Танец Опиума (СИ)

Девушка кивнула растерянно, сделала пару неуверенных шагов вперед, всё еще не спуская с удивительного брюнета глаз. И только после его «Ну скорее!» побежала к Саске, вышедшему из машины и оглядывающемуся по сторонам. В его руках был громадный букет роз, который даже сам парень еле удерживал в двух-то своих руках, а ведь в багажнике еще терпеливо ожидал огромный мягкий медведь, который едва помещался там.

Итачи медленно поступью направился следом за Сакурой, размышляя о состоявшемся разговоре. Он даже не посмел упомянуть о том, что большую часть работы сделал именно он. А идея о её окончательном переселении в дом Учиха принадлежала непосредственно ему.

С тех пор много воды утекло. Всё как-то уладилось и пришло в норму. Поначалу Сакура не верила в то, что всё может быть настолько хорошо, но чем больше проходило времени, тем привычнее для неё становилась новая жизнь.

— Итачи, — вдруг посерьезнела девушка.

Мужчина с интересом взглянул на дурнушку и кивнул в знак того, что внимательно слушает её и полностью обращён в слух.

— Медальон… — Сакура нащупала на груди «безделушку» и сжала её в своих руках. Итачи понял всё в одночасье и тяжело вздохнул.

— Сакура, — начал он, — послушай…

— Я не могу его принять!

Учиха обеспокоенно покачал головой.

— Послушай, — снова попытался начал он, но Сакура потянулась к застежке, чтобы снять его к чертям собачьим.

— Я не могу его принять. Мы просто друзья, и я не хочу, чтобы такая дорогая вещь была у меня! К тому же, это неправильно!..

— Сакура! — грубо возразил Итачи, привлекая её внимание. Он перехватил её руки и сильно сжал в своих, отводя подальше от застежки. — Я не доверяю себе такие ценные вещи, поэтому отдал на хранение тебе. Всего лишь на хранение, успокойся. Это ничего не значит. Когда я найду подходящую женщину, то заберу его у тебя.

Итачи врал. Врал нагло и беспросветно. Однако Сакура поверила. Возможно, она сделала это, потому что для её души так было легче — снова спрятаться за ложью и не знать проблем в лицо. Возможно, где-то в глубинах души она и не хотела отдавать «безделушку» обратно. А возможно, верное решение нашептывало её сердце… Никто не знал правильного ответа. Ни Сакура, ни Итачи… Это были просто пустые предположения.

— А если я потеряю? — возразила Харуно.

— Не потеряешь, — улыбнулся брюнет.

Они смотрели друг другу в глаза, и какое-то подобие искры постоянно мелькало перед их лицами. Но никто из них даже не попытался поймать этот крошечный ничтожный огонек. Они оба оставили его на растерзание необратимого уничтожения…

— Прошу, — учтиво проговорил Итачи, открывая Сакуре дверь лимузина и слегка приклонившись. Голос мужчины заставил девушку вновь прийти в себя и забыть об этой странной ситуации. Она вновь нацепила веселую, но искреннюю улыбку и проскользнула внутрь.

Салон был шикарным. Сакура, наверное, уже в сотый раз удивилась роскоши, которой Учихи окружили себя со всех сторон.

— Идиоты! — послышался строгий голос Итачи извне. — Если через пять минут вы не будете в машине, то мы уезжаем без вас!

— Этого времени мне хватит, чтобы прикончить тебя, — донесся до Сакуры приглушенное шипение Саске. Это заставило Харуно невольно засмеяться.

Итачи уже через секунду оказался рядом с Сакурой, закрыв за собой дверцу. Он тяжело вздохнул и украдкой глянул через тонированное окно на борющихся парней.

— Саске неисправим… — заключил, наконец, брюнет.

— Он любит порезвиться.

— У него в заднице детство играет…

Сакура не могла не заметить, что эти упреки были сказаны с теплотой. За эти три месяца она успела немного разобраться в этом удивительном человеке. Одним из важнейших заключений было то, что Итачи никогда по-настоящему не презирал своего брата. Он пытался воспитать Саске, как настоящего потомка великой семьи, сделать, так сказать, из него человека. Его методы не всегда соответствуют нормам морали да и вообще часто бывали ошибочными, но всё-таки Учиха-старший всегда заботился и заботится по сей день о своём незадачливом брате.

— Не ворчи, — захихикала Сакура, слегка пихнув Итачи в плечо. Тот прикрыл глаза. — Иногда ты бываешь похож на старого ворчливого деда! — И звонкий заливной смех разлился по всему салону автомобиля.

Итачи с очарованием смотрел на девушку и не мог налюбоваться ею. Идеальна…

Сакура, прекратив смеяться, подалась корпусом к Учихе и, широко распахнув зеленые глаза, взяла серьезное лицо в свои руки.

— Улыбнись! — навеселе скомандовала она.

Щеки Итачи показались девушке на удивление мягкими.

— Разве человек с мягкими щечками может быть таким серьезным? — демонстративно поджав губы, промычала Сакура. — Губки рыбкой… Какой ты милый!

Итачи несколько секунд пытался понять, что за чертовщина сейчас происходит. Затем нахмурился по обычаю и перехватил тонкие белые ручки девушки. Он убрал их от своего лица и заглянул в зеленые добрые глаза. Сакура невинно хлопала ресницами, страшась, что ненароком обидела его своими глупыми шуточками-прибауточками.

Внезапно Итачи наклонился к ней и поцеловал девушку в щеку. Затем отстранился и улыбнулся. Сакура сначала обомлела, не поняла, в чем дело, а затем просияла. Молодая официантка решила, что это был не более чем дружеский жест. Брюнет отпустил её руки, не убирая с лица этой милой легкой улыбки. Харуно не заметила в ней ни лицемерия, ни жестокости, ни наигранности. Это была добрая и настоящая улыбка, от которой девичье сердце растаяло.

— Ну, ведь умеешь же, когда хочешь, — промурлыкала девушка, вернувшись в своё первоначальное положение.

— Могу…

Дверь внезапно распахнулась, и в салон залетели запыхавшиеся парни. Они были всё еще на взводе, и Саске злобно подсматривал на блондина. Дейдара сел ближе к месту водителя, у стенки, мигом потянувшись к дорогому вину, а его темноволосый недруг — рядом с Сакурой, приобняв её за плечи.

Девушка все еще смотрела на Итачи. Она стала свидетелем его метаморфозы. В считанные секунды вся теплота его черных глаз превратилась в жестокую рассудительную массу равнодушия. От улыбки и след простыл.

— Вы опоздали на минуту, — холодно проговорил Итачи, посмотрев на наручные часы.

— Нии-са-а-ан, — обиженно мычал Саске, — ты неисправимый зануда!

— А ты вечное дитя…

— Я даже не знаю, что и лучше в нашем случае!

И всё-таки что-то изменилось в их отношениях. Они стали более терпимыми по отношению друг к другу, больше не ругались и не унижали прилюдно друг друга. Во многом, это была заслуга Сакуры, которая старательно сглаживала острые углы. Харуно вообще внесла большие перемены. И перемены эти были однозначно к лучшему…

***

Они, как боги и цари здешних мест, вошли в клуб через парадный вход. Причем, стоя на улице, нельзя было даже догадаться о том, как торжественно их встретит это место. В первую очередь Сакура заметила высокие сводчатые потолки с тысячами огоньков, переливающимися всеми цветами радуги. А свободный от вспышек мрак как будто бы клубился туманом над головой. Это походило на таинственное звёздное небо, на кое люди смотрят, широко распахнув глаза. Увы, Сакура не успела насладиться этим зрелищем сполна. Наивные зеленые глазки, пораженные невероятной красотой, были атакованы новой порцией света.

Первые пятнадцать секунд публика бесновалась, пока яркий слепящий столб света не лег на колону людей. Прожекторы заставили весь зал застыть и обратить всё своё жалкое внимание на прибивших гостей. Образовавшийся живой коридор замер. Четкая нерушимая дисциплина. Всё вдруг затихло и перестало существовать в том оживленном виде, к которому привыкла молодая официантка. Все кивали головой и слегка преклонялись, стоило почетным гостям поравняться со своими подчиненными.

Однако ж девушка умела замечать мелочи, в том числе и скользкие взгляды. В глазах людей она наблюдала страх, затаившийся в их сердцах, и уважение, глубина которого достигала самого дна океана. Человеку по природе своей свойственно лицемерие, и слова, сказанные льстецами, могут убедить начальника в чем угодно: в верности, в бескорыстии, в уважении. И ничто не может выдать лжеца, кроме как, пожалуй, его глаз, наполненных гремучей смесью жадности и коварства.