Сокровища Ауйан Тепуи (СИ)

— Жизнь слишком любит мою Стефани, чтобы позволить ей так просто покинуть её. Наш договор остаётся в силе, майор, мы завтра же вылетаем в Венесуэлу! — твёрдо сказал он и посмотрел на плачущую Эжени. — Родная, начни собирать вещи. И ещё, майор, мне нужен специалист по джунглям.

— Об этом не беспокойтесь, я познакомлю вас с Чарльзом Кариасом — он был министром в Венесуэле и хорошо знает джунгли, — с готовностью откликнулся Колкетт, — но у меня есть одна просьба, — он замедлил шаг и обернулся, — называйте меня просто Джон.

Утром следующего дня они вылетели в Южную Америку.

Глава 5. «Расплата»

Патрику и Микаэлю стало значительно лучше, приступов больше не наблюдалось и они заснули крепким сном. Положение Тауфика всё ещё оставалось критическим: Стефани опасалась, что инфекция попала в рану, несмотря на то, что Идрис периодически промывал её и менял повязку. Как ни уговаривал он лечь спать, Стефани оставалась непреклонной: забота о Тауфике помогала ей отвлечься от посторонних мыслей. Спальные мешки надёжно защищали мужчин от подкрадывающегося холода; Стефани, которую днём изжарило солнце, теперь тряс озноб. Она оставила Идриса и вышла погреться к костру. Герберт уже давно видел десятый сон на своей постели из жердей, тщательно укрытый от надоедливых насекомых москитной сеткой; Арнольд чистил у костра оружие, мурлыкая себе под нос незатейливый мотив; напротив него устроился Стивен с плейером в руках. Стефани немало удивило и вместе с тем позабавило это зрелище.

— Я думала, в джунгли берут с собой паранг, а не наушники, — с иронией произнесла она, присаживаясь рядом с Арнольдом.

— Паранг? — Стивен открыл глаза и в упор посмотрел на неё. — Разрешите узнать, откуда Вам известно это слово?

— Я актриса, — с гордостью сказала Стефани, — когда мы снимали фильм о джунглях, мне пришлось прочитать гору литературы...

— Ах да! – снисходительно перебил её Стивен. — Нашумевший "Голубой Змей"! Но ведь съёмки проходили, насколько мне известно, в павильонах?

—У студии тогда не было больших возможностей, — как бы оправдываясь, сказала Стефани, — она только создалась и не могла позволить себе съёмки на натуре. Вы же знаете, что они требуют больших денег – перелёт всей съёмочной группы, проживание…

— Надо же! — усмехнулся Арнольд. — Я иногда думаю над тем, как много в нашей жизни парадоксов: теперь ты пользуешься всеми благами природы бесплатно!

— Нет, — с горечью произнесла Стефани, – на карту поставлена моя жизнь, здесь нет операторов и осветителей, которые наведут на тебя камеру и прожектора и предупредят, с какой стороны появятся гепард или змея. Нет гримёров, готовых поправить твой макияж, чтобы в любой момент, с любого ракурса выглядеть безупречно. Нет режиссёра, который в случае неудачного дубля даст тебе возможность переиграть эпизод. Здесь много чего нет…

— Ерунда! — возразил Стивен. — Всё это бездушная суета, главной целью которой является оболванивание зрителей. Герой дерзок, смел и никогда не выглядит так, как я после бурной ночной попойки. Безупречность в любой ситуации – вот в чём главная обманка кинематографа. Чем дальше сценарист от понимания естества, тем безупречнее его персонажи. Когда же появится хоть один фильм, показывающий истинную природу, её гуманность — если ты живёшь с ней в гармонии, она никогда не предаст тебя!

— Вы говорите о гармонии, совершая насилие над личностью? — вспыхнула Стефани. — Интересное у Вас отношение к гуманизму!

Арнольд с любопытством следил за их разговором. И хотя не все слова были ему понятны, он подсознательно чувствовал, что сейчас столкнулись два сильных, упрямых ума, гибкие и тонкие личности. Мысленно он поставил на Стивена, потому что знал его и потому что хотел, чтобы лидирующая позиция в этом споре принадлежала ему. Стефани его очаровывала, но Арнольд видел в ней лишь слабую женщину — не больше. Неизвестно, дотянет ли она до конца пути.

— Здесь никто не скажет Вам, что такое гуманизм! — с увлечением ответил Стивен. – Чего стоит Ваш фильм, если в нём отсутствует главная тема: в джунглях царят иные законы. Вот к нам ползёт пример!

Стефани с ужасом смотрела, как Стивен молниеносным движением перехватил появившуюся на земле змейку с оранжево-чёрными полосами.

— Индейцы называют её "эль тигре" и говорят, что она ядовита, — принялся объяснять Стивен, — однако я играю с ней, совершенно ничем не рискуя! – Маленькая рептилия в осторожных, но уверенных пальцах мужчины тоже ничем не рисковала. — Туземцы часто преувеличивают ядовитость змей, однако с лягушками, что водятся в окрестностях Канаимы, я не решусь иметь дело — именно у них индейцы заимствуют яд для своих стрел. В конце концов, они огромны и омерзительны! — Стивен с отвращением поморщился. — Бьюсь об заклад, Вы быстрее сделаете ноги от этой змеи, чем от такой лягушки, не подозревая, что надо бы наоборот. Невежество! Но даже люди, выросшие в джунглях, постоянно подвергаются опасности. Нельзя знать все секреты природы. Ваш же фильм пропагандирует противоположную точку зрения: юная героиня в одиночку борется с навалившимися на неё проблемами — заметьте, слово «проблемы» слишком мягко звучит для тропиков — и в результате выходит победителем, ничего не потеряв! Но это же абсурд! Получается, она выжила лишь благодаря Божьей милости, так называемой судьбе?! Её приключения ничто по сравнению с тем, что ожидает нас. Конечно, фильм снят очень живописно, в нём полно экзотики, но самое главное — знания — создатели фильма проигнорировали! Теперь Вы сами можете сказать, прав я или нет. Оглянитесь вокруг — вот они, настоящие джунгли с их пиявками, от которых у Вас до сих пор горит кожа; с неимоверно влажным воздухом; со змеями, многие из которых заставляют Вас трястись от страха и обливаться холодным потом, потому что они — хозяева "экрана", а не Вы! Кино часто создаёт ложные представления о чужом крае. Вы же на собственной шкуре испытали здешнее гостеприимство, но до сих пор не поняли: природа гуманна по отношению к тем, кто обладает знаниями, без них в джунглях вы — живая пища!— с ожесточением закончил Стивен, не замечая того, что вкладывает в эти слова все свои чувства; с содроганием вспоминая те минуты, когда сам был живой мишенью.

На Стефани его монолог произвёл сильное впечатление — и сами слова, и то, сколько страсти и вдохновения было вложено в них, сколько эмоций и переживаний отразилось на лице Стивена. Сейчас оно вновь превратилось в холодную замкнутую маску, но минуту назад его лицо казалось самым привлекательным, самым живым и самым искренним — настоящим. Она вздохнула, высвобождая свои эмоции и страхи. Арнольд дремал, скрестив руки на оружии — усталость взяла верх над любопытством, но он был уверен, что последнее слово осталось за Стивеном.

— Ложитесь спать, — вдруг равнодушно сказал Стив, — завтра предстоит большой переход.

Стефани расположилась неподалёку от костра, завернувшись в спальный мешок. Языки пламени плясали перед её глазами, создавая причудливые образы, и на фоне тёмных джунглей они казались то милыми и забавными, то уродливыми и фантастичными, но именно своей прихотью линий вызывавшие у неё определённый настрой мыслей. Неужели Стивену не безразлично, что будет с ней, раз он вернулся? Или это её фантазия, подогреваемая колдовской пляской костра, бередит душу?

– Стефани! — вдруг услышала она и, боясь, что ей почудилось, будто он позвал её, лежала, не шелохнувшись, и ждала.

— Стеф! — нет, не показалось. Стивен сидел рядом и что-то протягивал ей. — Я захватил это в самолёте. Кажется, они принадлежат Вашему мужу, — на его ладони поблёскивали запонки.

— Мы должны были пожениться...

— Он сделал Вам предложение?

— Нет, не успел, — сдержанно ответила Стефани, желая и не решаясь взять запонки.

— О, ну тогда, — лицо Стивена просветлело, — на кой чёрт они Вам нужны! - Он замахнулся, чтобы закинуть их подальше, но Стефани остановила его руку.