По рукам и ногам (СИ)

Судя по звуку, он отвесил наложнице мощную пощечину. Юми даже не ойкнула, последовал лишь сдавленный судорожный вздох, и старый козел возобновил истерику.

– Это ведь ты ему сказала?!

– Да, хозяин…

– Тварь, – коротко и хлёстко выплюнул Такара, потом снова последовала слабо поддающаяся цензуре брань и какая-то возня.

Я уже не пряталась за спиной мучителя, потому что было куда больше омерзительно, чем страшно. Старый козел схватил Юми за волосы и в одно мгновение расшиб ей лицо о свое колено. Хруст отозвался ворохом склизких мурашек у меня под лопатками. Девушка свалилась на дощатый пол, кашляя и безуспешно утирая хлынувшую из носа кровь.

На меня будто небо уронили, так стало тяжело и гадко. И шаг вперед я сделала, особо не задумываясь, что меня заметят. Кэри одним движением руки вернул меня себе за спину.

Он все это тоже видел, только стоял по-прежнему неподвижно и так, что из-за угла ни Юми, ни Такаре его было не заметить.

Мелочно и трусливо.

Судя по звукам, Хироши только начинал расходиться, и, видимо, продолжение мучитель наблюдать был не намерен, он просто развернулся и…

– Уйти собрался? Т-ты чего?.. – я так некстати ослабшими пальцами схватила его за рукав.

– И тебе тоже нечего здесь стоять, – поморщился Ланкмиллер, – иди наверх.

Ты, мать твою, серьезно, что ли?

– Это ведь она тебе сказала, ну, про меня, про то, что я… Кэри, сделай же что-нибудь! Ты же не можешь… так… – зашипела я, преграждая ему путь. И это смешно выглядело: он меня, такую мелкую и особенно сейчас немощную, мог бы одной рукой запросто в сторону смести.

– Это не мое дело. И уж точно не твое, – отрезал мучитель и ушел бы, не вцепись я в него с такой силой, как будто месяц безвылазно провела в качалке.

– Вернись и прекрати это. Нельзя так.

Я бы и сама, но что я смогу?

– Кику, мы сделаем только хуже! – мучитель начинал раздражаться и поэтому снова пятернёй встрепал волосы, таки отодвигая меня со своей дороги.

Все дело в том было, что в Ланкмиллерской душе явно горела внутренняя борьба, и он очень злился, потому что я тянула ситуацию не в ту сторону, в которую ему хотелось бы. Тянула-то я тянула, да только вот Кэри был не так прост. Он не стал медлить с тем, чтобы надавить мне на самую болючую мозоль.

– Ты уже не впервые просишь меня за другого человека, – спокойно напомнил он, остановившись напротив. – Помнишь, к чему это тебя привело?

Я беспомощно втянула воздух, чувствуя, как напряжение нарастает до звона в ушах. Такое забудешь. Но Юми, она же меня спасла, если б не она, я б уже сейчас…

В соседней комнате ничего еще не думало заканчиваться. Наложница сквозь кашель и всхлипывания просила прощения, но старый козел ее и не слушал, продолжая материться и бить.

Мне паршиво было так, что хоть вешайся. Потому что я знаю, как это страшно, потому что я помню, что Юми говорила о Такаре, потому что сделать ничего не могу, но знаю, что нужно что-то сделать, прямо вот сейчас нужно.

Ланкмиллер уже почти ушел, и чтобы вернуть его, требовался, как минимум, бульдозер.

Я схватилась за голову от отчаяния и так закусила нижнюю губу, что кровь пошла.

Это привело в чувство и добавило храбрости.

– Да плевать мне на все это, Кэри, пожалуйста, – догнала его и остановила, так цепляясь за рубашку, что уже не чувствовала своих пальцев. – Да сделай же что-нибудь, перестань хоть сейчас быть бесхребетным нытиком, – захлебываясь злостью, хрипела я. – Или ты точно так же отворачивался, когда твою мать… в гареме…

Кэри резко как-то втянул воздух и глянул на меня.

– Это был шантаж сейчас. Мелко и подло, – сообщил он, снова оттесняя меня к стене, но только направляясь уже в другую сторону.

Там, в комнате за стеной он практически остановил руку Такары, занесенную для удара. Я выглянула из-за угла и сразу же съежилась. Такой злобный был взгляд, не дядюшка, а настоящий монстр.

– Достаточно, ты перегибаешь, – сухо и строго отчеканил Ланкмиллер, – я не собираюсь терпеть подобное в своем доме. Тебе лучше уехать.

Хироши, не веря, наверное, в произошедшее, отступил на два шага и помедлил, осмысливая происходящее. Потом, словно яд, выплюнул сквозь зубы злобное: «Да все вы тут помешались!» и вышел во двор, хлопнув дверью так, что задрожал весь дом.

Юми лежала на полу лицом вниз и даже не шевелилась. Мучитель первым склонился над ней, осторожно помогая подняться.

– Мастер Кэри, – она с трудом села и тут же отпрянула, – спасибо вам, я…

– Кику, я не должен прикасаться к ней по кодексу. Помоги! – в приказном тоне обратился тот, мол, ты сподвигла меня на это, ты и возись.

Меня не нужно было просить, я уже стояла рядом и ждала, пока Юми немного придет в себя и начнет хотя бы отличать верх от низа, а потом почти на себе дотащила ее до ванной комнаты и точно также усадила на бортик.

Пришлось припоминать все мои и без того скудные познания в медицине, все отмыть, заклеить пластырем кровоподтеки, смазать зеленкой, холодное приложить, что синяков не было. Возиться пришлось долго, и все мои, даже самые неумелые жесты, Юми сносила молча.

Я тоже не проронила ни слова, потому что не знала, какие слова сейчас вообще могут сделать ей легче. Поэтому в ванной было тихо. Тихо и тяжело.

Наконец мои старания подошли к концу, и все доступные повреждения я вроде кое-как обработала, насколько это вообще позволяли мои навыки и небогатое содержимое аптечки.

Прямо вспоминаю себя несколько недель назад. Надеюсь, у нее хотя бы ничего не сломано…

– Закончила, кажется. Ты как?

– В порядке, – тихо заверила Юми и тут же ахнула от неудачного движения, причинившего боль. – Относительно.

– Хуже-то не будет? – как-то виновато и с опозданием спросила я, укладывая все обратно в аптечку, только чтобы на собеседницу не смотреть.

Такара ведь из таких, не из слишком сердобольных. Вдруг так случится, что он захочет довершить начатое, и только сильнее будет злиться от того, что его прервали? Об этом говорил мучитель? Что за жизнь такая, куда не плюнь, везде одно дермище.

– Да нет, он отходчивый. Ещё прощения попросит.

Юми попыталась улыбнуться, а я и не заметила, как ответила ей той же попыткой. Весь мир как будто сузился в одной комнате, сошелся клином на нас. А мы были такие разные, но обе совершенно бесправные, по-настоящему по-человечески никому не нужные, обе такие побитые и в общем жалкие. И я не знаю, как так получилось, что ее улыбка вдруг превратилась в слезы.

Огребать от Кэри было не так больно, потому что я никогда особо не верила в его человечность, и уж точно речь не шла о восхищении. Но тут…

– Я не могла по-другому поступить, я же должна была… даже если он сам этого не понимает… – Юми всхлипывала у меня на плече и дрожала всем телом, точно лист на ветру.

Преданная хозяином Тень, такая верная и такая одинокая, сбитая с толку и напуганная. Все мы одинаковые.

Кэри заглянул в ванную, наверное, чтобы поторопить, но увидев такое дело, молча остановился в дверях.

– Я подобрал одежду, так что если тебе подойдет, оставь себе, – ровным голосом сообщил он, когда наложница успокоилась настолько, чтобы отвечать на вопросы.

Ланкмиллер оставил одежду на подзеркальной полке, и я выскользнула из ванной вслед за ним, давая Юми время переодеться. И это было верным решением, потому что то, что осталось на ней было либо порвано, либо испачкано кровью, и потому мало пригодно для дальнейшего использования.

Спустя несколько минут она уже стояла на пороге и, прощаясь, беспокойно посматривала за плечо мучителя в открытый дверной проем. Кэри подбирал какие-то сдержанные успокаивающие слова на прощание, когда я просто бестолково мялась у вешалки, не зная, куда деть взгляд.

– Спасибо вам большое, я перед вами в неоценимом долгу, – наложница низко поклонилась.

– Юми, – Ланкмиллер привлек ее внимание, заставляя поднять голову, и только после этого кивнул в мою сторону, – поблагодари ее.