По рукам и ногам (СИ)

– Доброе, – без особой радости отозвался мучитель, – как спалось?

– Я на секунду, особо не помешаю, только спросить. Ты… точно меня отпустишь? – черт, как глупо-то прозвучало. Кэри, стоявший в пол-оборота, развернулся ко мне лицом и пояснил:

– Я уже отправил прошения в «Зуб» на все необходимые документы. Как только они придут, я сразу же подпишу, и гуляй на все четыре стороны. Мы прояснили?

Прояснили. Ни черта не прояснили.

– Кэри, ты ничего не хочешь мне рассказать? – я продолжила штамповать дебильные фразы, стоя на всякий случай возле самой двери и остро чувствуя, что раздражаю. А вот реакция у Ланкмиллера была тревожная.

– Нет, – мгновенно и слишком резко отозвался Кэри, со звоном возвращая чашку на блюдце. Кофе пролился на стол, пачкая документы. Я подняла глаза. Те, кому нечего рассказывать, так обычно не отвечают.

– Ты знал меня раньше?

– Что ж за наказание-то такое. Впрочем, это все равно лучше было рассказать, пока ты здесь, – Ланкмиллер вдруг усмехнулся, – подожди в кабинете, ведь на слово не поверишь.

И Кэри вышел, оставив меня одну.

========== Часть 106 ==========

Я ведь даже не попыталась его остановить, за рукав удержать и потребовать объяснения прямо сейчас, сию же секунду. Меня понесло с вопросами, на которые я не ждала ответов, даже задавать их никогда не думала, потому что все и так было очевидно. Вроде бы. Знал меня, значит, раньше и ничего не сказал, подлец. Я теперь стояла напротив двери, перебирая в уме какие-то жуткие догадки и откидывая их в сторону одну за другой, пока эта самая дверь, отворившись, чуть не врезала мне по лбу.

– Осторожнее, – цыкнул Кэри больше устало, чем зло, и сунул мне в руки альбом, – вот на, полистай, полюбуйся.

Я чуть было не выронила и только потом узнала. Так это же тот самый, за штудированием которого Ланкмиллер меня поймал и оттаскал за шкирку, приклеив пару радостных эпитетов. Что, можно уже? Как-то резко ситуация переменилась. Я не спешила открывать, подняв для начала вопросительный взгляд на мучителя, пытаясь понять, чего стоит ждать и совсем ли все плохо.

– Сядешь? – Кэри указал на кресло перед своим столом. – Ты сначала глянь, а потом я объясню.

Все ещё не понимая ровным счетом ничерта, я втянула воздух и, воспользовавшись ланкмиллерским предложением, принялась копаться в альбоме. Чем быстрее я открою эту маленькую тайну, тем быстрее мы уладим возникшее недопонимание.

Сначала было все то же, что я уже видела. Счастливая Алисия, Кэри в недалекой юности в компании каких-то вовсе незнакомых мне людей. И так, пока среди калейдоскопа лиц я не наткнулась на собственное. Сначала я отпрянула, как ошпаренная, а потом поняла, что не в силах оторваться от этой фотографии, словно заворожённая. А рядом мужчина лет сорока, с пробивающейся сединой, походивший на Кэри, и тем не менее…

– Лицо знакомое, но вспомнить не могу. Кто это? – я не успела поднять глаза на Ланкмиллера, в голове будто открыли кран, и из него хлынули воспоминания, словно ржавая вода.

***

Только что дождь прошёл, и оттого было безобразно сыро и холодно.

Ночевать на улице летом не так паршиво, но все-таки уже середина августа и к утру особенно промораживает.

Куда-то делись все мои «товарищи по несчастью», и вечером, вернувшись из порта, я не обнаружила на месте ни единой души. После того, как «Змеиный зуб» начал эти облавы, стало совсем тяжко. Наша шайка заметно поредела, и будет совсем не удивительно если сегодня-завтра они наконец приберут к рукам и меня. Разве только стараются они не слишком, было бы ради чего, но я слышала, отец совсем уж дёшево меня пихнул.

Я ютилась на сухом клочке асфальта около кучи мусора у черного хода в кафе. В эту же кучу были запрятаны мои скромные пожитки, и надо бы их откопать, может, отыщется что-нибудь теплое, а то совсем мрак. Через четверть часа полиция начнёт разгонять нищебродов, и самое время подумать, куда слинять. Вон, последние посетители, конченые извращенцы, уже начинают вылезать из борделей.

Несмотря на холод, я проваливалась в сон, а потому шаги рядом с собой услышала слишком поздно, ну да это были не полиция, просто мужики какие-то, нечего и рыпаться.

– Не нужно им подавать, – приказным тоном велел мужчина в дорогом костюме заглядевшемуся на меня пареньку. – Сами не хотят работать, сидят, выпрашивают, развелось бездельников.

Я тихонько прыснула. Сказала бы, что никогда милостыню не прошу, но чего кривить душой, и это приходилось. Только на данный момент, единственное, чего я просила, так это вовсе не милостыню, а всего лишь согреться, и не у богатого дядечки, а у Вселенной. Вселенная, мерзавка, вняла моим мольбам с точностью до наоборот. О затылок, щеки, испачканные в чем-то руки одна за одной разбились крупные капли дождя, а через пару секунд он снова мерно застучал по крышам и тротуару, вынуждая меня пихать свою тушку ещё глубже под козырёк черного хода. Твою же мать, только ведь недавно кончилось это наказание, ну почему опять?!

Мужчина стоял на тротуаре у дороги в компании серьезного паренька и безнадёжно мок вместе со своим дорогим костюмом. Ждал, видать, пока за ним приедут, да только вот никто что-то не спешил за ним приезжать. Он принялся чихать, забавно потирая нос. Значит, был уже простужен, а тут ещё этот дождь.

Я со вздохом отрыла с своих вещах старенький, здорово потрёпанный зонт.

– Ладно уж, – пробубнила я распахнув его над нашими головами, – чего вы будете мокнуть.

А на меня с такой безумной помесью чувств ещё в жизни никто не смотрел.

***

Машина ехала гладко, а окно все было дождём залито, и оттого ничего разобрать было невозможно. Да что там, для меня до сих пор глубокой тайной оставалось, как это вообще меня сюда затащили и зачем это было сделано.

Как бы то ни было, у него был восхитительный повод об этом пожалеть. Минут пять к ряду всех доставал громко урчащий живот, демонстрируя волшебную акустику дорогого авто и мою весьма строгую диету во всех возможных красках, разрушая неловкую тишину чем-то ещё более неловким.

– Держи, – не выдержав, мужчина вдруг попытался втюхать мне коробку какого-то печенья что ли.

– Я не голодная, – вздрогнула и прямо-таки зависла.

Ещё бы, во мне все на части разрывалось. С одной стороны, мы уже привыкли давно, что еда ни хрена не достаётся так просто, а с другой, я бы съела всю эту пачку прямо вместе с его рукой без малейшего зазрения совести.

– Тоже мне, – фыркнул кареглазый и буквально всучил мне злосчастную пачку, воспользовавшись моментом.

– Ладно уж, – милостиво буркнула я, принимая дар.

Чем вызвала непонятный мне дурацкий приступ хохота.

Я пялилась на пачку, как будто мне мозг отключили, а потом поймала себя на мысли, что улыбаюсь.

***

Дядька все же был неплохой, а кабинет у него чистый и светлый, как вечерние витрины магазинов на главной площади.

Может, удастся развести этого спонтанного «добродетеля» на «поесть», а потом слиняю, - от таких, как он, нечего ждать добра. Я до сих пор не понимаю, что в голову ему взбрело: привёз меня к себе домой, оставил в кабинете одну. Будто не ждёт, что обворую его и сбегу. Далеко сбегу, как же. У меня и так «Зуб» на шее висит, не хватало ещё этого мажора с его амбалами-охранниками. Долго он собирается заставлять меня здесь торчать, полнясь нехорошими предчувствиями?

Ведь без объяснений почти за шкирку заволокли сюда и велели ждать, не высовываясь. Я же планировала высунуться и эти самые объяснения все-таки стребовать. Только замерла у самой двери, вслушиваясь.

– А на кой он её притащил?

– Я откуда знаю, понравилась, может. Отведёт комнату и определит в гарем.

О-о-о, этого мне ещё не хватало, так безбожно нарваться…

– Её имя есть в сводках зуба, и по внешности подходит.

Меня словно по башке мешком вдарили. Имя! Я ведь своим с архебольшого дуру назвалась ему настоящим именем. Ляпнула и все, идиотка клиническая.

Не в силах простить себе этот очевидный просчёт и вовсю матюкаясь шёпотом, я разбиралась с тем, как в трижды проклятом кабинете пошире открыть окно.