдам девочку, - воскликнула Люба.

-- Да Родион за твою девочку кровь свою по капельке отдаст, - укоризненно покачала головой Лиза. - Что ты говоришь, Миша?

-- Да он только что сказал... - Михаил резко сбавил тон.

Тут что-то было не то. Женщины не поверили его словам.

-- Ты что, Миш, - перебила его Люба, - ты неправильно, наверно, понял. Это хотел сделать Кешка, он предложил отдать Нюсю, а Родион Прокопьевич, как узнал, сразу нас увез сюда, чтобы Иннокентий ничего не сделал Нюсе. Он даже запретил нам выходить из дома одним. Я знаю, и Кешку он видел, хоть и не сказал нам. Разобрался и с ним. И успокойся, Миш. Я не дочь и не наследница Эдуарда. Я уверена в этом.

Годеонов же нежно обнял свою красивую черноволосую Лизу, сказал, оправдываясь:

-- Я чего больше всего боялся? Вдруг Мишка поддержит дикую мысль Кешки отдать нашу девочку. Он же её не растил, не знал... Я проверить его хотел... А он чуть не прибил меня. Я хоть смеялся, но перетрусил здорово. Только учти, Мишка, Лизу бы ты ни за что не увез. Так, моя царица. Ты сама ведь не поедешь?

-- Конечно, Родя. А ты, Миш, успокаивайся. Нюся - наш свет в окошке.

-- В следующий раз могу и покалечить, - все еще зло ответил Михаил, глядя на Годеонова и не отпуская дочки.

-- А вы больше так не экспериментируйте, Родион Прокопьевич, - тихо проговорила Люба. - Надо верить людям. Правильно, Миш?

Тот неожиданно засмеялся:

-- Знаете, я ведь не о деньгах думал первый момент, когда услышал, что Люба дочь Эдуарда...

На него устремились вопросительные взгляды.

-- Я подумал, что все-таки помог, родил наследника Облонских. И испугался. Честно! Я больше всего этого испугался. Я не хочу с ними иметь ничего общего. Я рад, что в моей Любке нет их гнилой крови. И в Нюсе тоже! Я верю Любе, что она - не дочь старого Облонского. Помнишь, Лиза, что бабушка Нюша говорила - я умею чувствовать правду. Правду говорит мой Янтарек. Нюся, ты совсем не княжна. Ты самая лучшая девочка на свете.

Он взял девочку, подкинул кверху. Малышка весело засмеялась.

-- Нюся папку больше любит, чем деда, - язвительно заметил мужчина. - Вот как она летает. А сейчас Нюся сейчас папу пожалеет.

Он, как и Годеонов вытянул трубочкой губы, притворно захлюпал. Девочка засмеялась и тут же прижала губки к его щеке.

-- Вот так вам, - злорадно заметил Михаил, а на лице расплывалось глуповатое выражение, как у Годеонова. - Нюся - папина дочка.

-- Ну и слава Богу, - думали все, глядя на девочку, которая уже лезла к деду, довольная вниманием взрослых. - Нюсеньку мы ни на что не променяем.

Успокоенные женщины пошли готовить обед и забрали девочку с собой.

-- Еще подеретесь, - заметила вскользь Люба, - пока будете спорить, кого Нюся больше любит.

-- А наша Нюся бабушку больше всех любит, - сказала Лиза, поцеловала малышку и понесла с собой на кухню.

Михаил и Родион Прокопьевич вели серьезный разговор. Годеонов рассказал бывшему зятю о своих планах. Михаил о своем деле на севере. Честно сказать, назад, в суровый климат, ему не хотелось. Здесь, в родных местах, рядом с Любой, Нюсей и Лизой ему было лучше. Ну и не надо сбрасывать со счетов Годеонова, Михаилу далеко до него в бизнесе. Мужчина был близок к решению остаться в П-ве. Вскоре женщины позвали их обедать. По дому плыли вкусные запахи здоровой крестьянской пищи. Михаил вспомнил сразу себя маленького и бабушку Нюшу. Жили они бедновато. Но как старалась бабушка, как всегда подкладывала мальчику кусок побольше и повкуснее. "Ты растешь, Мишенька, - говорила она, когда подросший внук стал требовать, чтобы и себе она оставляла вкусненькое. - А я уже только вниз буду расти скоро. Да и не люблю я сладкое". Вот кто-то в деревне зарезал поросенка и принес бабушке в знак благодарности большой кусок парной свинины. Маленький Мишка радуется. Мясо бывало редко в их доме, все больше картошка и капуста с огурцами. Мало зарабатывала бабушка. Но мальчик знал, что она сегодня нажарит целую сковородку вкусного мяса. А Миша будет есть, сколько хочет. И Лиза тоже. Как же было вкусно! И взрослый Михаил вдруг подумал:

-- А бабушка ела это мясо? А что она ела? Я даже не помню, как и когда она ела! Наверно, поэтому и была всегда худенькой, маленькой старушкой.

Не помнил он. Все вкусное подкладывалось ему, мальчишке. Даже Лиза отдавала свои конфеты. Сразу возникло другое воспоминание. Михаил уже ученик. Привык к школе. Он в первом классе, Лиза в десятом. В школьную столовую привезли пирожные. А денег нет у мальчишки, бабушке задерживали зарплату. Он бежит к Лизе. На глаза наворачиваются слезы: так хочется пирожного. Лиза обнимает его: "Ты плачешь, Мишенька? Не надо". Она ведет мальчика за руку в столовую и покупает пирожное. Оно такое вкусное. "Ты будешь?" - спрашивает у своей тетушки-ученицы первоклассник. "Я не люблю такие пирожные, ешь сам", - ласково улыбается Лиза. И Мишка откусывает первый кусочек от этого чуда. Он сейчас самый счастливый человек на свете. Впоследствии Михаил узнал, что Лиза не стала обедать, хотя у неё семь уроков, на эти деньги купила Мишке лакомство. И пирожные она любила.