Изгнание из Эдема. Книга 1

— Посмотрим.

— Оценим.

Управляющий посмотрел на эту пару и улыбнулся — он был уверен в том, что говорил, и сомнения новых постояльцев его не встревожили.

— Кроме того, — продолжал он, — теперь наш отель дает работу большему количеству людей, чем старая «Свинья и дудка» в свои лучшие времена. Получив у нас место, все им очень дорожат.

— А вы?

— Да, а вы, милейший?

— Что я?

— Вы довольны? — уточнила Патриция, испытующе глядя на управляющего.

— А вы в этом сомневаетесь? — вопросом на вопрос ответил управляющий и посмотрел на Патрицию вопросительно.

— Не знаю, — замялась она и опять уронила клубок, взглядом ища защиты у Фархшема.

— Трудно сказать однозначно, — промямлил тот и неловко пошевелился на уютном диване.

— Говорить тут нечего. Я, безусловно, доволен.

— Довольны?

— Да. Я управляющий с таким жалованьем и процентами, что о таком и мечтать не мог. Такое мне не могло присниться даже в лучших моих снах. Такое могла сделать только необыкновенная женщина.

— Значит, вас она не выставила, старина? — спросил для проформы Фархшем.

— Нет, сэр.

— Вы ей подошли или…

— Что, или? — насторожился управляющий.

— Или она вас пожалела? — уточнила Патриция, сматывая распустившуюся пряжу.

— Что такое жалость этой женщине неведомо. У нее практический ум бизнесмена без малейших сантиментов. И это правильно: я в этом убедился. О себе скажу, что я был достаточно умен, чтобы понять умом, а не сердцем ее правоту, потому что сам не сумел бы ничего предпринять. Ведь я уже несколько лет видел и понимал, что наша гостиница катится в бездну.

— А как вы восприняли ее действия, старина? — Фархшем встал, разминая спину.

Управляющий не думал останавливать свой рассказ, коль были такие заинтересованные слушатели.

— Я, впрочем, с самого начала поддержал ее. Я до такой степени верю в эту женщину, что прикажи она мне сегодня поджечь отель, я без малейшего колебания сделаю это.

— Она молода? — приступила с вопросами опять Патриция Смат.

— Что? — спросил управляющий, занятый только своими мыслями.

— Я спросила — она молода?

— Нет.

— Старуха?

— Ну что вы! Она прекрасна.

— Ого! — воскликнул Джон Фархшем, стоя у окна и, выпрямившись, массажируя поясницу.

— Прекрасна? В чем?

— Я должен вам сказать без прикрас, что способности у этой женщины необыкновенные. До чего бы она ни дотронулась — все превращается в золото.

— Как вы сказали? — приближаясь к управляющему, спросил Фархшем.

— У нее особая способность из всего делать деньги — это редчайший дар. Раньше стоило моему отцу сделать малейший перерасход, как банк тут же посылал ему предупреждение; теперь директор банка сам толкает ее на перерасход больших сумм — он чувствует себя несчастным, если у нее на счету остается малейшая сумма.

— Удивительно, — протянула Патриция, следя взглядом за продвижением по холлу Джона Фархшема.

— Да, мадам. Это удивительная женщина, сэр! — повернулся управляющий к Фархшему. — Еще вчера была посудомойкой, а сегодня уже владелица такого первоклассного отеля. Это особый дар, талант от Бога.

Патриция не любила, когда в присутствии ее Джонни хвалили другую женщину, а не ее саму. Она тихонько кашлянула, чтобы остановить управляющего, и спросила:

— А ваши старики довольны?

— Что вы сказали? — не дослышал управляющий и наклонился в сторону Патриции.

— Ваши родители счастливы?

— Вы о моих стариках?

— Именно.

Управляющий выпрямился и посмотрел в сторону Фархшема, который любовался букетом цветов на столике, казалось, он искал единомышленника. Не найдя его, он решил честно ответить:

— Пожалуй, нет!

— Почему же? — круто повернулся от столика и направился к управляющему Дон Фархшем.

— Для их возраста поворот оказался слишком крутым, — тихо сказал управляющий и легонько прислонился к креслу.

— Как они это пережили?

Теперь вопросы задавал только Джон Фархшем, и они стояли с управляющим друг напротив друга.

— Очень грустно, но отца хватил удар и, боюсь, он долго не протянет.

— А мать?

— Мама стала немного не в себе.

— Да-а?

Управляющий не хотел свернуть с оптимистической направленности своего рассказа. Правота его была очевидна, и он продолжал на высокой ноте:

— И все же так для них лучше. У них есть все удобства, которые им нужны, и они там досмотрены и накормлены, и я их навещаю, хотя… — он немного помолчал, потом заключил: — старость — это грустное зрелище.

Фархшем сочувственно посмотрел на управляющего и мечтательно сказал:

— Это очень трогательно, старина.

— Всех это трогает и удивляет.

— Меня особенно.

Патриция уже давно с тревогой наблюдала за Джоном Фархшемом — что-то тревожило ее в его поведении.

— Только не волнуйся, дорогой, — проворковала она, не поднимаясь с уютного кресла.

— Не надо, дорогая, — сказал он Патриции и опять обратился к управляющему: — Все это волнует меня гораздо больше, чем вы можете предположить, милейший.

— Почему? — управляющий недоуменно и внимательно смотрел на Фархшема.

— Видите ли, я ведь тоже знавал одну такую женщину, такого сорта, — тихо, как будто только управляющему, сказал Фархшем.

— Не может быть?!

— Это почему же?

— Она неповторима. Ее послал нам Бог!

— Джонни, только не волнуйся, милый!

— Хорошо, дорогая.

Фархшем уже устал от рассказа управляющего, который, увлекшись, готов был бесконечно восхвалять достоинства женщины, вытянувшей его из нищеты. Он резко переменил тему:

— Кстати, я послал своему другу телеграмму с приглашением провести с нами конец недели. Это мистер Джулиус Сэдверборг — адвокат.

— Слушаюсь, вас, сэр.

— Надеюсь, у вас найдется для него номер? — Фархшем вопросительно смотрел на управляющего, а Патриция опять стала разбираться со своей пряжей.

— Все будет в лучшем виде, сэр. Благодарю вас.

— У вас сейчас много гостей? — поинтересовалась Патриция Смат.

— Меньше, чем обычно, сударыня, — вежливо ответил ей управляющий и намерился обратиться к Фархшему, но Патриция решила еще удовлетворить свое любопытство:

— И кто же это?

— Здесь живет уже давно один египетский врач — он столуется у нас еще со времен моих родителей. Очень ученый человек, занимается наукой и лечит бедных. Он очень тихий: ни с кем не общается в отеле, не разговаривает. Незаметно приходит и уходит. Недавно поселился еще один джентльмен. Он инвалид. Решил пожить за городом. Ему очень нравится наш повар. Рядом с ним в номере живет его медсестра. Она ухаживает за ним и досматривает его. Ему рекомендовал врач пожить у нас. Они тоже постоянно столуются у нас, никуда не выезжая. Он не так давно выписался из больницы. Это постоянные наши постояльцы, которые живут у нас долго. Могут появиться и новые. А на день-два приезжает много людей, особенно в конце недели.

— Благодарю за информацию, уважаемый, — несколько церемонно сказала Патриция.

— Был рад ответить вам, сударыня.

— Что ж, придется с ними примириться, — сказал Фархшем и хотел пойти к выходу.

Но управляющий остановил его:

— Минуточку, сэр?

— Слушаю, старина.

— Прошу прощения за беспокойство, но я принес книгу регистрации.

— Ах, да!

— Прошу вас, зарегистрируйтесь в нашей книге и вашу даму зарегистрируйте тоже.

— Разумеется, разумеется, — поспешил к нему Фархшем.

— Будьте так любезны, сэр.

— Сейчас, сейчас.

— Вот книга, — управляющий взял книгу со столика и подал ее Фархшему вместе с ручкой изящной работы. — Прошу вас.

— Благодарю вас.

— Можете присесть вот к этому столику.

— Вы очень любезны.

Фархшем садится за столик, полистав книгу, медленно делает запись в ней и подает, не закрывая управляющему.

— Вот, пожалуйста.

Управляющий берет книгу, внимательно просматривает запись, а потом оторопело смотрит на Фархшема, широко раскрыв глаза и изгибаясь в поклоне.