Танец Опиума (СИ)

— Интересно… — тихо прошептал Итачи. — Тебе, верно, никогда не приходило в голову, что Саске может быть опасным. В отличие от него, я никогда не допускаю ошибок, и никогда их не допущу. Поэтому закончим на том, с чего начали — мой брат избалованный ребенок — бунтарь, который никому не подчиняется, кроме как меня и отца. Но я буду честен с тобой до конца… — Итачи запнулся. — Когда он с тобой… что-то в нём меняется. Он доверяет тебе, и ты не похожа на тех игрушек, разрисованных куколок с большими ценами и запросами, с которыми он так легко игрался и выбрасывал. Только прошу, будь осторожна. Его ошибки сказываются на близких ему людях… Его импульсивность чересчур опасна, и, если его не сдерживать, то однажды случится беда. Причем, она коснется непосредственно тех людей, которые ему дороги.

— Он обещал мне, что учтет уже допущенные ошибки. Саске не будет больше меня похищать и делать что-либо без моего согласия. Я верю ему…

Итачи подался вперед, приблизившись к девушке, и прошептал равнодушно:

— Он любит наступать на одни и те же грабли. Саске проблемный, и, несмотря на то, что он мой брат, я считаю его занозой в заднице.

Молчание продолжалось недолго.

— Саске… он… просто хочет иметь своё место в вашей семье, а не быть обузой. Для него важно, что бы его признал ты и твой отец. Он хочет быть хоть кем-нибудь среди вас, а не занозой в заднице, какой вы его представляете, — с воодушевлением заговорила Сакура. — Он не ребенок. Вы попросту не даете ему доказать, что он также является человеком, достойным признания! Да, иногда он ошибается, но ведь это не страшно… Все совершают ошибки!..

— Сакура, в нашей семье и бизнесе нет места даже для самой крохотной ошибки, — со скукой в голосе прервал её Итачи. — Поверь, если дать слабину и допустить, чтобы эмоции главенствовали над рассудком, то очень скоро окажешься либо с носом, либо в могиле. Семья относится к нему именно так, как он того заслуживает. Как к ребенку, который требует внимания. Пусть для начала повзрослеет. Даже в этом городке мы оказались из-за капризов Саске. Представь, сидя в родительском доме, ровно на заднице, братец наломал столько дров, что пришлось прятать его от тех, кому на хвост он наступил. Отцу пришлось целых два месяца после этого разбираться с проблемами, которые как снежный ком навалились друг на друга.

— Значит, вы сделали из этого города своё личное укрытие?

— Оно здесь и так уже было, — уточнил Итачи. — Наш дом был построен здесь еще при жизни прапрапрадеда. И город мы держим в страхе уже с давних пор. Это, так сказать, райский уголок для семьи Учиха. Это место обеспечивает нам железную безопасность в смутные времена. Каждое здешнее предприятие — наше. Каждый житель этого городка — наша собственность, наши рабы и заключенные.

— Тогда почему город так беден?.. — чуть слышно вдохнула Сакура. — Раз здесь есть предприятия и такие влиятельные хозяева, почему каждый чертов житель не живет, а выживает?

Итачи чуть наклонил голову набок. Его глаза сделались до предела холодными и жестокими.

— Сакура, ты когда-нибудь задумывалась над названием этого города?

— Мортэм, — сухо отвечала девушка.

— А в переводе с латинского?

— Мертвый…

— Как называется город по соседству? — не унимался брюнет.

— Витэм.

— А в переводе…

— Живой.

Итачи удовлетворенно кивнул.

— Символика такова: Мортэм — это мертвый город, который является всего-навсего нашим прикрытием. Витэм — город жизни. Раньше он принадлежал Сенжу, но с недавних пор он наш. И это означает ровном счетом то, что теперь в Мотрэме царствует затишье, в котором мы умираем, а в Витэме господствует шум, в котором мы живем. И эти два города — родины Учих и Сенжу. Так сказать олицетворение наших семей…

— У вас так много денег, и вы всё равно позволяете местным жителям мучиться от голода! — настаивала на своем Сакура, увернувшись от исторических фактов.

Брюнет устало вздохнул.

— Да, у нас настолько много денег, что мы легко бы могли обеспечивать каждого в этом городе, но, Сакура, пойми, мы не герои и не занимаемся пожертвованиями. Каждый Учиха, в том числе и Саске, хуже, чем любой из ныне существующих злодеев. У нас нет пряника, зато кнут всегда во всеобщем распоряжении. — Девушка ни жива, ни мертва, слышала это смертельное равнодушие в голосе и понимала, что те насильники, растлившие её и от души поиздевавшиеся над ней, всего лишь белые и пушистые в сравнение с мужчиной, сидящим перед ней и рассказывающим со скукой о собственных пороках. — Каждое предприятие — это предприятие по изготовлению наркоты. Тебе не приходилось задумываться, почему в округе так много маков? Целая плантация ведь…

— В округе растут маки?

— Да. Все поля усеяны.

— Плантации маков запрещены…

— Почему? — От былой скуки и след простыл. Итачи несколько оживился.

Сакура прикрыла глаза и тихо прошептала:

— Эти цветы — сильный наркотик сам по себе.

— А точнее, наркота из них великолепная. — Итачи тяжело вздохнул, вновь вернулся в своё прежнее положение скучающего человека, подперев подбородок рукой, взглянул на помрачневшую девушку и направил разговор в безопасное русло. — К тому же, небольшие города не привлекают внимания. Поэтому мы и не обеспечиваем жителей всем необходимым.

У бедной официантки ничего не укладывалось в голове. У них есть собственные города, подчиняющиеся им, крупнейшие связи по всему миру, мафия боится их, как огня, да и наркотики они изготавливают у всех на виду…

— О чем вообще думает правительство? У них что, глаз нет? — вырвался вопрос, который должен был, по сути, смутить Итачи и поколебать его доверие в эту официантку, но тот лишь задумчиво смотрел на розовые локоны, задумавшись о своём запредельно далеком…

— У правительства есть глаза, — нарочито медленно проговорил брюнет. — Учиха и есть эти самые глаза.

— Правительство под вашим контролем?

— О, дурнушка, весь мир под нашим контролем. И только небольшая его часть сопротивляется и пытается свести концы с концами в попытках найти нас, доказать нашу вину и засадить за решетку на долгие годы. Вот только они упускают тот факт, что связавшись с нами, за решетку скорее посадим мы их, нежели наоборот.

Харуно покачала головой из стороны в сторону, отгоняя абсурдные мысли.

— Наркобароны правят миром?! Чушь собачья!

Черные глаза стали грозными и пугающими.

— О нет, Сакура, мы не только наркобароны. Мы — это целая экономика. Целая нерушимая система правления этого мира. Учихи — это воздух, которым дышат все эти монархи и президенты.

— Да не может быть такого! — выпалила Харуно на эмоциях. — Одна маленькая семья держит под контролем целый мир?! Бред! Вы не настолько опасны, какими себя выдаете!

— Ты неправильно поняла значения моих слов, дурнушка. Скажу проще: всегда есть тот, кто чист, и тот, кто выполняет грязную работу. Всегда есть правительства стран и нелегалы, большинство из которых, впрочем, вынужден согласиться с тобой, всего лишь мелкие нарушители. Их-то за решетку и прячут. А есть такие, как Учиха, Сенжу, ну или уже знакомые тебе Хьюго — целые системы нелегальных экономик. Мы торгуем всем, чем только нельзя, и торговля наркотиков — не более чем забава.

— Забава? — девушка была в шоке от услышанного. Голова кругом шла от огромного потока информации. — Что для вас тогда не забава?

— Займы денег, заказные крупные убийства, розжиг межгосударственных конфликтов, войны, ну и продажа оружия, в том числе и ядерного…

— Господи… — выдохнула официантка. — И всё это?..

— Всё это лишь государственные интрижки. Глава правительств или другие высокие государственные лица — заказчики, мы — исполнители. Такая система действует с глубокой древности. Учиха и Сенжу две самые крупные семьи, занимающиеся подобным. Мы стараемся не лезть друг к другу. И пока мы по разные стороны баррикад — миру ничего не угрожает.

— А…, а есть ли возможность, что вас усадят за решетку?