Мы такие родные, но не будем прежними (СИ)

- Я не собираюсь тебе мстить, это не имеет смысла, Антон, - садится туда, где сидел до этого я, и мы оба уставляемся в экран телевизора. Он висит над столом, поэтому приходится поднимать голову вверх. Я не помнил, что это за мультик. Что-то про кота, который хочет захватить мир. В голове почему-то крутилась глупая мысль, что Женя как этот кот. Не зря же все его с котиками сравнивают. И ведь правда, иногда такой голос, что как будто мяучит, а иногда урчит. И вроде белый, и пушистый, а вроде и лапки-царапки.

- Зачем ты притащил меня сюда? – все-таки спрашиваю его. Он пожимает плечами, отправляя очередную ложечку творожка себе в рот.

- А ты поступил бы по другому? – он откладывает ложку в сторону и облокачивается на стену, внимательно смотря на меня. – Знаешь, то, что Женя тебя избил мне ничего не дало, лишь понимание того, что этому человеку действительно на меня не похуй. Но я, как видишь, повел себя как мудак, насрал ему в душу и вновь влез в это дерьмо, точнее вновь связался с тобой, и назад пути уже нет, не бегать же мне как какой-то шлюхи от одного к другому десять раз? – вновь подтягивает ложечку к себе, продолжая молча уплетать творожок и пялиться в экран телевизора.

- Из-за меня ты с ним поссорился? – вопрос звучит ужасно глупо, особенно на фоне всего того, что происходило последние несколько дней. Поссорился…как же давно мы уже забыли, что такое «просто ссоры». Мы потеряли эту золотую середину, переходя с полного штиля в тайфун. Нас либо разносит в щепки, либо пригревает солнышком. И, кажется, в этот раз нас снова выбросило на берег.

- Нет, из-за того, что я кретин, - Женя встает и идет в коридор. – Выключи телек, пошли в зал, а то уже спина болит сидеть, - киваю, встаю из-за стола, беру свой (так и не тронутый) йогурт и плетусь за Женей. Он берет с подоконника свой ноут и плюхается на диван, который пронзительно скрипит. – Посмотрим что-нибудь, что нам предложит ютюб, надеюсь модем не залагает, а то у него есть такая привычка, - он ковыряется в ноутбуке, а после экран начинает мигать и гаснет.

- Здорово, - усмехаюсь. – Твой ноут приказал долго жить? – Женя вздыхает, закрывает ноутбук и швыряет его на пол.

- Дерьмо, - надувается, но уже через пару секунд его отпускает. – Гулять пойдем? – киваю. Возражать Жене как-то не хочется, да и стыдно. Кажется, что я сейчас вообще готов сделать что угодно, лишь бы он простил меня, только вот это невозможно.

***

Мы шли по городу и каждый думал о чем-то своем. Я прыгаю через лужи, пытаясь отвлечься от резко подкативших печальных мыслей. Я помню нашу первую весну, все тогда было абсолютно другим. Женя держал меня за руку, и мы, помниться, гуляли до темноты. Он играл на гитаре свои первые песни, и прохожие смотрели на нас, как на дураков. Сейчас они тоже косятся, но уже по другой причине, из-за моей разукрашенной рожи.

- Все скатилось в пиздень, как только мы приехали сюда, - вздыхает Женя, и я киваю, он прав.

- Хочешь вернуться в Киев? – пожимает плечами.

- Там нам сейчас нечего делать, поэтому я даже не знаю…хочу вернуться в прошлое, - наши мысли, видимо, сходятся. – В то прошлое, в котором ты еще не оказался полным мудаком и не испортил все, - усмехается.

- Я бы хотел вернуться хотя бы на неделю назад, когда все еще не было на столько паршиво, был хоть какой-то шанс, - мы снова замолкаем.

Весна. Она прекрасна, на самом деле прекрасна. Все вокруг оживает, расцветает, кроме нас. Мы с Женей гнием с каждым днем все больше и больше, и кажется причина тому лишь я. Как бы я хотел сейчас просто исчезнуть, но еще больше просто взять Женю за руку, и хотя бы постараться все исправить, хоть попытаться. Но я знаю, что уже не имею на это право, я итак испортил все, что можно. Он же когда-нибудь должен начать эту спокойную жизнь, о которой так мечтал, но сам зачем-то не хочет меня отпускать сейчас…

- О чем задумался? – он смотрит на меня, пожимаю плечами.

- Не понимаю почему ты не бросил меня помирать, - улыбаюсь, но понимаю, что шутка так себе.

- Ты идиот, Ниженко, с каждым днем убеждаюсь все больше и больше. Но черт возьми, не могу от тебя отказаться, как бы не хотел, - выпаливает он на одном дыхание, и чуть прибавляет шагу. Мне тоже приходиться идти быстрее.

- Это типа признание? – чуть притормозив спрашиваю я. Господи, и кто тут идиот.

- Я не признаюсь тебе ни в чем, я просто констатирую факт, потому как признаваться тебе в чем-то себе дороже, - почему-то это вызывает улыбку, но не на долго. Не хочу я верить во все это, слишком страшно вновь все испортить, не хочу слышать от него подобное, не хочу, чтобы ему снова было больно.

- Лучше бы ты меня и дальше ненавидел, - Женя отмахивается.

- Я тебя итак ненавижу, куда уж больше, ты мне жизнь сломал, - киваю. – Но, видимо, я делаю что-то не так, раз ты еще здесь, и я все еще не прибил тебя. Или ты какой-то не такой, раз я не могу просто вычеркнуть тебя из своей жизни, - мы замолкаем. Женя задумчиво смотрит куда-то в сторону, а я смотрю на Женю, думая лишь о том, как мог все так глупо всрать, даже не замечая этого.

========== Прости меня! Нет не прощай! Нет прощай! ==========

От лица Жени.

«- Ты маленький! Ничего ты не можешь решать! – кричу я, стаскивая Антона с кресла. – Еще одной татуировки я не выдержу! Хватит! – буквально умоляю.

- Ну Женя! Это же мое тело! – капризничает он, всеми силами пытаясь вернуться в кресло. Татуировщик смотрит на нас, как на дураков, в стороне хихикает Влад.

- Это мое тело! – фраза вырывается как-то сама, и Тошик тут же меняется в лице, сменяя умоляющую мордашку на хитрую.

- Твое, если разрешишь сделать татушку, - ухмыляется он. Маленький засранец!

- Ой, ладно, делай что хочешь! – отпускаю его руку, и отмахиваюсь, отходя к Владу. Я злюсь, потому что он вновь вертит мной, как хочет. Меня бесит, что он всегда добивается желаемого, и не важно хочу ли я этого, я его избаловал. Но как можно отказать, когда он смотрит на тебя этими щенячьими глазенками?

- Жень, ну ты что, обиделся? – урчит на ухо, когда мы выходим из мастерской. Обнимает со спины, целует шею.

- Хватит мной манипулировать! – возражаю я, скидывая с себя его ручонки.

- Жеенееечкааа, - он выпячивает нижнюю губу и делает «грустные глазки». – Ну Жеееенечка, ну чегооо ты, - тянет ко мне руки, но я отхожу. Закуриваю, уставляясь куда-то в сторону.

- Отстань, Тошик, иди своей татушкой любуйся, уродец, - он обижается, отворачивается. Ну вот опять! Я же знаю, что это провокация. И снова ведусь, просто потому, что по-другому не могу. Это моя вина, это я его избаловал, но это, блять, мой Тошик, и я больше всего на свете ненавижу, когда он обижается. – Зай, - подтягиваю его к себе за руку и обнимаю. – Ты же мой, да?

- Нет, - отвечает обижено.

- А чей? – наиграно удивленно спрашиваю я, улыбаясь во все тридцать два.

- Ничейный, - показывает мне язык и смеется, обнимая в ответ. Чертов маленький манипулятор.»

Так было всегда. Я оглядываюсь назад и понимаю, что сам во всем виноват. В том, что он крутит мной, как хочет, в том, что он вытирает об меня ноги. У меня никогда не было гордости, я никогда не шел против Антона, сопоставляя его с каким-то божеством. Он был моим ребенком, да, наверное, так. Возможно я и полюбил его лишь потому, что мне хотелось о ком-то заботиться, а он как нельзя лучше для этого подходил.

Маленький и хрупкий мальчик, младше меня на три года. Я смотрел на него с придыханием, сдувал с него пылинки. Мой мальчик, которого я так любил, где он сейчас? Кто он сейчас? Тиран, который сделал из меня дешевую игрушку, раба, проститутку и тому подобное. Вот он, идет рядом со мной, и снова, даже сам того не зная, одерживает надо мной победу. Я не ненавижу его, как бы не пытался. И, честно признаться, я не пытался его забыть. Разве возможно такое забыть? Забыть те чувства, которые до сих пор разрывают меня изнутри? Я все еще люблю того Антона, мальчика из прошлого, не могу забыть его, и не могу поверить, что его больше нет.