Второй шанс (СИ)

Взгляд цепляет блестящий ряд хирургических инструментов, разложенных на стерильном столике: скальпели, многочисленные ножнички, держатели и иглы…

От запаха хлорки голова кружится.

Уйти, уйти скорее.

С трудом отвожу взгляд от тошнотворно-зеленых квадратов, облицовывающих стены. Желудок предательски сжимается, все внутренности превратились в один большой ком.

Отворачиваюсь слишком уж резко, шею сводит от боли.

Ноги едва-едва слушаются. Чувствую себя так, словно за последние пару часов меня наспех разрезали и небрежно собрали снова, а после, решив, что этого мало, пропустили через мясорубку и уже из однородного фарша наспех склеили еще раз.

Чертовы двери. На ту, которая передо мной, наваливаюсь всем телом, вслепую нашаривая и поворачивая ручку.

Полумрак.

Наконец-то.

Всего одна лампочка едва дышит, и то едва-едва рассеивая тьму грязно-желтым светом.

Спускаюсь, шаркая, почти не отрывая ног от ступенек.

- Стой.

Ну надо же… А я, оказывается, вовсе и не один. Даже иронизировать нет никаких сил.

- Акира.

Замираю в самом низу покоцанной лестницы, собирая остатки самообладания в кучу. М-да… такой щепоткой даже косяк не забьешь.

Лампочка гаснет на долгие три секунды. Вздрагиваю.

- Рыбка боится остаться без света? - раздается прямо над ухом. И когда успел подкрасться так тихо? Голос низкий, бархатный… обволакивает. Хочется закрыть глаза и провалиться в него. Закутаться, как в плед, спрятаться с головой.

- Рыбка боится, что ты никогда не заткнешься, - вяло огрызаюсь только потому, что так надо, так привычно.

Снова темно. Совсем не сопротивляюсь рукам, сгребающим меня в охапку, притягивающим к себе.

Снова желтая вспышка. Жмурюсь, лицом прикасаясь к мягкому вороту водолазки. Чувствую, как ножны прижимаются к куртке.

Даже ты можешь быть человечным и чертовски теплым.

Становится немного легче, словно тень, стиснувшая было виски железным обручем, отступила.

- Не время спать, глупая мышка.

Улыбаюсь тебе в плечо. Давай сделаем вид, что я этого не слышал и по правилам не должен дерзить в ответ?

Шаг назад, ступня соскальзывает, и я, оступившись, падаю с последней ступени, спиной цепляя хлипкую, грязно-серую дверцу, непохожую на все предыдущие. Распахивается, надсадно ругаясь скрипом старых петель.

Совсем темно в этом сыром, холодном подвале.

Ан нет. У дальней стены мелькают два солнечных зайчика. Один из них, стремительно оторвавшись от стены, светит прямо мне в лицо.

- А еще дольше ты шариться не мог?! - недовольный вопль.

Рин.

***

Грязный кафель и местами обвалившийся высокий потолок, многочисленные черные провалы дверных проемов.

Помещение полукруглое, грязное. С затхлым, пропитанным то ли тиной, то ли гнилью воздухом.

Сыро.

Рин подпрыгивает и размахивает фонарем у дальней стенки. Подхожу ближе и вижу размытые белые силуэты. Маленькие, щуплые…

Так вот почему опустели палаты.

- Что за филиал детского сада?

Даже в полумраке видно, как мальчишка вздрагивает от звука низкого, вкрадчивого голоса, но быстро находится и отвечает:

- На хер иди, бездушная скотина.

- Я тоже снова рад видеть тебя, Рин.

- Ты серьезно?

- Разумеется, нет.

Слушаю весь этот ставший традицией бред краем уха, в полумраке пытаясь получше разглядеть замершие, сбившиеся в кучу субтильные тела.

Подростки.

Дергает.

- Эй, ты как, Акира? - Осторожно касается моего плеча Кеске.

- Нормально.

- Уверен?

Киваю в ответ. А что еще я могу сказать?

Друг, тем временем, исподлобья разглядывает Шики. Наверное, Кеске единственный, кто удивлен, что тот вернулся. Даже Мотоми, махнув мне рукой в качестве приветствия, отвесил такой же кивок головой Шики и не проронил ни слова.

- А как же твоя месть?

Прислушиваюсь, и не только я один - кажется, даже то и дело срывающиеся с мокрого потолка капли конденсата перестают падать.

- Это не твое дело, - негромко, но очень четко, не терпящим возражений тоном.

Интересно, а мне ты расскажешь? Ну, когда-нибудь, потом. В перспективе?

- Может, обойдемся без семейных сцен, мальчики? Шики, не хочешь покрутить это маленькое колесико? - Пожевывая зажатую в губах сигарету, Мотоми кивает на стальную дверь с огромным вентилем.

Подхожу ближе и замечаю сорванные пломбы, а чуть выше - глубокие царапины, явно оставленные багнаками. Вот только дверь заперта, а сам вентиль обзавелся обрамлением из рыжей ржавчины. Не похоже, что его открывали в последние пару лет как минимум.

Катана снова оказывается в моих руках, а черный призрак протискивается к двери сквозь кучку дрожащих подростков.

Просто кожей чувствую, как его косит от одного только взгляда на этот сгусток безотчетного, животного страха.

Сжимает вентиль.

Сдавленный поток ругательств.

Не идет?!

Наконец пронзительный лязг старого механизма тут же разлетается по помещению, теряется в дальних коридорах.

Отголосок в ответ.

Ближе и ближе!

Нарастающий гул… это даже нельзя назвать топотом, слишком смазано.

Но слишком темно, чтобы разглядеть наверняка.

Еще один надрывный лязг - чертов вентиль явно не желает поддаваться. Даже физической силы Иль-Ре не хватает, чтобы механизм сдался.

Еще одна волна звуков… Запах гнили усиливается, становится приторно-сладким.

Вопль Кеске. Его фонарь выхватило бледное тело из темноты. Бледное тело, замершее, блять, на потолке! Невесть как зацепившись за шершавую поверхность всеми… твою мать… всеми шестью ногами!