Второй шанс (СИ)

- Трусливая беспозвоночная тварь! Чего стоит твое ебаное «люблю», если все, на что ты способен, это зазря сдохнуть, благородно бросив меня?!

В ответ лишь надсадный кашель. Молча сплевываешь кровью.

- Отвечай мне!

Откинув бесполезный фонарь, нагибаюсь и рывком ставлю тебя на ноги.

Даже сейчас прячешь лицо за прилипшей челкой.

Неужели боишься?

Пощечина.

На ладони остаются следы крови из разбитых губ.

- Не они мусор… - Взгляд касается покореженного тела рядом. - А ты.

- Пусть так.

- Так?! Тогда скажи, почему я должен помнить, что подобное дерьмо вообще было в моей жизни?! Может, и не было тебя вовсе? Как там твое имя?

Отпускаю, позволяя безвольным мешком стечь вниз по стенке.

Пальцы ныряют в карман, легко находят пару заржавевших железок, которые тут же падают на пол. Прямо рядом с твоими ногами.

- Передай Казуи, как сдохнешь.

Не спеша нагибаюсь, поднимаю отброшенный фонарь. Не оборачиваясь, нарочито медленно ухожу, а челюсти сжаты так, что, кажется, сейчас кость треснет.

И снова - шаг… два… три… четыре… пять…

Лязг катаны.

Острое лезвие впивается в рыхлые от повышенной влажности плитки.

Замираю.

Скрип кожаной куртки. Шатаешься. Шаг вперед. Едва не падаешь.

Бросаюсь назад и как раз вовремя, чтобы обхватить тебя поперек торса и не дать позорно плюхнуться на задницу.

И тут же носом утыкаюсь в твою шею, плотно зажмурив глаза.

- Я надеялся… Нет… Знал, что прокатит.

Теперь уже не чувствую себя таким смелым, чувствую себя опустошенным недавним приступом ярости, - даже не ярости, а показной злости, рассчитанной на то, чтобы расшевелить тебя.

- Сломать бы и тебе пару ребер за такую провокацию…

- Когда выберемся, - почти не слушая, киваю я.

Вот все и на своих местах. Ты снова ранен, а я, матерясь сквозь зубы, пру на себе твою покоцанную тушку. Наверное, так оно и должно быть.

- Слушай… А тухляки где? Неужели кончились?

- Не знаю, - выдыхает поверх моей макушки. - Шум реактивных двигателей напугал их, должно быть.

Ага… Он и меня сейчас пугает. Просто дебильнее кончины придумать нельзя: выбраться из кишащего зомби мертвого города и сдохнуть под бомбежкой.

Вот и плечи ноют, поясницу давно свело.

Нет ответа. Мы соизволили вырубиться. Просто отлично.

Останавливаюсь, чтобы взвалить твою тушку на плечо. Уж что-что, а на руках тебя носить я не собираюсь. Не заслужил.

Все также сжимаешь пальцами катану – забираю ее, поудобнее перехватывая фонарь.

С тебя станется. Еще отправишь меня расчищать завалы в поисках этой железки.

Выход совсем близко. Светло. А ноги подкашиваются.

Проклятье… Последние сто метров.

Громкий, нарастающий сзади гул. Еще и еще. Усиливается раз за разом. Не увидеть мне праздничного «салюта»…

Вот и все.

Та же блядско-зеленая травка.

Еще несколько метров. Почти падаю, предварительно скинув твою бесчувственную тушку на землю.

Опускаюсь рядом, прижимая тебя к себе, ладонями бесконечно знакомо отыскивая повреждения на твоем теле.

Пальцы неосознанно зарываются в темные спутанные волосы.

Только сейчас я замечаю, насколько голубое это чертово небо - ни серое, ни алое, извечно затянутое тучами и сгустившимся смогом небо Тошимы.

От дикого грохота закладывает уши.

А я продолжаю лыбиться, безумно радуясь, что ты не видишь, как слезятся мои глаза.

Ни одной чертовой тучки… Должно быть, кто-то там, наверху, решил дать нам второй шанс.

Вместо эпилога

А знаете, после того как побываешь одним из главных героев второсортного ужастика, поневоле начнешь ценить обыденную повседневность как высшее благо.

Ни тебе гниющих трупов, ни придурков, алчущих крови и блестящих жетонов…

Даже восстановиться в университете оказалось плевым делом - всего-то пришлось побегать с парой сотен бумажек по разным инстанциям, премило улыбаясь мрачным барышням постбальзаковского возраста.

Вот только новый куратор меня «любит» особенно сильно.

Ни дня не обходится без очередной едкой насмешки или подкола. И совсем неудивительно, что именно меня, как новенького, спихнули этому демону в качестве старосты.

О, да… Наша совместная работа напоминает скорее оргии с повсеместным моральным изнасилованием меня любимого.

Разумеется, предмет этого изверга, гребаная «этика», был моим любимым. А уж зачеты - так это отдельная песня. Я бы даже назвал ее арией кошки, которой только что отрубили хвост.

Третья подряд пересдача в кругу таких же везунчиков-раздолбаев стала если не радостной, то привычной закономерностью. Будь то лабораторные, контрольные… Я неизменно входил в десятку «призеров».

Вот и сейчас, изучая поверхность своего излюбленного стола на первом ряду, я даже не тружусь заглядывать в конспекты. А зачем?

Все равно же «завалишь». Как и во-о-он того прыщавого блондинчика, только что пулей вылетевшего из аудитории.

Еще четверо, включая меня.

Ну, что же… Покорнейше ждем-с своей очереди, лениво развалившись на столешнице.

Пш… И еще один пассажир за бортом, ну, то есть вне аудитории. Двое где-то на «камчатке».

- Акира-кун, прошу. - Взглядом указывает на только что освободившееся перед собой место.

Молча поднимаюсь и плюхаюсь на свободный стул.

- Что вы готовы мне рассказать?

- А что конкретно вы хотите от меня услышать?

- Снова не готовы, я полагаю?

- Вы задаете не те вопросы.

Откидывается назад, опираясь на спинку стула. Глаза насмешливо щурятся, и я почти физически чувствую, как теплеют скулы от его взгляда.