Второй шанс (СИ)

Длинный коридор, белый в свете ламп, нещадно бьющих по глазам, и порядка двадцати палат с прозрачной стенкой из прочного стекла.

Ноги не держат, предательски сводит мышцы. Еще немного и…

- Мышонок, помоги мне.

Да все что угодно! Только выключи! Выключи долбаный, сковавший меня ужас.

Разворачиваюсь и как в тумане ковыляю к такому же, как и все здесь, блядско-белому столу, за которым когда-то восседала удравшая охрана, и вместе с тобой, навалившись всем весом на его гладкую поверхность, толкаю к двери.

Меньше метра остается, когда в решетку впиваются позеленевшие пальцы и начинают остервенело трясти ее, пытаясь вырвать.

Странно, но… меня это не пугает. Сейчас нет.

Не пугают вонючие останки, упорно продолжающие двигаться. Всего лишь куски плоти. И поэтому я с некой долей интереса изучаю эти самые тянущиеся ко мне пальцы, но вот незадача - решетка слишком плотная, и стальные сегменты просто режут плоть.

Глухой удар.

Массивный стол дрожит вместе с дверью.

Кажется, всё здание сотрясается от утробного воя, злого, голодного.

Так и хочется протянуть руку, чтобы алчущий моей крови рот открылся еще шире, безнадежно вгрызаясь в решетку, пачкая ее запекшейся кровью и цепляясь остатками зубов.

Кажется, я даже делаю это, ладонью тянусь к прутьям... и едва не падаю от мощной затрещины, после которой в ушах звенит. Горло тут же сдавливает, а в померкшем сознании мелькают алые пятна.

- Ты что творишь, маленький идиот?!

О... Отпустило. Видимо, хорошей оплеухи мне и не хватало, чтобы выбраться из своей раковины и перестать скулить.

Стряхиваю пальцы со своего горла, взглядом нахожу его глаза.

- Я в порядке.

- Да ну.

- Ну да. Шевелись, пока нас не сожрали.

Неопределенная усмешка в ответ, одна из сотни, каждая из которых имеет свой оттенок и интонацию. Иногда мне даже кажется, что ты по часу кривляешься перед зеркалом, отрабатывая некоторые из них.

Пф, Акира, что за бред?!

Злюсь на себя и толкаю его плечом, когда с преувеличенным энтузиазмом прохожу мимо, вглубь коридора, направляясь к единственной двери в противоположной стороне помещения.

Оглядываюсь по сторонам, взглядом натыкаясь на пустые, идеально чистые палаты с распахнутыми стеклянными дверцами.

Подождите-ка… В этой определенно кто-то есть…

Замираю примерно посередине, пытаясь разглядеть скрюченную фигурку в дальнем углу камеры. В этой единственной нет света…

- Ты там уснул?

Не отвечаю, продолжая вглядываться во мрак. Странное чувство наполняет меня, и имя этому чувству…

- Акира?

Дежавю.

Потому что стоило мне шагнуть еще ближе, как скрюченное тельце распрямляется и бросается на разделяющую нас прозрачную стену.

Инстинктивно отшатываюсь назад, прямо в обхватившие меня руки.

Стискиваю сжавшие меня на уровне груди кисти своими, продолжая полными ужаса глазами следить за беснующимся хилым тельцем за стеклом.

Я узнал ее.

Узнал темные спутанные волосы, узнал когда-то белое истрепавшееся платье, кисти с раскуроченными, поломанными пальцами, с торчащими белыми кончиками косточек…

Узнал белые, лишенные зрачков глаза.

Эта девочка…

Теперь мне не нужно искать объяснение внезапно нахлынувшему паническому ужасу, сковавшему все мое тело, стоило мне только переступить порог лаборатории. Теперь мне не нужно оборачиваться, чтобы взглядом наткнуться на пустую палату за спиной Шики. Я и так знаю, как она выглядит… выглядит изнутри.

Все то время, что я провел здесь, я видел ее. Каждый день, каждый гребаный час…

Именно она была первой, начальным этапом провального эксперимента папочки. Задолго до того, как вся эта гниль оказалась на улицах.

Скулы сводит. Я видел ее еще… ребенком. Живой.

Она улыбалась мне сквозь двойную стеклянную стену, слабо шевеля в воздухе тонкими пальчиками.

Грязные разводы на стекле, отпечатки разложившейся плоти.

Вот откуда ты пришла, девочка из моих кошмаров.

- Идем.

Сглатываю. Киваю, все еще продолжая до синяков стискивать теплое запястье. Отпускает, легонько отталкивая от себя. Выдыхаю, разжимая пальцы.

В последний раз касаюсь взглядом потрескавшегося распахнутого рта, темной заскорузлой кожи...

Не оглядываясь, пристально изучая взглядом носки собственных, порядком ободранных кроссовок, добираюсь до противоположной двери. Толкаю ее под дрожь ударопрочного стекла.

Невзрачный лестничный пролет, выложенный все той же отвратительной белой плиткой. Ненавижу белый. С этого момента ненавижу.

Теперь на этаж ниже.

Тот же коридор, вот только вместо стеклянных стен - обыкновенные пластиковые двери.

Обыкновенные… каждая - как окно в иной мир, полный непрекращающейся боли и вечной агонии. За каждой такой «безобидной» дверью - операционная.

Я не знаю. Не знаю, откуда мне это известно. И молю бога, что никогда и не вспомню. Хватит с меня.

Все также чеканишь шаг у меня за спиной, непринужденно, будто на прогулке, небрежно помахивая зачехленной катаной.

Чертовски спокоен. Как я сейчас благодарен тебе за это. Цепляюсь за ниточку твоей невозмутимости, пытаясь ухватить и себе тоже.

Не так много осталось, пара метров, и снова лестница.

Распахнутая дверь.

Пара грязных перчаток на полу.

Не смотри, не смотри, идиот! Не поворачивайся!

Проклятье…

Ноги как к полу приросли, а взгляд, как в замедленной съемке, скользит по светло-зеленой плитке хирургической комнаты. Приборы, предназначение которых мне неизвестно, отключены, словно спящие электронные монстры. Кажется, заметят меня и замигают многочисленными светодиодами, а черные толстые провода, опутавшие ножки хирургического стола, с цепкостью спрута обхватят мое тело, затащат, заботливо уложат прямо на хромированный стол, а белые безжизненные крепления на высоких бортиках надежно зафиксируют конечности. Не вырваться.