Собственными руками (СИ)

— Это уже не твоё дело, — сухо отвечает тот.

Сердце трепещет из-за вплетённого в него страха за подобные выходки. Но теперь-то что он теряет? Ничего, потому и продолжает свою провокацию. Широким жестом языка облизывает сосок и смыкает губы под грудью, чуть отведя ягодицы назад. В груди Дофламинго тоже не так спокойно, как было бы при безразличии к бесстыдному заигрыванию. Лёгши на литой стан, Ло завёл вторую руку назад — под джинсы, под которые протиснул ладонь, чтобы гладить себя там.

А объект приставаний продолжает смотреть, словно не знает, что делать в такой ситуации. Ло уже на той стадии возбуждения, когда роль сыграет даже самое скромное действие возлюбленного. Если пленник поддержит эти грязные позывы залезть к нему в штаны, он насладится даже той близостью, в которой не будет любви.

Пальцы пробираются всё глубже между ягодиц, которые он выпячивает сильнее, чтобы показать как можно больше интересного. Ширинка с треском разъезжается, волнующе давя на член. Искуситель держит ладонь на груди объекта своего вожделения, прижимаясь под ней лицом и пылко дыша. Теперь и сам понимает: в глазах Дофламинго он, действительно, выглядит так, будто его надо долго и жарко трахать, чтобы привести в норму.

— И не твоё, пока ты мой, — негромко произнёс Ло, не отрываясь от прекрасного тела.

Не стало неожиданностью, что его грубо отняли за волосы, за них же подняли лицо, на котором красным написана жажда более ласковых действий. На лбу мужчины поигрывали вздувшиеся от гнева вены. Дофламинго, скрипя зубами, сжимает челюсти, то ли пытаясь унять отвращение, то ли подбирая слова, какие выплюнуть в наглую рожу.

— Неприятно зависеть от какой-то шлюхи? — невзирая на боль в затылке, Ло с улыбкой припомнил новое звание, данное ему вчера.

Решение, которое он искал, перетирая гнев зубами, наконец, пришло, и мужчина хищно улыбнулся. Большая рука взяла провокатора под подбородком и по обычаю сдавила щёки.

— Вытащу семью из тюрьмы и начну всё сначала, а пиратскую шлюшку, если она хочет, в благодарность трахну перед уходом.

Ожидаемые и ответ, и план. У него теперь только и осталась та свора ублюдков, которую он в удобство себе зовёт семьёй. Да, лидеры семьи вдвое дольше Ло рядом с ним, но не будь у него Королевской хаки, то они бы в его сторону даже не плюнули. Они все продались, причём так дёшево, а он всерьёз из-за их криводушных слов убивает своих близких одного за другим.

— Я им выдал билеты в оздоровительный лагерь. Пусть отдохнут как следует.

Сравнение Импел Дауна с курортом ударило по самообладанию гостя, и тот сдавил горло наглеца пальцами. Ухмылка на устах Ло застыла, лишь подрагивая от напряжения. Сейчас он испугался, но не того, что Дофламинго находится в одном миге от его убийства. Страшно оттого, что он как раз таки этого не боится. Становится всё тяжелее дышать, и кровь приливает к мозгу, путая мысли.

Видимо, сознание уже готово распрощаться с дерьмовой жизнью, которая досталась ему по праву рождения вместе с инициалом. Он уже так измучился и устал от этого мира, что спрятался глубоко под водой, где его никто не достанет. Стоит ли цепляться за реальность, в которой его душит самый важный для него человек? Может, правда, надо отпустить уже наконец… Не Дофламинго, не проклятую судьбу, не тягостную жизнь… А себя, ведь себя он в первую очередь терзает, отчаянно хватаясь за муляж жизни.

Наверное, разумно было бы так и поступить, но вот тело продолжает хвататься. Хвататься пальцами за жилистые, сильные и даже сейчас очень любимые руки. Не всё ведь так плохо и не всегда. Бывают моменты, которые иногда растягиваются на целый день, когда он искренне улыбается. Например, когда команда набредает на интересный остров, где он находит для себя много экземпляров для исследования и опытов. Например, когда можно весело оторваться на неумелых дозорных, думающих, что им по зубам поймать Хирурга Смерти. Да хотя бы иногда встречаются занимательные люди. На щёки выкатили горячие слёзы, словно умоляя сохранить ту жизнь, в которой ещё есть такие скромные радости.

— Пеняй на себя, — отбросил он Ло на спину.

Перед глазами всё расплывается. Он жадно хватает воздух ртом, иногда выдавая хрипы. К пальцам начала возвращаться чувствительность, и ими он нащупал колено, гораздо крупнее его — колено Дофламинго, с которого он так и не слез. Стал подниматься. Получалось это неуклюже из-за ударившей по мозгу крови, но когда он этого добился, был подхвачен за затылок и поцелован. Его губы на губах, его язык во рту, его дыхание на щеке. Ло, без раздумий отдавшись поцелую, поднимается на колени, гладит шею руками, а когда желанные губы отстраняются, ещё тянется к ним.

— Это плата за неплохое шоу, — шепчет, касаясь губами между бровей. — Похоже, я отвык от шлюх, — закончил поцелуем в лоб.

Последняя фраза сильнее прочего уязвила. На самом ли деле теперь он для него особа лёгкого поведения, или целью было обидеть его — не играет роли, когда слова озвучены. Отдавался он только этому человеку, даже в мыслях был верен ему всегда. И не подразумевай он сейчас под шлюхой Ло, было бы в такой доле приятно, будто ему в любви признались.

Он отпустил его шею и сполз с ног. Надевая ботинки, услышал щелчок футляра для очков. Подобрал футболку и обернулся. Дофламинго с по-королевски важным выражением на лице, укрытом за очками, посмотрел в его сторону.

— Попозже ещё зайду, — расправил футболку и натягивает на себя, — заберу посуду.

— Хорошо, — откинулся тот на стену.

Уходя с видом, будто бы это не ему в душу наплевали, а напоследок втёрли харчок пяткой, прихватил шапку. Вышел в слабоосвещённый коридор, закрыл дверь и сделал пару шагов. Зажал рот ладонью — рыдать хотелось. Хоть тут садись, подтянув ноги к носу, чтобы уткнуться лицом в колени, да плачь. Но это непозволительно для капитана судна. Команда не должна знать, каким слабым он порой бывает. Сделал несколько глубоких вдохов сквозь пальцы и в какой-то мере успокоился. Идти в рулевую лично в таком виде нельзя: глаза ещё щиплет от слёз, щёки пылают взволнованным румянцем, поэтому направился к смотровой, чтобы оттуда сделать звонок.

Импел Даун — сперва надо навестить это учреждение. На руку, что не особо далеко плыть, если развернуть сейчас. Там ведь очень скоро вся так называемая семья будет в сборе. Кучка отбросов, которую Дофламинго обожает, на которую он полагается, почти как на себя боготворимого.

④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④④

Уже минут пять Дофламинго неподвижно лежит на кровати, смотрит в потолок и вслушивается в окутывающее со всех сторон гудение. Он больше любит созерцать разыгрываемые на сцене истории, а не читать их и додумывать образы самостоятельно. Если текст не умещается на газетном листе, терпения прочесть он попросту не находит. Книгу за день он откладывал раз десять, но снова брался за неё, потому что только она помогает убить время: не за чтением, так в нагнанном ей сне. Да и скучная она. Никаких там страстей и интриг, боёв или эротики, а только мутные размышления о смысле жизни и о справедливости.

Последний раз он хоть какого-то, а именно Ло, видел час или полтора назад, когда тот забирал посуду из-под ужина. Они даже словом не перекинулись ни в этот раз, ни днём во время обеда. Он предложил ему хороший сценарий, при котором не тронет ни одну никчёмную жизнь из его экипажа, дав им шанс навсегда скрыться из поля его зрения. Ло ведь не идиот и не думает, что сможет вечно его тут удерживать. Да и не заметно, что он пытается это делать. Позволил свободно ходить по кораблю, будто бы браслетом лишил его всей мощи. Запер силу фрукта и хаки, но они же занимали лишь половину от способностей Дофламинго. Его тривиальной грубой силы вполне хватит, чтобы прилично проредить команду. Представляй он чётче, как ему действовать в новых жизненных условиях, так бы и поступил, а пока надо всё обдумать, чтобы сгоряча не усугубить своё положение.

Однако мыслительные процессы уже начинают давать сбои, потому что он внутренне вымотан. Не хватает ему душевных радостей. Например, распития бутылочки вина возле бассейна с плещущимися полуголыми, туповатыми малолетками. Или беззаботной прогулки по улице, где каждый встречный готов ноги ему расцеловать. Да хотя бы ой как не хватает его шикарной постели, в которой он не набивает себе синяков при каждом повороте. Из-за всех этих неудобств депрессия подкрадывается всё ближе. Закрыв глаза, потёр ноющие веки и сел на кровати, спустив ноги на пол. Краем глаза заметил любопытное движение за окном — субмарина ещё плывёт, но уже над водой. Видимо, готовятся встать на якорь, чтобы команда нормально выспалась. Выбранное его разжалованной подстилкой средство передвижения должно доставлять свои уникальные хлопоты.