Чипсы (СИ)

На продлёнке вдруг Евгения Станиславовна, выдержанная и спокойная всегда, очень негативно отреагировала на рисунок, который нарисовал Макс: коттедж, которых теперь в Семенном и Клементьевке, и Тужиловке -- пруд пруди. А тогда таких коттеджей было совсем немного и только за Клементьевкой, у въезда в Семенной.

Евгения Станиславовна спросила:

-- Что это?

-- У меня будет такой дом, -- ответил Макс радостно.

Абажур причёски зашевелился, пучок подскочил (это Макс потом так всем рассказывал, хоть это и неправда полнейшая), Евгения Станиславовна почему-то посмотрела обалдело и... сказала:

-- А как же полёт фантазии?

-- Это реализм, Евгения Станиславовна, реализм, -- сказала, подходя к столу, завуч.

-- А как же сказка? Мальчики всегда рисуют динозавров, космос, замки...

-- Рисовали, Евгения Станиславовна, -- опять вякнула завуч и забрала у Мумии журнал.

-- А у меня замок, -- крикнул Макс обиженно.

Он не мог понять, что произошло и наверное проклинал себя за то, что показал рисунок.

-- Да уж... -- сказала завуч. - Замок. На какие, извините, доходы? - и вышла.

-- Чё?

-- Вот смотри Максим, -- сказала Евгения Станиславовна. - Помнишь кума Тыкву, мы сегодня на "русском языке" проходили имена собственные?

-- Помню.

-- Он раз в год покупал по кирпичу. Скопил их за свою жизнь много-много и построил маленькую конурку. Он рисовал в воображении дом попросторнее, но возможности его были совсем небольшие. А он трудился всю жизнь...

-- Ну и что? У меня папа тоже трудился, трудится, и теперь мы строим дом.

-- У тебя папа ворует!

-- Сейчас все воруют, -- ничуть не смущаясь, показалась в дверях тётя Лена. - Как не воровать? Тем отстегни -этим дай на лапу. Милиция, СЭС, пожарные, архитектурное управление... -- Вдруг тётя Лена обратилась ко мне: -- Правда, Аришенька?

Я кивнула. А что я могла сделать?

-- Видно, что у вас дома только и разговоров, что о доме, -- оскалилась Мумия. Мне показалось, что она испугалась, что тётя Лена услышала про "папа ворует".

-- Строимся, -- улыбнулась тётя Лена. -- Шутка ли, Евгения Станиславовна: муж из простых заправщиков до директора автозаправок дорос... Стараемся уж, раз подфортило...

Тётя Лена по-прежнему оставалась председателем родительского комитета. Макс жил своей школьной жизнью, его мама - своей, общественно-родительской. Основной её обязанностью оставалось выколачивание совсем немалых денег из родителей на нужды класса и школы. Школа и правда "сыпалась". Штукатурка и стены... Туалеты и раздевалки... Облупленные доски пола в в спортивном зале, нищая, с прогнившими ступенями досок, сцена актового зала... Всё это требовало ремонта. Родительскими силами. В школе по папиной договорённости работали нарушители, осуждённые на общественные работы. Папа всех, кто попадался на 15 суток, гнал работать в школу. Но строительные материалы стоили денег. Всё стоило денег: и новые стулья, и занавес в зал, и телевизор в холл. Но деньги давали со скрипом. Частенько папины "работники" просиживали дни без дела.

Этот нарисованный коттедж с пёстрой черепицей, в который Макс вложил всю душу художника, растеребил, раскочегарил что-то в Евгении Станиславовне. Может быть она переживала из-за запущенного вида гимназии, в которой она проработала всю жизнь. А может, рисунок напомнил ей дома, которые она видела у дочери в Германии?

Во втором классе у некоторых начались настоящие проблемы с учёбой. Двойки Евгения Станиславовна не лепила направо и налево, как в первом классе, она заменяла двойки тройками с двумя минусами. Но в первом классе было просто запугивание. А сейчас стало понятно, что не все тянут программу. Евгения Станиславовна перестала обзывать отстающих, но она и перестала заниматься с нами на продлёнке. Не то, что совсем не занималась, но так добросовестно и увлечённо как в прошлом году, точно нет. В этом Евгения Станиславовна была похожа на Пропану Ивановну - никто не любит учить дураков. Учителю хочется отдачи. На прогулках Евгения Станиславовна не следила за нами, она прогуливалась туда-сюда по дорожке, думая о чём-то, а мы носились сами по себе. А раньше мы всегда играли с Мумией в скакалку и вышибалы. Она всегда судила вышибалы, свистела в свисток, который ей подарил Эльвир Михайлович. Теперь же мы носились по нашему огромному школьному двору, пинали друг друга, дрались... Злата поссорилась с Максом, и они подрались. Из-за Дэна. Во втором классе, с сентября, Злата решила подружиться с Дэном назло мне, она решила отнять Дэна у меня. Я уверена, что она всё лето вынашивала эту идею. Злата очень мстительная. Она очень и очень бесилась в конце первого класса, когда видела нашу с Дэном идиллию в столовой. В новом учебном году Злата перестала меня обзывать, а я, недальновидная малолетняя дурочка, радовалась. Повод приставаний к Дэну был найден правдоподобный. Злата просто безобразно училась. Правильнее было бы сказать - она все одиннадцать лет вообще не училась, да ей было и некогда. Она почти всё время проводила во Дворце Спорта, появляясь на продлёнке два раза в неделю. На прогулке, или на ОФП она жаловалась Дэну, дуя на мастерски профилированную чёлку:

-- Вот, прикинь, прихожу в парикмахерскую, все тётки -- тёть Лида, тёть Наташа, тёть Неля из мужского зала просят показать дневник. А Мумия же всё мне трояки с двумя минусами пишет. И вместо того, чтобы задачу объяснить, они меня подстригать сажают. Говорят: не стриженая, поэтому учишься плохо.

-- А Макс? - наивно, ничего не подозревая, спрашивал Дэн. - Макс же тебе всегда помогал, если что.

-- Макс тоже плохо соображает. Он и гимнастику бросил. Совсем меня бросил. Целыми днями чипсами хрустит.

-- Чё гонишь-то? Чё гонишь, козлина? - подбежал Макс.

Впервые я видела Макса таким красным и злым. Мне показалось, что с такой ненавистью он не смотрел даже на меня, когда ему пришлось делать рондаты и его чуть не вырвало. И я точно помнила: тогда, на гимнастике, Макс не сжимал кулаки. Я предусмотрительно отошла подальше и стала гулять с девочками, собирая кленовые листья. "Пусть хоть перегрызут друг друга - мне-то что", -- злорадствовала я.

Макс и Злата подрались в песочнице. В песочнице тяжело драться. Там мы часто бродили с Дэном, искали речные чёрные продолговатые ракушки... Злата упала как-то неудачно, набок и -- за бортик. Сломала руку. Я этого не видела, было далековато. Но Дэн всё мне рассказал.

Приехала "скорая", прибежала тётя Лена.

Евгения Станиславовна нервничала, жаловалась Эльвиру Михайловичу и тёте Лене:

-- Эта Злата... Она всё время с мальчиками крутит... Маленькая невеста... А виновата я. На мне же ответственность.

Злата гордо, как перед вольными упражнениями, вышагивала по школе с гипсом. Злата получила преимущество, её все жалели, в школу заходил тренер, причитал перед директором из-за отменившейся Златиной поездки на региональное первенство. Мумия боялась, что об инциденте узнают в других школах. Поэтому Злата вставала теперь в первую пару, когда мы шли в столовую, вытеснив меня и Дэна. Злата просто в наглую отпихивала меня, и вставала с Дэном. Я пугалась её руки на перевязи и вставала второй. Мне приходилось стоять с кем придётся. Дэн спокойно улыбался мне и умиротворяющее говорил:

-- У неё - рука, с Максом поссорилась, -- и дальше, повторяя слова Мумии: -- Надо её опекать, оберегать...

-- Опекать, оберегать, -- передразнивал Макс и отвешивал Дэну пендаля.

Я била Макса по ноге за Дэна, а Дэну говорила:

-- Конечно надо помогать, -- и улыбалась.

К ноябрю гипс с "бедняжки" сняли, к декабрю Злата опять стала ходить на ОФП и гимнастику. И она по-прежнему стояла первой парой с Дэном. Первой парой с ним ходила в столовую, первой парой шла на физру, и даже на ОФП шла рядом с ним. Я мучилась, страдала. Но на Дэна невозможно было обидеться - он просто жалел Злату и постоянно передо мнойоправдывался. Макс со Златой так и не разговаривали, Макс обиделся капитально, дулся и пыхтел, шуршал на всех переменах обёртками от шоколадок. Он, с горя, наверное, пытался подружиться даже со мной. Но я прогнала его от себя: