Чипсы (СИ)

-- Ничего они не нищие, -- защищал Дэна Илька. - И ничего старший брат у него не под следствием! Он со мной в классе, мой друг.

-- То есть ты обвиняешь меня во вранье? - это мама сказала по-татарски. Но я знала эту фразу. Она только так и начинала все перебранки с Илькой. На этот раз Илька согласился с мамой на удивление быстро. Я хлопала глазами. Илька сказал мне:

-- Оказывается у них три брата. Я со средним учусь. Всё равно Димон - мой друг. Самый лучший друг!

В этот год, мама изменилась бесповоротно и навсегда. В школе маме все учителя улыбались, а все родители с ней здоровались, и мои одноклассники тоже. В больничке, в поликлинике нас принимали без очереди. Постепенно мама привыкла к "особому положению". Особое положение... Дачу папа не покупал не потому что не мог, а потому что боялся за нашу безопасность. Он же работал в отделе по наркотикам. А это - риск на всю жизнь. Наркоманы - всегда фактор риска, они могут надолго затаить обиду, выжидать и жестоко отомстить за своих родственников не наркодельцам, но следователям, которые во всём виноваты - следователи же ведут дела, по которым сажают в тюрьму. И когда папа ушёл с оперативной работы, он вёл дела по своей специализации негласно... Тогда же папа часто стал консультироваться с мамой по поводу "травки". Мама объясняла, что скорее всего собирают наши "беднейшие слои", как легко это всё приготовить, этот дурман, если соблюдать режимы просушки и вылёживания сырья. Папа приглашал маму иногда и в свой бывший отдел, она читала там что-то вроде "лекции". Её лекции очень помогали операм, потому что мама называла специфические реакции организма при курении трав нашей полосы, и особенно специфические психореакции при абстинентном синдроме, которые не так явны, как обыкновенные ломки, которые ни с чем не спутаешь - ведь мама нагляделась этого пока училась и работала в Казани. Мама часто вспоминала казанские обиды после лекций: теперь её просят разъяснять, объяснять, а тогда наказали.

- Вот в Казани мы торговали на рынке. Что в этом такого? Мы же неворованным торговали. Сами же сушили травы. А нас потом так опозорили. На всё училище.

-- Вы торговали без лицензии, -- сказал папа.

-- Тогда все торговали без лицензий.

-- Но ты могла отравить своими травами, Инга. Вы же и ядовитыми торговали.

-- Но мы же предупреждали, Геночка. Мы же в микродозах! -- нервничала мама. - От нас все отвернулись. Нам снизили оценки на защите. Мне до сих пор больно. Это ранит человека в самую душу.

По пятницам вслед за Дэном я стала ходить на кружок "Солёное тесто". Конечно же и Макс стал ходить с нами. Он прогуливал гимнастику. К весне вдруг оказалось, что мы втроём, без Златы, нормально тусили на кружке. Если не принимать во внимание, что Макс периодически, к месту и не к месту, говорил мне:

-- Чипсы хочешь?

-- Нет, -- неизменно отвечала я суровым голосом.

-- А зря. Я тогда так обиделся на тебя, Аря...

-- Не называй меня Арей!

-- Вот... Я так обиделся на тебя, Ряска...

-- Не называй её Ряской, -- вступался за меня Дэн.

-- А теперь жалею. И что ты ушла с гимнастики? Злату перевели в среднюю группу. У неё теперь тренер - мужик. Молюск вообще обнаглел, на меня кидается. Скучно. Может вернёшься?

-- Нет.

-- Почему?

-- А ты как думаешь?

-- Э-эх... Так бы поймал тебя в раздевалке , напихал тебе в рот чипсов, мама твоя бы прибежала, нажаловалась тренерше, и меня бы выгнали. Надоело. Ноги болят, руки болят...

-- Не прибежала бы, -- ответила я Максу.

-- Да ладно. Я просто фантазирую.

Из солёного теста Макс пытался лепить не косички, тарелочки или цветы, а фигурки гимнасток. И вначале это были страхи-страхи, а потом стали выходить действительно фигурки. Но толстые. Тонкие из солёного теста не выходят.

Когда было много народу, теста на всех не хватало - и тогда Дэн отдавал мне своё, а сам - просто сидел и смотрел, как я леплю.

-- Эх...

-- Что "эх"?

-- Ну... жалко что на тесте нельзя выцарапывать как на пластилине, -- зашептал мне на ухо Дэн. -- Я бы тогда сделал пласт и выцарапал какие-нибудь буквы...

-- Какие-нибудь! - говорила я. - Ты что: не знаешь какие?

-- Знаю...

-- И вообще можно из колбасок сверху пласта налепить...

-- Но если из колбасок, тогда не поместится...

Что он хотел написать? Я догадывалась, и мы с Дэном стали обмениваться знаками и взглядами. К концу первого класса мы стали использовать язык, который знаком всем, кто хоть раз был увлечён, влюблён или просто симпатизировал друг другу. Об этом пишут во всех романах. Он посмотрел--она вздохнула--он послал воздушный поцелуй--дотронулся до ладони--взял за руку и так далее в том же роде.

24 Гипс

Чувствую: мне становится хуже. Я купила чипсы. С Тоней сходила в магазин. Я хотела именно чипсы, сильно захотела ночью. Ночью я вспоминала тот кошмар, когда я обидела Дэна и потом свалила всё на него. Сердце сжалось, заныло, закололо слегка. Я решила: завтра куплю чипсы в память о нас. Это меня успокоило, но заснуть я уже не смогла.

Я собралась идти одна, с самого утра. Но как назло "А" заехала якобы за чем-то, она якобы что-то забыла. "А" попросила меня не ходить одной. Я согласилась, тем более, что мы с Тоней договорились идти в магазин вместе.

Мне не нравятся эти магазины в Семенном. "Стекляшки" -- так почему-то их называют. Мне не нравится владимирский творог, который тут продаётся, не нравится и сгущёнка вразвес. Она какая-то жидкая и крупинки манки в ней попадаются. Что в Семенном хорошее и даже отличное - так это яйца. Тут же ферма "Конкурсный", яйцо наисвежайшее. Это легко определить, если яйца сварить - в них нет пустоты между скорлупой и белком, которая образуется в лежалых яйцах. Я сварила папе на ужин яйца. Он не очень любит крутые, поэтому я держала яйца в кипящей воде пять минут. Желток тогда остаётся мягким, но не жидким. Сырники я запекла в духовке. Сгущёнку я купила, чтобы сырники полить. Но пришлось пихнуть сгущёнку в сырники, а сахар не класть и вбухать почти килограмм блинной муки. Мука... Мда... Я об этом ещё напишу.

Я хрустела чипсами, запивая их крепчайшим чаем из веток дикой малины и земляники. После чипсов в течение часа мне стало ещё хуже. Тяжесть при вдохе. С этого утра появились ещё и свисты в лёгких. Хорошо, что не сыро, а сухо и жара. Я вышла на участок, села, подставила горло под вечернее солнце... Если вы съели что-то солёное и выпили пол-литра жидкости, и вам становится хуже -- это может быть что угодно, но скорее всего - лёгкие. Больные лёгкие не любят воды и соли. Чипсы с чаем - индикатор на воспаление. Горло побаливает. Но горло у меня часто побаливает... побаливало в детстве, школа - это рассадник вирусов, там формируется иммунитет. Если бы не было школ, люди были бы очень хилыми. Горло побаливает... Надо купить мёд. Нет мёда. Придётся говорить папе, просить его... Или он прочитает? Да кстати! Узнаю, читаешь ли ты, папа, с флэшки или нет... Папа! Купи мне мёду!

У Тони тоже спрошу о мёде.

-- Евгения Станиславовна очень сдала за лето, -- мама шепталась с тётей Леной первого сентября на линейке. Мы поступили во второй класс. Колокольчиком звенел сын батюшки. Этот батюшка выступал по милославскому радио, монотонно и скучно втолковывал и объяснял что-то из Евангелия.

Я стояла рядом с Евгения Станиславовной и гордо держала табличку 2 "А". Мумия похудела, укоротилась -- перестала носить высокие каблуки и, соответственно, держать привычную осанку. Всё остальное - грудь и причёска остались. По слухам дочь Евгении Станиславовны стала импресарио, приезжала в Россию за музыкантами, а с родной матерью встретиться не смогла: была занята... И впервые этим летом не сделала приглашение маме на лето... Мумия не съездила в Европу и стала обиженной и злой.