Осколки (СИ)

Мэйсон хмыкнула, задумчиво выпятила губы… Кэлен едва успела себя остановить — а то ведь чуть не потянулась навстречу им, этим губам. Любимые же, ну! — даже под управлением Мэйсон — любимые, желанные. Кэлен к ним влечет. Интересно, она все вопросы исчерпала, эта чертова Мэйсон? А то Кэлен совсем уже не помешает встать. Уже хочется. А еще чуть-чуть, и будет необходимо. Вот только чертову Мэйсон волновали вовсе не желания Кэлен, а — во сколько она, Кэлен, легла. Кэлен нахмурилась:

— Тебе-то какое дело? Ты вообще, зачем меня разбудила?

— Я тебя не будила, — Мэйсон пожала плечами. — Я просто смотрела. Ты сама проснулась. У меня взгляд такой, возбуждающий.

— Мания величия у тебя, — буркнула Кэлен, стиснула челюсти, поджала губы, подавляя зевок. Понятное дело, Мэйсон не в курсе — и не надо ей этого знать, совершенно! — что Кэлен задремала-то час назад, после того, как Кара сообщила, что ее, Кары, альтернативная идентичность, просыпается. И Кэлен снова забыла — а ведь хотела, хотела же, ну! — спросить, как Кара это узнаёт? Чувствует? Слышит? Как-то еще? Надо будет спросить, обязательно. Да. А пока… Требовательно посмотрела на Мэйсон:

— Закрой глаза. Или отвернись. Раз уж ты меня разбудила, мне нужно встать.

— Так вставай, я тебе не мешаю. Зачем мне глаза закрывать?

— Затем, что я голая.

— Тем более, Амнелл. Как по мне, так это крайне нелогично — закрывать глаза, когда по твоей комнате ходит красивая голая девушка… — Мэйсон подмигнула Кэлен и вдруг потянулась к ее губам. Кэлен — уже почти привычно, ну надо же — остановила ее губы указательным пальцем:

— Какого черта? Ты же обещала дать мне время, Мэйсон!

— Ага. Но мне ведь надо проверять, вдруг ты уже созрела, сладкая, — и внезапно улыбнулась. Как-то очень весело и… беззащитно. Вот как-то так, что у Кэлен сердце замерло, словно растерявшись. И — Кэлен не увидела в ней Кару, нет. Кэлен увидела сейчас какую-то другую Мэйсон, Мэйсон-без-защит. Без этого насмешливого сияния в глазах, без хищного оценивающего взгляда. Без этой кривой циничной ухмылки на губах. И словно бы исчезло что-то… что-то такое, что Кэлен не могла определить, назвать, но постоянно чувствовала рядом с Мэйсон. Как будто… как будто Мэйсон вдруг спрятала иголки, вот! Невидимые, но весьма ощутимые, острые, крайне опасные иглы…

И… что-то изменилось вдруг и в Кэлен тоже. В ее взгляде на Мэйсон, в ее отклике на Мэйсон. Нет, она, Кэлен, и раньше реагировала на Мэйсон, но — телом, исключительно, телом. И еще совсем не факт, что именно на Мэйсон, не так ли? Тело-то у нее, у Мэйсон, одно на двоих с Карой, правда?

А сейчас на эту, другую Мэйсон, откликнулось еще что-то… душа, может… или сердце? Черт его знает, только Кэлен — вот же странность! — вдруг захотелось протянуть руку и взъерошить и без того растрепанные светлые волосы, ласково так взъерошить. Провести пальцем по этой вертикальной складке, что идет от левой брови и вверх. И улыбнуться Мэйсон. Обнять ее… просто обнять. А следом мелькнула, поразившая до глубины души, мысль: «Не хватало еще влюбиться в эту чертову Мэйсон!». Кэлен испугалась даже.

Мысль оказалась спасительной. Отрезвляющей. Она мгновенно прогнала это неожиданное очарование, коварно затуманившее Кэлен, заставившее увидеть чертову Мэйсон какой-то другой… Кэлен разозлилась даже. Нахмурилась, зажгла сердитые огоньки в глазах, открыла было рот… и с удивлением увидела, как ее собственная рука все же поднялась и взъерошила Мэйсон волосы, удивив донельзя, — и не только саму Кэлен, но и Мэйсон тоже. А Кэлен еще и голос свой услышала, и улыбку в нем, в этом самом голосе, которым она — очень ласково, между прочим — сообщила Мэйсон:

— Ладно, напарник, пора вставать, — и просто оторопела, обнаружив, что ее, Кэлен, рука — она совсем самостоятельная стала, ну! — провела по волосам Мэйсон, переместилась на шею, надавила, притягивая эту чертову Мэйсон, приближая ее лицо, губы к губам Кэлен. И кто-то внутри ужаснулся, и завопил истошно: «Какого черта ты делаешь?», но Кэлен, точнее, ее совершенно «отбившаяся от рук» ладонь, продолжала надавливать, и никакому внутреннему крику, кажется, не под силу было ее остановить... Зато это с легкостью удалось Мэйсон:

— Сладкая, ты сказала, пора вставать или вставить?

— Что? — вот теперь Кэлен отрезвела окончательно. Да что там, её просто как холодной водой окатило.

— Ну, судя по тому, что ты делаешь, — чертова Мэйсон ухмыльнулась, превращаясь в прежнюю себя, возвращая насмешку во взгляд, в голос. — Склоняюсь ко второму варианту.

— Мэйсон!!! — Кэлен сжала пальцы на её шее, другой рукой уперлась в плечо. — Ты — наглое, грубое животное!!!

— Хм… — и вновь — искреннее недоумение. Ну да, наверное, с точки зрения Мэйсон, Кэлен и правда ведет себя странно. Но, дьявол, попробуй, сохрани равновесие в этой невозможно, невыносимо странной ситуации! Мэйсон хорошо, она не в курсе… А вот Кэлен… Кэлен мысленно застонала, убрала с шеи Мэйсон руку, поинтересовалась сердито вслух:

— Какого черта ты меня разбудила?

— А… так мне скучно стало. Это, во-первых. Во-вторых, я голодная.

— И? Ты разбудила, чтобы я тебя развлекала и кормила?

— Типа того, — Мэйсон хохотнула. — На самом деле, сладкая, я тебя разбудила, чтобы мы пошли куда-то пообедать. А потом — ты обещала показать мне город.

— Да… — Кэлен закрыла глаза. Усмехнулась мысленно. Кара сегодня утром собиралась разбудить её, Кэлен, потому что соскучилась. Мэйсон разбудила, потому что стало скучно. Неудивительно — не так ли? — что Кэлен влюбилась именно в Кару. И почему совершенно точно не влюбится в Мэйсон. Никогда не влюбится. Кэлен вздохнула: — Обещала. Ты уже была в душе?

— Ага.

— Ну, тогда иди, делай кофе!!! — кажется, она даже прикрикнула на Мэйсон. — А я в душ.

====== Часть 20 ======

Кэлен застыла перед зеркалом в ванной с баночкой зеленого консиллера в руке, задумчиво разглядывала потемневшую уже гематому под глазом, размышляя с какой стороны к ней подступиться.

— А у тебя уютно, Амнелл, — Мэйсон появилась в дверном проеме, там же и остановилась, словно не решаясь перешагнуть порог.

— Спасибо, — рассеяно откликнулась Кэлен, переводя взгляд на отражение Мэйсон в зеркале. — Твоей гостиной тоже не повредит, если в ней кое-что поменять для уюта.

— Например? — Мэйсон скрестила руки на груди, чуть склонила голову. А губы явно приготовились растянуться в ухмылке.

— Например, новый ковер вместо того убожища, что лежит у тебя там сейчас. Красивый диван… — Кэлен снова принялась рассматривать свой фингал.

— И плюшевый мишка, — и вот она — конечно же, ну! — кривоватая ухмылка. И насмешливый блеск в глазах. — Подозреваю, ты уже даже знаешь, какие именно ковер и диван?

— Примерно…

— А имена нашим будущим детям — придумала? — и ухмылка превратилась в хищную, нагловатую улыбочку.

— А надо? — Кэлен вздрогнула — черт побери, Мэйсон с Карой, кажется, похожи не только внешне, да? Кажется, общего у них много больше, чем Кэлен до сих пор представлялось. — Ты снова на меня пялишься! Теперь по какому поводу? — грозно глянула на Мэйсон через зеркало. Та лишь пожала плечами, поджала подковкой губы:

— Нет, я смотрю. И повод все тот же — ты красивая. Нравишься. Мне что, тебе всякий раз об этом сообщать?

— Боже, Мэйсон! — Кэлен даже улыбнулась, покачав головой: неужели она, Мэйсон, правда такая… недотепа? Как она вообще умудряется кого-то увлечь, да еще в постель затащить! — Эти «сообщения» называются комплиментами. Девушки их любят, если ты не в курсе.

— Мммм, да? Спасибо, что просветила, — серьезно, очень серьезно. И не понять, то ли шутит, то ли нет. Ну, точно, как Кара, — с ней у Кэлен тоже вечная игра в угадайку… Кэлен изобразила улыбку — одними губами, поджатыми, растянув их в прямую линию:

— Пользуйся на здоровье, Мэйсон. Кстати, вот тебе еще один секрет: не стоит пялиться на девушку, когда она делает макияж! Это напрягает, знаешь ли.

— Нельзя смотреть, когда проснулась, нельзя смотреть, когда красится, — Мэйсон закатила глаза, пожаловалась, ворчливо, то ли потолку, то ли Господу богу: — У девушек так много правил! Как же бедной глупой мне во всем разобраться, во всех этих «нельзя»? Столько ограничений, – покачала сокрушенно головой, даже языком поцокала, вот же!