Осколки (СИ)

Сидит сейчас её, Кэлен, счастье в мягком кресле напротив, пьет вино из высокого — совсем не для вина предназначенного — бокала, улыбается. Смеется. А в глазах у счастья — солнце, ласковое, согревающее. И еще счастье качает босой ногой, и Кэлен хочется поймать эту ногу, и зажать ступню между ладоней — как птичку, потому что ей, Кэлен, все кажется, что ступня зябнет. А строптивое счастье вредничает и не желает надевать носки… И Кэлен уже даже строит коварные планы по изнасилованию счастья носками — иначе простынет же, ну! Кэлен все же выдвигает ультиматум: носки — или марш-в-постель-под-одеяло! И счастье, закатив глаза, выбирает второе…

А самое забавное, что счастье считает её, Кэлен, своим счастьем. Так и говорит, усевшись в кровати и устроив Кэлен спиной к себе, в кольце своих рук:

— Счастье мое, ты спать-то не хочешь? Пять часов утра как-никак… — и обжигает горячими губами шею, вызывая жаркие отклики в утомленном и — вполне ведь сытом уже — теле.

— Неет, — Кэлен с улыбкой откидывает голову Каре на плечо, чуть поворачивает, подставляя губы её губам. И отдается им, наслаждаясь, переполняясь счастьем… другим счастьем, оно ведь разное, не так ли? — Я днем поспала. Мэйсон меня прикрыла на работе.

— Ммм… как мило с её стороны, — Кара фыркает, довольно сердито. Не нравится ей слушать о Мэйсон. — Да она же настоящий рыцарь!

— Да ладно тебе, милая, — Кэлен с улыбкой гладит её по щеке. — Она и правда позаботилась…

— Позаботилась, заботливая, мать её, — ворчит Кара и целует ладонь Кэлен. Вздыхает. — Я просто злюсь… Нет. Правда в том, что я боюсь…

— Боишься? Чего?

— Боюсь проиграть Мэйсон… — Кара с еще одним тяжелым вздохом откидывает голову на спинку кровати. А Кэлен разворачивается в её руках, всем телом, чтобы видеть её лицо:

— Проиграть Мэйсон? Я не понимаю, милая. О чем ты?

— Я боюсь, что… — и болезненно морщится. — … Рано или поздно, ты предпочтешь её мне.

— Чего? — Кэлен аж подпрыгивает от возмущения. — С чего это вдруг?

— Любимая, ну… что у тебя есть со мной? — Кара поднимает голову, смотрит Кэлен в глаза. Горечь во взгляде: — Разговоры и секс. А с Мэйсон у вас общая работа… общие друзья… вы можете куда-то сходить… Плюс те же разговоры и секс. Я уже проигрываю ей. С ней у тебя… с ней у тебя возможна жизнь. А что со мной? Я же не существую для этого мира. Я… я как твой вымышленный друг.

— Кара! — Кэлен задыхается от возмущения. Кэлен даже не сразу верит, что ей не послышалось, что её счастье действительно несет весь этот бред. — Ты пьяна? У тебя крышу снесло? Ты что говоришь вообще? — Кэлен даже оглядывается беспомощно вокруг, словно ищет, кого бы призвать в свидетели, чтобы подтвердили – бред, бред же, ну! — Ты для начала меня кем считаешь? Нет, слушай, у меня прямо слов нет… Я тебя сейчас просто побью! — и даже бросается на неё, впивается губами в шею, а затем и кусает. Кара хихикает, прижимает её к себе:

— Любимая, ну… разве я не права?

— Ты не права! Разговоры и секс, смотри-ка! Милая, я тебя, может, удивлю, но большинство пар так живут, представляешь? Утром расходятся на свои работы, а вечером встречаются дома — для разговоров и секса! Вот только дело-то не в этом вообще. Ты считаешь, что проигрываешь Мэйсон, что с ней у меня чего-то больше… Радость моя, ты забыла одну важную вещь, которая есть у тебя, которая перевешивает все, что есть у Мэйсон.

— И что у меня есть?

— Кара… — Кэлен смотрит укоризненно, старательно сдерживая улыбку. — Ты иногда такая глупая…

— Ну… — отводит взгляд. — Да… объясни? Что у меня есть?

— Моя любовь к тебе, глупышка. И — твоя любовь ко мне. Для меня это важно. Это самое главное. Этого не будет с Мэйсон, понимаешь? Только с тобой. А все остальное… Господи, милая, это дело наживное ведь. Почему ты решила, что мы с тобой не можем никуда ходить?

— Ночью?

— Что тебя смущает? Половина обитателей этого города, как минимум, половина, ведут ночной образ жизни. Кино, рестораны, клубы, у нас даже музеи некоторые по ночам работают, про магазины я уж не говорю! Черт, Кара, ну правда, по-моему, ты вот зря заморочилась. Это все вообще не проблема.

— Да? — она будто оживает, и в глаза возвращается солнце. — Правда? Любимая, ну, а спать-то ты когда будешь? С ночной-то жизнью…

— Ой, тоже мне, трудность, — Кэлен, усмехнувшись, целует её в губы. — С моей работой я уже привыкла высыпаться за три-четыре часа. И потом, есть ведь еще выходные… Вот, например, эти выходные я здесь, помнишь? Считай, у нас с тобой сегодня минимум полдня впереди… пока Мэйсон не проснется. А когда это произойдет, — хитро прищуривается. — Я лягу спать…

— Коварная, — теперь уже и Кара улыбается, тянется к губам Кэлен, целует — нежно, сладко… благодарно. — Думаешь, Мэйсон так долго спать будет?

— Надеюсь. Она виски выпила… ну, я не следила, конечно, но, по-моему, весьма прилично. Да еще в последнюю порцию я ей снотворного капнула. Так что…

— Любимая, ты и правда коварная… Подозреваю, опасно тебе дорогу переходить.

— Да, — Кэлен пожимает плечами с очень независимым видом. — Я такая. Становиться моим врагом не советую, — и вдруг зевает, совершенно неожиданно для себя. Распахивает удивленно глаза: — Черт!

Кара смеется:

— Все-таки тебе стоит поспать, счастье мое. Тем более, раз у нас еще полдня впереди.

— Мммда? Ну, если пару часиков только… А ты? Чем займешься?

— Поиграю в покер, — и укладывает её, ложится рядом, целует. — Уж если у меня и впрямь будет возможность водить свою девушку по ресторанам и магазинам, есть смысл зарабатывать.

— Ммм… Радость моя, это не главное.

— Я знаю, — смотрит с улыбкой, согревает, ласкает своим солнечным взглядом. — Но мне ж все равно надо что-то делать, пока ты отдыхаешь? Спи, любимая.

— Ладно, — прижимается, укутываясь в счастье...

====== Часть 19 ======

День

Кэлен так и не поняла, что её разбудило — то ли теплый солнечный свет, заполнивший комнату, то ли холодная пустота в постели рядом. Пожалуй, все же второе, ибо, не до конца еще даже проснувшись, Кэлен успела, последовательно: расстроиться (на кой-черт оставаться ночевать у девушки, любимой — на минуточку — девушки, если просыпаться все равно приходится в одиночестве?), возмутиться — по этому же поводу, испугаться (что с Карой, где она вообще?), испугаться еще раз (а вдруг Кара уже не здесь, потому что пробудилась чертова Мэйсон?), разозлиться — на Мэйсон, заранее, на тот случай, если она и правда уже заняла место Кары, испугаться снова и уже настолько, что ее, Кэлен, просто вынесло этим страхом из кровати. А в следующий миг в кухне загудела кофемашина. И Кэлен стало грустно. Невыносимо грустно. Ибо Кара не пьет кофе, не любит. Зато Мэйсон жить без него не может. И это значит…

Кэлен вздохнула, дошла до гостиной, заглянула в дверь: Мэйсон в одних трусах действительно стояла возле кофемашины, спиной к Кэлен. Кэлен — надежда ведь умирает последней, не так ли? — решила все же уточнить:

— Мэйсон?

— Еще спит. А что, ты соскучилась по ней, любимая?

— Кара! — кажется, Кэлен вполне могла умереть от счастья и облегчения. Кажется, впервые в жизни она безумно обрадовалась своей ошибке! — Я же вас с тыла не различаю… — подошла, нет, подбежала к рассмеявшейся Каре, обняла, прижалась к ее голой спине, к ягодицам, зарылась лицом в растрепанные светлые волосы на затылке. — Милая, почему ты здесь? Почему я проснулась не от твоих поцелуев нежных, ммм?

— Потому что я решила принести тебе кофе в постель… — Кара повернулась в ее руках, обняла, потянулась к губам. Кэлен подставила щеку:

— Не хочу кофе в постель, хочу в постель Кару.

— А как тебе вариант Кара плюс кофе? Устроит? — чуть отстранилась, и перед носом Кэлен появился бокал с капучино.

— Устроит, — Кэлен приняла бокал, отхлебнула, посмаковала. — Вкусно. И все же, радость моя, на будущее имей в виду, я все-таки хочу просыпаться с тобой. А не с кофе или еще чем-то.

— Учту, — Кара с улыбкой развернула ее спиной к себе, прижала, сама навалилась ягодицами на край столешницы. Прижалась губами к щеке Кэлен. Всего-то — губами к щеке, а Кэлен пронзило, и внизу запульсировало горячо и сладко... Кэлен зажмурилась, сильнее вжимаясь в Кару: