Чипсы (СИ)

Эльвир Михайлович - учитель физры в нашей школе. Родители решили, а конкретнее - папа решил, что мне надо попробовать заниматься в секции ОФП. Мы подошли с мамой к физкультурному залу. Я никогда не любила спортивные залы. Там всегда есть маты и скамейки, как было и на гимнастике. Все физкультурные залы однотипные: дощатый крашеный пол, разметка, крючки под потолком, к которому цепляются канаты и шесты. Я ненавижу шест. Злата единственная из девочек могла "доползти" по нему до верха -- я не могла. Злата могла подтянуться десять раз нижним хватом - я могла только пять.

Мама поприветствовала физрука по-татарски -- он растаял, закачался от удовольствия на кривых круглых ногах. Маленький, поджарый, в очках, с лицом морщинистым, обдутым всеми ветрами, он и сейчас такой же, за эти одиннадцать лет вообще не изменился. Но это конечно гены. И тип кожи. Эльвир Михайлович играл в бильярд, в бильярдной в клубе. Когда мой папа стал прокурором, Эльвир Михайлович научил его сносно играть и часто бывал его партнёром.

Когда через неделю после первого занятия я увидела, что в спортивный зал входят Макс и Злата и Дэн, я испугалась. Дэн-то ладно, Дэну я обрадовалась. Но Дэн со Златой и Максом! Злата! Злата повсюду. Если бы не избиение в раздевалке, я бы никогда не бросила гимнастику! (На танцах поначалу мне было очень тяжело и непривычно.)

-- Гимнастики по средам нет, -- засмеялась Злата. - Решили с тобой здесь...

-- Побить тебя здесь, -- заржал Макс.

-- Ну зачем же побить... Попинать.--улыбнулась Злата. - Отомстить за Молюска.

-- За Женьку Минеева!И чипсами накормить, -- смеялся Макс. --Дэнис! Ты чипсы любишь?

-- Люблю, -- закивал Дэн.

Злата блистала и на ОФП. Она одевалась в топик даже в плюс десять, ходила гордая-гордая по школьной спортплощадке и не мёрзла. Эльвир Михайлович ругался на Злату, вспоминая, что одна девочка тоже так ходила в топике к нему на занятия, а потом попала в больничку с воспалением лёгких.

Бегала Злата быстрее меня. Но Макс и Дэн бегали медленнее. В то время лучше Златы я только отжималась - меня же папа всё лето тренировал. Без отжиманий не будет сильного удара. На ОФП кроме нас из первого класса никого больше и не было, все остальные дети были старше. Злата быстро подружилась со старшими девочками. Теперь она уходила поболтать с ними на переменах. Она не играл с нами в салки и "чай-чай-выручай". Она стояла и разговаривала, иногда косились на меня, если я пробегала мимо. Я в школе носилась как угорелая. Мне это нравилось. Мне казалось, я полечу, если не столкнусь ни с кем и хорошенько разгонюсь по коридору.

-- Я не пойму,--бесилась мама: - Злата и Макс -- наша карма что ли?

-- Да не лезь ты, мам, к ним, -- сказал Илька.

Мама заговорила по-татарски. А Илька ответил по-русски:

-- Она разберётся с ними сама. Да, Арина? Помнишь, что папа говорил: "Не надо форсировать события. Самый коварный враг - это месть по горячим следам на горячую голову. Надо уметь подождать. Выждать. Рано или поздно обидчики куда-нибудь да вляпаются - уж поверь моему опыту". - Илька похлопал себя по плечам, намекая на погоны.

-- Сколько ждать? - мама злилась, краснела от злости. -- Они десять раз Аришеньку обидят, гады, пока сами во что-нибудь вляпаются. Пойду к Эльвиру, потребую их убрать. Ой! - вдруг опомнилась мама. -- Я же дружу с Леной, с мамой Макса.

-- Вот именно мама, -- выдохнул Илька, обрадованный, тем, что мама скорее всего не пойдёт ничего требовать.

-- Лена -- изворотливая, хозяйственная, общительная--как я. Я говорила ей о случае на гимнастике, а она говорит, что Макс бесконфликтный, спокойный и добрый, что он не мог... Представь себе! У них такая странная семья. Отец поднялся на заправках с низов, из рабочих, мать дома по хозяйству и -- бухгалтер, она колледж окончила, они живут в своё удовольствие, такое повсеместное потребительское существование. Но с ними рядом приятно находиться, с ними комфортно, они доброжелательные, не напрягают, не лезут в душу... Но они совсем не знают, что такое их Макс.

-- Мам! Да им всё по фиг!--сказал Илька.

-- Именно.--согласилась мама. -- Вот тебе пример никчёмной жизни.

-- Почему? - удивился Илька. - А мы как живём? Так же.

-- Что ты! У нас даже дачи нет. Хорошо, что хоть газовый домик появился. Там в пятидесяти метрах от него - поля. Мне рассказывали, что в Клементьевке ещё десять лет назад люди сами кусочки земли расхватали, сами картошку сажали, и в августе выкапывали, боялись, что украдут... А раньше так колхоз засеивал. Вот это была правильная жизнь. А теперь - стройка, коттеджи... Нет поля. А человеку необходимо свободное пространство! Необходимо.

Мы молчали. Илька озадаченно спросил:

-- Ты это к чему, мама? Неужели к ОФП?

-- Можно выйти из нашего нового склада-домика и пешком дойти хоть до Миршевского моря (так мирошевчане называли пруд), хоть до Иглы, хоть до Семенного... Мы собираем травы, у меня грандиозные планы. Мы будем сушить, паковать...

-- Ты это к чему? - опять переспросил Илька.

-- Да к тому, что мы работаем, а не развлекаемся. У нас нет дач на бывших полях. Мы ездим только на Волгу в августе, на родину. Мы не прожигаем жизнь по курортам.

-- А они, значит, прожигают?

-- Да. И поля будут мстить дачникам. И дети у этих потребителей - пустые.

-- Макс--пустой, -- сказала я. - Я это чувствую. Ему и правда всё по фиг.

-- Ариша! Что за "по фиг"! Нахваталась. Да... Ну и прилипчивые они. Преследуют Аришу. Но папа так и предполагал. Они будут мстить долго и методично. Тут ещё от Евгении Станиславовны многое зависит. Я поэтому в родительский комитет и вошла, и с Леной общаюсь, чтобы -- вроде бы всё нормально. У них идея - сделать кафе у заправок. И чтобы наши элитные чаИ были там. Подороже конечно, чем трухля из пакетиков, но хорошие чаИ.

-- Арина в классе рулит и без твоих родительских комитетов. -- сказал Илька. -- Успокойся.

Это была правда. Я действительно стала в классе на первых ролях. Как говорят бандиты - в фаворе.

Евгения Станиславовна после случая Молюском меня полюбила. Я только сейчас понимаю, как она была мне благодарна. Молюск был разрушитель. Наверное он был несчастный. Я вспоминаю его выцветшую какую-то заморенную жизнью маму. Дэн мне рассказал как их с Молюском приняли в гимназию. Их прадеды были уроженцами Мирошева, воевали и их имена были высечены на камне мемориала. А гимназии нужны были такие дети для отчёта. Дэн был старательный и послушный, а Молюск был нервный, бешеный. "Достаточно одного ребёнка, чтобы разбудоражить целый класс. Мне такие дети не нужны", -- я слышала как говорила кому-то так Евгения Станиславовна. Мумия любила порядок и предсказуемость. Ей нужен был каратель из детской среды. Она выбрала меня. Если на перемене возникала ссора или драка, Евгения Станиславовна выглядывала с чашкой чая из учительской, кричала:

-- Арина! Что там?

Я за шкирки втаскивала в учительскую драчунов, они боялись меня и покорно шли. Если я не сразу догоняла кого-то, если кто-то пытался спастись бегством, я всё равно догоняла и тогда очень сильно толкала в спину. Именно поэтому меня все и слушались, все люди боятся боли.

На продлёнке, играя в салки, я тоже стала толкать сильно. Мне это нравилось всё больше и больше. Если мне говорили:

-- Э-ээ. Ты чё?

-- Осалила! - отвечала я, делая невинные глаза.

Я почувствовала силу, её власть над более слабыми. Я уверилась, что сила в конечном счёте решает всё. Я хорошо училась. Но в классе лучше всех учился Дэн. По английскому я не знала ничего. Сидела на английском с Дэном и всё у него сдувала.

Маму это раздражало. Если дома я вдруг делала ошибку по русскому, она кричала:

-- Вон у вас нищий мальчик сам учится. Сам! Брат старший под следствием! Семья малоимущая. Ездит аж с Иголки. А лучше всех учится! Ну неужели нельзя, Арина, без ошибок? Срочно иди заваривай мяту с мёдом!