Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Эта девочка, значит, твоя все-таки дочь! - в задумчивости проговорил мужчина.

-- Моя, а чья же еще, - удивленно отозвалась женщина.

-- Я думал, Вероники. Ты любила возиться с её Марусей.

-- Маруся уже большая. Это Анюта. Нюся.

-- Анюта. Нюся, - повторил Михаил.

Девочка сердито открыла глаза и вновь зачмокала.

-- Ишь, ты, какая строгая. Молчу, молчу, - испуганным шепотом проговорил Мишка. - И ты, Люб, молчи. Не видишь, ребенок засыпает.

Люба улыбнулась. Малышка уснула.

-- Я принесу коляску в дом. На улице дышать нечем, а здесь немного прохладнее, - заторопился мужчина.

Михаил осторожно вышел на цыпочках. Принес коляску. Потом подошел к женщине, бережно взял ребенка из её рук и осторожно положил в коляску, качнул несколько раз, Нюся продолжала спать. Михаил обнял свою Любку и стал целовать. Зачем какие-то слова. И так все понятно. Эта женщина, как и тогда зимой, вызывала жгучее желание, пожалуй, только более сильное. Мужчина бережно опустил Любу на диван.

-- Ну что ты со мной делаешь? - тихо простонала она.

-- Это ты давно со мной сделала, - ответил Михаил, тесно прижимаясь к желанной женщине.

Диван был старый, узкий, но им вполне хватило места. Как и полтора года назад, оба спешили, соскучившись друг по другу, желали быстрее насладиться друг другом. А потом лежали, прижавшись, боясь хоть на минуту расцепить кольцо рук.

-- Люба, - шептал Михаил, - нам больше не надо расставаться. Ты выходишь за меня замуж. Я люблю давно тебя, я всегда тебя любил, я уже люблю Нюсю. Нам втроем будет хорошо.

Люба кивала, соглашаясь. Никакие слова не нужны. Как любила она Михаила, так и любит. С ним никакой Кешка со своими глупыми предложениями не страшен. Завозилась в коляске, потревоженная шепотом, Нюся. Женщина поспешно встала, задела стол, на пол упал пакет, разлетелись деньги.

-- Это что? - спросил Михаил, собирая купюры. - Почему у тебя с тобой столько денег?

-- Это твоя машина, - несколько виновато сказала Люба. - Я продала её, Миш. Так получилось. И прости меня, истратила часть денег.

-- Любка, ну что ты говоришь? - ответил мужчина. - Я оставил машину тебе. И прости меня, что так долго не подавал вестей о себе. Честно, я боялся Годеонова, боялся Геры.

-- Миш, Геры давно нет, а Родион Прокопьевич - хороший человек, - ответила женщина, покачивая коляску. - Не надо его бояться. И еще, тебя ждет Лиза...

-- Где она? - сразу встрепенулся Михаил. - Я как увидел вчера развалины... Что с домом?

-- Ты не знаешь всего. У Лизы сгорел дом, она осталось без всего...

-- Как! Все-таки Криста выполнила свою угрозу. Она обещала спалить дом колдуньи. Ей, видите ли, не то зелье Лиза дала...

-- Я не знаю, Криста подожгла или нет, её и Снежены больше нет, пусть они покоятся с миром, если это возможно. А Лизу приютил Родион Прокопьевич. Хотя слово "приютил" тут не подходит. Хозяйкой сделал, царицей, как он говорит. Миш, Лиза стала его женой.

-- Что? - изумлению мужчины не было предела. - Все-таки он не разлюбил её? И она все простила?

-- Я не знаю, о чем ты говоришь, мой Мишутка. Но Лиза и Родион Прокопьевич - счастливая супружеская пара. Годеоновы! Я им порой завидую. Они помогали мне, пока тебя не было, они очень любят Нюсю....

-- Подожди, Люб! Ты говоришь о Лизе, о Годеонове... Почему ты не скажешь мне самого главного? Я ведь тоже умею думать. Мы с тобой прожили несколько месяцев, как муж и жена... От кого ты родила девочку? Нюся - моя... моя дочка? - в глазах мужчины застыла огромная надежда. - Люба, не молчи!

-- А то чья же, - обиженно ответила женщина. - Других мужчин в моем доме не было. И в постели тоже.

-- Любка, - Михаил даже задохнулся. - Любка! Любка! Ты.. Ты.. Ты просто умница... Янтарек мой!

-- Миш, а почему ты ни одной весточки не подал нам? - спросила Люба. - Мы ждали. Я, Лиза, Родион Прокопьевич, потом и Нюся.

-- Я пытался... К тебе заезжал мой друг, должен был забрать тебя. Но не нашел. Я решил, что ты уехала в А-к. Нина так сказала...

-- Да, я просила её об этом... Тебя искали... Я не знала ничего...

Нюся так и не проснулась. Михаил и Люба долго говорили, разобрались во всех ошибках и недоразумениях, хотя этого особо и не надо было. Они встретились, им было хорошо, оба знали, что будут вместе. Через часа полтора проснулась Нюся. Люба опять дала ей грудь. Михаил с трепетом наблюдал за своей дочкой, занятой столь важным делом, а потом сказал:

-- Я тоже хочу есть, Люба. я чертовски хочу есть... Как тогда, на Новый год...И даже больше. Я вчера не ужинал и сегодня тоже не ел.

-- Идем домой, покормлю... - засмеялась женщина. - Нет, до нашего дома далеко. К Лизе пойдем, то есть к Годеоновым. Они уже, наверно, вернулись. Ждут нас... И чтобы у Лизы попросил прощения... На коленях должен просить... Она виду не показывала, а вся извелась... Ты ей как сын... А Нюсю она и Родион Прокопьевич внучкой своей считают.

С покаянным видом и опасением в душе входил в ворота огромного дома Годеонова Михаил. Заплакала Лиза, увидев племянника.

-- Лиз, ты прости меня, - покаянно просил Мишка. - Я всегда забывал про тебя. А ты ведь мне мамкой была. Я помню, как звал тебя. Мамочка Лиза. Прости меня, моя маленькая мамочка. Я неблагодарный, думал о тебе в последнюю очередь...

-- Ладно. Миш, главное ты вернулся, - счастливая Лиза вытирала глаза. - С тобой все хорошо.

-- Здравствуй Михаил, - похудевший, поседевший Годеонов стоял, опираясь на костыль. - Я рад твоему возвращению.

Он протянул бывшему зятю руку. Мужчина буквально минуту посомневался и пожал её. В общем-то, от Родиона Прокопьевича он плохого не видел. Но вниманием деда завладела сейчас же Нюся, стала тут же тянуть к нему ручки. Тот растаял, забыл про Михаила, на лице появилось знакомее глуповатое выражение, дед стал целоваться с внучкой.

-- Кто дедушку пожалеет, кто его больше всех любит, - приговаривал Родион Прокопьевич... - Нюсенька моя дедушку любит, внученька моя, красавица наша...

-- Пойдем, я покормлю тебя, - теребила Люба Михаила, - с голода умрешь.... Пойдем, Лиза, на кухню... Мишка есть хочет. Он вчера не ужинал. И не завтракал! Ой, тебе, наверно, еще в ванну надо...

Михаила отвели в ванную, снабдили одеждой Родиона Прокопьевича, накормили, женщины без конца суетились вокруг него, Годеонов сидел возле манежа с девочкой и комментировал, что его так ни разу не кормили, не мыли, не подавали сразу десять блюд.

-- Все, больше не могу есть, - взмолился Михаил. - Если я еще чего-нибудь съем, то лопну. Лиза, честное слово, я сыт. Люб, хоть ты пожалей меня... Наелся я...

После обеда перешли в большой зал. Люба домывала посуду на кухне, Лиза ушла к мужчинам. Михаил и Родион Прокопьевич с девочкой на руках сидели на диване, о чем-то вполголоса говорили.

-- Иди к нам, - позвал Годеонов жену и похвастался. - Хорошая у меня жена, Миш! Настоящая царица.

Лиза села возле племянника, обняла его.

-- Какой сегодня замечательный день, - сказала она. - Миша вернулся. Мы все собрались.

Вошла Люба.

-- Прямо семейное фото, - улыбнулась она и повторила мысль Лизы. - Наконец-то, вся семья в сборе.

-- А мы сейчас сфотографируемся, - загорелся Годеонов. - Люба, крикни Михеича, он с яблонями возился неподалеку. Прямо их окошка и крикни.

Люба позвала сторожа. Михеич не удивился. Годеонов частенько просил его взять в руки фотоаппарат. И фотографии Нюси и Лизы, а также Годеонова с девочкой на руках были всюду: дома, в машине, в офисе. Вот и сейчас Родион Прокопьевич приказал Михаилу сесть рядом с ним.

-- Мужчины будут в центре, а наши женщины пусть по бокам сидят. Лиза, ты иди ко мне, моя царица, - попросил он жену. - А ты, Люба, садись рядом с Мишей, как примерная жена. Пусть у нас будет настоящее семейное фото. Полный порядок. Фотографируй, Михеич. Нюсенька, обними дедушку

-- Подождите, - остановил Михаил сторожа. - Минуточку, - он забрал девочку к себе на руки, обнял Любу: - Вот теперь порядок, все на своем месте.