Изгнание из Эдема. Книга 1

— А вы мне все больше нравитесь.

— Привыкаем.

— К чему?

— К общению.

— Какому?

— Взаимному.

Женщина аккуратно складывала в салфетку остатки хлеба. Взгляд Стэфани ее не смутил.

— Быть бы такому в работе.

— Чему?

— Чтобы вы нравились нам.

— А вы мне.

— Поживем — увидим. — Умиротворенность не мешала мужчине быть немножко скептичным.

За такой взаимодовольной беседой застал их разносчик обедов на дом. Он быстро и ловко стал укладывать посуду в короб и убирать все со стола.

— Можно я заберу оставшиеся фрукты и хлеб? — спросила застенчиво женщина.

— Это все ваше, — недовольно буркнул разносчик и положил счет перед Стэфани.

Она внимательно изучила каждую цифру, достала из сумочки ручку и подписала.

Мужчина наблюдал за ней. Она, еще раз взглянув на последнюю цифру, протянула через стол ему счет:

— Подпишите и вы.

— Что это?

— Счет.

— За что?

— За обед.

— За этот? — мужчина кивнул на уже убранный стол.

— А то какой же?

— Я должен платить?

— Мы.

— Как это понять?

— Обед я взяла в кредит за счет нашей мастерской.

Мужчина молча взял счет, ручку, медленно подписал и подал разносчику. Тот положил его в карман форменной куртки и удалился. Он уже понял — чаевых здесь не будет.

Спокойствие мужчины было напряженным.

Женщина складывала скатерть, аккуратно распрямляя края.

Стэфани встала и решила быстро раскланяться, но мужчина остановил ее вопросом:

— Чья это мастерская?

— Хотите точность?

— Да.

— Наша.

— Так. Ясно, — он потрогал заскорузлым пальцем нос.

— Есть еще вопросы?

— Конечно.

— Давайте.

— У нас уже есть счет в банке?

— Нет.

— Есть кредит?

— Нет.

— А как же с машиной, праздничной трапезой?

— Я сказала: работайте, как работали и еще лучше, а финансовыми вопросами я займусь сама.

— А мы…

— Работайте! До свидания.

Стэфани удалилась так быстро, будто не ушла, а растаяла, как дым.

— Может я сейчас проснусь? — сам себе сказал мужчина.

— Нет, Джек, давай работать.

Глава 8

Стэфани стояла на крыльце гостиницы «Свинья и дудка» и рассматривала здание с вниманием искушенного покупателя. Она уже обдумала, что и как можно с ней сделать, но еще решала в уме некоторые вопросы. Обошла здание со всех сторон. Всюду неухоженность и мерзость запустения. Природные условия: река, запущенный сад, запущенное побережье — требовали вложения денег и разумного управления. Она еще раз посмотрела на вывеску и решительно вошла в помещение.

Ничего не изменилось в кофейне с того дня, когда она спустила с лестницы в этой гостинице Эндрюса Блэкфорда. Изменилась она гама, и хозяин, который появился из внутренней двери, естественно, не узнал ее.

— Чего изволите, мадам? — вежливо спросил он.

— Я ищу работу.

— У нас работы нет.

— А я думаю, что есть.

— Мало ли что вы думаете, — старик стал нервничать.

— Хорошо. Я хочу выпить чашечку кофе.

— Это можно, — вежливо сказал он и удалился.

Кофе Стэфани, спустя минут двадцать, принесла седая старушка. Платье на ней было покроя тридцатилетней давности и пахло тленом и плохим мылом.

— Ваш кофей, мадам, — сказала она и поставила на стол немного выщербленную чашку.

— Благодарю вас.

— Не стоит, сказала старушка и стала удаляться, как-то боком проходя между столами.

Когда старушка уже почти дошла до двери, она услышала у себя за спиной звон разбитой чашки.

Она с испугом повернулась, не смея сдвинуться с места.

— Простите, — сказала Стэфани. — У меня упала чашка и разбилась.

Старушка приблизилась к столу, где сидела Стэфани, и трясущимися губами сказала:

— Эту посуду покупал еще мой папа.

— Оно и видно.

— Что видно?

— Что посетители за долгие годы обглодали ее края.

— Не надо смеяться, мадам. Мы с мужем гордимся своей гостиницей и посудой — она такая старинная.

— Она не старинная, а просто старая.

— Это одно и тоже.

— Нет.

— Я не хочу с вами спорить, но вы должны уплатить за кофе и чашку.

— И не подумаю.

Старушка с испугом посмотрела на Стэфани, но продолжала настаивать:

— Но вы разбили…

Стэфани была женщиной без сантиментов, когда дело касалось денег.

— Она сама разбилась. От ветхости.

— От чего, простите?

— От старости.

— Не поняла. Посуда бьется от неправильного обращения с ней, а не, как вы изволили заметить, от ветхости. Вы уронили…

— У нее отломалась ручка, и она упала.

— А блюдечко, мадам?

— Все это просто рассыпалось в моих руках, я даже не попробовала того, что вы считаете «кофеем».

— Но вам придется платить за все.

— Я же сказала — нет.

— Так не поступают порядочные люди.

— Вот видите, вы уже меня оскорбляете!

Стэфани сидела, удобно устроившись в весьма громоздком, старом и неудобном кресле. Старушка же, приблизившись на почтительное расстояние, стояла перед ней.

— Боже, упаси! Мы с мужем всегда очень вежливы с нашими посетителями.

— А много их у вас?

— Вас это не должно интересовать, — вежливо, но настойчиво отвергла старушка-хозяйка-барменша, посягательства Стэфани на коммерческие тайны ресторана-кафе-гостиницы.

— Простите.

— Вот так-то лучше. Но надо платить, мадам.

— Не могу.

— Почему?

— Я не пила кофе.

Старушка задумалась. Она некоторое время соображала, что, возможно, посетительница и права.

— Хорошо, — поклонилась она и удалилась.

Стэфани с улыбкой смотрела ей вслед. Цель, которую она преследовала, была намечена еще тогда, когда она дала пинка под неприличное место и спустила с лестницы в этой кофейне Эндрюса. Тогда это было еще неосознанное желание. А потом появился и повод. Даже, можно сказать, азарт игры — это Стэфани любила. Игра, которая приносила деньги, была их фамильной чертой, а что можно сделать против генетики?

Стэфани внимательно осматривала помещение кофейни: окна узковаты, но ставни из хорошего дерева и неплохо сделаны; потолки на хорошей высоте — это большой плюс; мебель вся не годится, но ее можно продать мастерам, как хорошую старую древесину; шпалеры сменить, полы…

— Ваш кофей, мадам, — услышала Стэфани, не заметив, как старушка вплыла в помещение.

— Вы на этот раз так быстро?

— Это остаток от того, что я варила вам.

— Что?

— Я сказала…

— Никому такого не говорите.

Стэфани посмотрела на бурду в такой же, не то выщербленной, не то обкусанной чашке.

— Я всегда вежлива с посетителями.

— Я это заметила.

— Так почему…

— Что, почему?

— Не должна говорить чего?

У старушки уже вздрагивал подбородок. Но это вызывало у Стэфани не сочувствие, а досаду.

— Вы считаете, что это кофе?

— А что же?

Стэфани не стала отвечать на наивный вопрос старушки. Она резко повернулась, задев локтем чашку, и та полетела на пол вместе с блюдечком и содержимым, рассыпавшись на мелкие части, может быть, еще не долетев до пола.

— Ой, ой! — вскрикнула старушка, подняв руки вверх. — Что вы за женщина?! Вы это нарочно!

— Не кричите так громко!

— Ой, ой! — продолжала вопить старушка, уже не в силах вымолвить ни слова.

— Да успокойтесь же!

— Ой, ой!

Очевидно, услышав вопли жены и посетительницы, в кофейню встревоженно заглянул, а потом и как-то впучился старичок-хозяин.

— Что здесь происходит?

— Ой, ой, — все вопила старушка, показывая скрюченным пальцем в сторону Стэфани.

— Успокойся, милая, — ласково сказал старик.

— Она, она!

— Я сейчас во всем разберусь. Присядь!

Он осторожно усадил старушку на стул и мелкими шажками удалился за дверь.

Старушка как-то свяла и уже молча с ужасом смотрела на Стэфани.

Стэфани, закинув ногу на ногу спокойно наблюдала за этой трогательной сценой.