Сокровища Ауйан Тепуи (СИ)

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась она. — Верните мне их, они дороги, как память… -  тихо добавила она.

— Да увидите Вы ещё своего Пола! — раздражённо сказал Стивен. — Столько сантиментов из-за каких-то несчастных запонок! Вы, актёры, придаёте всему слишком драматичный характер!

— Они дороги мне не потому, что принадлежали моему другу, — Стефани сама не понимала, зачем произносит эти слова: ему, должно быть, всё равно. — Их подарила ему моя дочь, я помогала ей выбрать этот подарок...

— У Вас есть дочь? Я не знал... Сколько ей лет?

— В ноябре исполнилось бы тринадцать, — сказала Стефани и замолчала, глотая непослушные слёзы. Разговор на эту тему бередил рану, зажить которой не суждено было, видимо, никогда. — Милена утонула пять лет назад, — не желая тяготиться молчанием или выслушивать вопросы мужчины, тем более, слышать в его голосе сочувствие, начала Стефани, — мы жили в Рио-де-Жанейро, в районе Копакабаны, и пляж начинался прямо за домом. Я никогда не беспокоилась за неё, отпуская поплавать или заняться серфингом. Милена с рождения обожала воду, и особенно подводные прогулки с маской и ластами. — Стефани снова замолчала, припоминая все подробности того дня. — В ту ночь океан сильно штормило, брызги долетали до верхних этажей, но под утро, мне казалось, погода наладилась. Я отпустила девочку на пляж под присмотром няни — посмотреть на волнующееся море и подышать свежим воздухом. Потом со слов няни я узнала, что Милена бегала по пляжу и кричала, перебивая ветер, что она самая смелая, самая ловкая, самая бесстрашная в мире девочка и захотела доказать это всем. Она, не раздеваясь, бросилась в воду, а когда мы прибежали, было уже поздно — Милена ещё держалась на плаву, но, оказавшись за линией прибоя, потеряла голову от страха. Мне всё кажется, — задумчиво произнесла Стефани, — что, не испугайся она тогда, её можно было бы спасти. Но девочку никто не учил не бояться чувства страха, когда оказываешься наедине со стихией. Не бояться чувства страха, - повторила она и взглянула на Стивена.

Он был потрясён не её рассказом, а волей и мужеством, которые она нашла в себе, чтобы пережить это чудовищное событие. Ему самому приходилось сталкиваться в жизни с несчастьями, но перед ним была актриса и в её устах все события приобретали драматичный оттенок, уничтожая в своей искренности отпечаток театральности, позы, игры. Он впервые в жизни не знал, что сказать, и Стефани была благодарна ему, когда он просто протянул запонки.

Он без слов отошёл от неё, а она без сожаления проводила его взглядом, и потом больше не глядела на костёр, предоставив ночи самой во всём разобраться. Когда её хрупкие плечи осторожно укрыла его куртка, она уже забылась бессмысленным сном.

* * *

На рассвете взгляду открылись неприступные скалистые стены Ауйан Тепуи, таинственного и дикого плоскогорья, высота которого достигает две тысячи четыреста шестьдесят метров над уровнем моря. Стивен стоял на заросшем травой валуне и хмуро всматривался вдаль; морщинки, собравшиеся на лбу и переносице, говорили о том, что в его мозгу идёт напряжённая работа мысли. Тут было, над чем призадуматься. Вокруг вершин скучились тяжёлые тучи самых странных очертаний. Казалось, что дождь там льёт не переставая. Погода начинала портиться - нужно было заблаговременно позаботиться об укрытии. Стивен оглянулся на своих товарищей. Арнольд уже протирал глаза и вполголоса ругался, выискивая на теле пиявок. Стефани ещё дремала, натянув куртку до самого подбородка. Что снится ей сейчас? Стивен тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и взглянул на Герберта. Пожалуй, тому лучше всех спалось этой ночью — насекомые не досаждали ему своими укусами, внутри под пологом было тепло и уютно.

Духота действовала угнетающе, люди просыпались хмурыми и раздражёнными. Герберт свесил ноги со своего насеста и потянулся за сапогом. Ещё окончательно не проснувшись, он недовольно следил, как Стивен вырвал из его рук сапог и принялся энергично вытряхивать его. Тут сон как рукой сняло: на землю выпал скорпион и мгновенно принял боевую стойку, выставив ядовитое жало.

Из палатки показалась взъерошенная голова Патрика. Протерев заспанные глаза и сообразив, в чём дело, он нащупал под рукой палку и, недолго думая, метнул её в скорпиона.

— Это было излишне, — сказал Стивен, отшвыривая ногой мёртвое тело в сторону, — он бы и сам ушёл. Рад видеть тебя, Патрик, здоровым и свежим. К твоей чести будет сказано, что метаешь ты отлично!

Патрик протяжно зевнул и самодовольно произнёс:

— Всё, что касается оружия, у меня получается отлично. Я же профессионал, Стив!

Сердце Стивена при этих словах покрылось колючим холодком. Он видел, как хладнокровно прикончил Патрик его мачеху. Возможно, настанет время, и у него поднимется рука на своего товарища, как поднялась у Арнольда. Да, они оба были профессионалами, эти два брата, но почему-то Арнольд не внушал ему опасений, а от Патрика можно было ожидать всё, что угодно. Глаза Стивена остановились на Стефани. Она была единственной, кто не вызывал в нём агрессии, может быть, потому, что была женщиной, причём весьма привлекательной. Стивен горько усмехнулся своим мыслям: он оставался для неё злодеем, а в финале всех её картин зло извечно побеждалось добром. Хотя иногда что-то мелькало в её глазах, лучистых и невинных даже для этого возраста. И если он был для неё просто злодеем, стала бы она тогда говорить с ним, как это случилось вчера?

Стефани уже проснулась и теперь сидела, обняв колени руками, не замечая направленного на неё взгляда Стивена. Она с интересом осматривалась вокруг, словно видела всё это впервые. Впрочем, некоторые вещи она действительно видела в первый раз. Трогоноптера, которую вчера она упорно не замечала, порхала перед её глазами, заставляя восхищаться изящной чёрно-зелёной окраской и великолепным размахом крыльев. Вокруг мелькало сотни видов маленьких цариц джунглей, но эта бабочка поражала своей красотой и казалась настоящим чудом экзотики. Даже Стивен обратил на неё внимание, силясь припомнить, когда ему последний раз приходилось видеть столь редкий экземпляр.

— Правда, красиво? — вместо приветствия сказала Стефани. Печали ушедшего дня остались в прошлом. Не было нужды вспоминать о них, когда так ярко светит солнце и в его лучах резвятся милые насекомые! Если бы только не эта духота...

Мысли Стефани прервал резкий и грубый голос Герберта - обида и боль снова вспыхнули в её сердце. Может быть, Герберт и верный товарищ, но он – грязный подлец.

Стивен пристально смотрел на неё, словно читая мысли.

— Не держи зла на Герберта, — тихо сказал он, — у него было трудное детство.

— Здешние бабочки очень красивы, — будто не слыша его, продолжала Стефани, — наша съёмочная группа и не мечтала о том, чтобы показать такое в фильме!

Стивен небрежно выдернул из-под её платья свою куртку, оставив обескураженную женщину изумлённо смотреть вслед. Конечно, она не забудет того, что причинил ей Герберт, но могла бы промолчать в ответ, а не лепетать об этих дурацких бабочках! Если бы кто-нибудь из товарищей заглянул в это время в его душу и увидел, что в ней происходит, он похлопал бы его по плечу и сказал: "Стив, какой уважающий себя террорист станет обижаться на заложницу?! Это же абсурд — она робеет перед тобой!" Но он был зол — на себя и на Стефани, за то, что позволил ей вчера вечером затронуть его душу. Стивен поднял с земли ружьё и, на ходу бросив: "Попытаюсь что-нибудь подстрелить к завтраку", скрылся в кустах.

Он отсутствовал слишком долго, заставив всех, даже Стефани и пилотов, поволноваться. Тауфику немного полегчало, он выглядел бодрым и был настроен оптимистично. У Патрика и Микаэля от вчерашней лихорадки не осталось ни следа. Было удивительно и вместе с тем легко смотреть на их посвежевшие лица, только несколько часов назад выглядевшие такими измождёнными, с воспалёнными глазами и нездоровым румянцем на щеках. Что за средство, которое дал им Стивен, обладает таким целебным эффектом? Микаэль охотно делился своими соображениями, и Стефани слушала, забыв на время о тех ролях, играть которые подкинула им жизнь. В одном из своих фильмов ей также предстояло сблизиться с другой героиней, но та изначально была дружелюбна. Сейчас заложница и враги мирно беседовали о тайных силах природы и медицины, как будто они оказались здесь на экскурсии и, развеивая скуку, ждут гида. Пока они разговаривали, время шло незаметно, но вот всё красноречие иссякло: сначала замолчали заложники, потом террористы, и в воздухе повисла напряжённая тишина, в которой всё яснее чувствовалась тревога. Духота становилась невыносимой, тучи над скалами стали ближе, поднялся ветер, а без Стивена люди не могли двинуться с места.