Мы такие родные, но не будем прежними (СИ)

- Я тебя итак ненавижу, куда уж больше, ты мне жизнь сломал, - кивает, а мне хочется рассмеяться. Послушный Ниженко, вот что для меня в новинку. - Но, видимо, я делаю что-то не так, раз ты еще здесь, и я все еще не прибил тебя. Или ты какой-то не такой, раз я не могу просто вычеркнуть тебя из своей жизни, - это вырывается как-то само, и мне хочется ударить себя. Тошик молчит, лишь виновато смотрит на меня. Чертов Тошик, и этот долбанный взгляд, от которого уже тошнит. Разве может он чувствовать вину!? Разве может этот человек жалеть кого-то, кроме себя?

- Может я лучше пойду домой, Жень? – мотаю головой, не могу я его отпустить, как бы не хотел не могу. Просто, как только он уйдет, я сойду с ума. Я знаю это, потому что вновь останусь один. В этой квартире, где все еще могло быть хорошо. Где мы все всё еще были вместе, где не нужно было выбирать между Антоном и Женей. Женя…как же мне стыдно. Как я мог так по-скотски поступить с ним? Не знаю, видимо мудозвонством все-таки можно заразиться.

Я просто не мог по-другому. Казалось, что земля под ногами расходится. Знал ведь, что Женя сделает это, знал, но не остановил, решил подождать…идиот. Если бы он только не трогал его, если бы он просто оставил его в покое…но нет. Я видел, как его руки бьют то, что когда-то принадлежало мне, бьют моего Тошика, моего мальчика из прошлого. Тогда, в том парке в темноте он и правда казался тем малышом, которым я его запомнил. Смотрел на Женю так смиренно, что мне аж хотелось выть. Я чего-то ждал, дурак, видимо думал, что Женя одумается, но нет. Он бил его, а мое сердце останавливалось, я просто не выдержал.

- Похоже мне придется искать нового басиста, вряд ли Женя согласится продолжить играть со мной в группе после всего этого, - больше рассуждая сам с собой, говорю я.

- Прости меня, Жень, - он останавливается. Я смотрю на сиреневые подтеки, на его подрагивающие разбитые губы, смотрю и, блять, любуюсь. Всеми этими откровенными уродствами, которые нанес ему Трухин. Я смотрю на него и вижу совсем другого человека, не того, кто пару дней назад воспользовался мной в качестве шлюхи, не того, кто всеми фибрами ненавидел меня. Это был другой человек, и даже не мальчик из прошлого, просто другой.

- Ты думаешь…- я хотел было договорить, но мне не дали, он буквально закрыл мне рот рукой.

- Нет, послушай, просто…я знаю, что это не прощается, знаю! И я, если честно, вообще не понимаю тебя, не понимаю зачем ты притащил меня к себе, зачем ухаживал за мной, правда не понимаю. Так же, как не понимаю того, как мы довели себя до такого, - он убирает ладонь от моих губ и берет за руку. Мне машинально хочется оттолкнуть его, ударить и убежать, или закричать, потому что страх берет вверх, потому что глаза жмурятся в ожидание чего-то плохого. Но мои руки меня не слушаются, они не бояться, а лишь сжимают в ответ его ладонь. – Я не прошу тебя вернуться или что-то такое, я не имею право, мы не имеем право, потому что итак уже достаточно всего произошло. Я просто прошу тебя простить меня за….- его губы дрожат, и кажется, что он уже не совсем понимает, что вообще говорит. – За все сразу, и одновременно лишь за то, что я не смог быть тем, кто тебе нужен, что я все испортил, - он сжимал мои пальцы, и мне было немного больно, но больнее было в душе.

- Ты же знаешь, что все не забывается так просто, да, Антон? Ты же знаешь, как мне больно? Знаешь, как мерзко ты поступил? – он кивает, закрывает глаза. – Но я даже не знаю зол ли на тебя, я даже не знаю за что могу тебя прощать, потому что…- сбиваюсь. – Потому что я уже запутался в том, какой ты, и не могу быть уверенным в том, что ты не изменишься дальше. В лучшую или худшую сторону. Откуда мне знать? – он кивает почти на каждое мое слово. Послушно, словно маленький ребенок, которого отчитывает отец. Так вот, как надо было? Вот секрет, да?

- Я…я просто буду стараться все исправить на столько, на сколько это возможно, если ты не оттолкнешь меня, я просто постараюсь все исправить, - лепечет он, а мне вновь хочется его оттолкнуть, потому что он выглядит, как в тот вечер, так же безумно. В его глазах что-то меняется, он смотрит на меня, как психопат, бегая взглядом по лицу.

- Тошик, - все-таки пытаюсь выдернуть свою рук, но он сжимает чуть сильнее, а потом, видимо опомнившись, отпускает.

- Прости…нет, господи, просто, - он отходит, хватается за голову. – Я думал, что все будет проще, ясно!? Думал, что как обычно будет! Что ты позлишься, подуешься, а потом вернешь меня в группу, я и Влада затем забрал, чтобы ты…- он на мгновение замолкает. – А ты нашел этих! Блять, ты даже не слушал меня! – кажется, что на него накатывает истерика. Мы стоим посреди улицы, и люди косятся на нас, как на полных идиотов. Как-то плевать.

- Ты не просил прощения, - выдавливаю я из себя.

- Я его никогда не просил! – он почти кричит. – Никогда, блять, Женя! И если ты решил сменить свои ебанные правила, так надо было сказать мне об этом! Потому что это было как минимум не честно! – я слушаю это и мне вновь становится смешно, единственное что не дает мне правда засмеяться, так это подкатившая злость.

- Ты издеваешься, да? – он замолкает.

- Нет! Я просто говорю о том, что раньше все было по-другому. И что я просто реально на столько тупой, что не смог вовремя понять, чего тебе хочется. Не смог понять, чего ты именно хочешь добиться от меня. Думал, что все как обычно, но ты все поменял, а я не знал! – он смотрит куда-то в сторону, закатывая глаза наверх, будто сдерживает слезы. – Просто…да, я долбаеб, я все испортил, но сейчас…если есть шанс… - на этот раз я прерываю его.

- Шансы есть всегда, нужно просто понять, как ими воспользоваться, - это не моя фраза, она просто сама слетает с языка.

- Я сделаю все, что нужно, постараюсь сделать, обещаю, - киваю, все-таки продолжая идти. Хватит уже этих разборок и диалогов ни о чем. Я тупо измотан, я устал. Просто хочу прогуляться.

========== Я чувствую, что ничего не чувствую… ==========

От лица Жени Трухина

- Раз, два, три, четыре, пять, - считаю я в слух, перебирая лады. Не знаю зачем занимаюсь этим уже минут десять, постоянно сбиваясь.

- Ща б Ниженко уебать, - в тон мне продолжает Роха. Я почти улыбаюсь, но улыбка так же быстро сползает с моего лица, как и появилась. – Да не грусти ты, Жень, все нормально будет, привыкнешь ты к этим его заскокам, - Булахов хлопает меня по плечу и садится рядом, беря в руки акустику.

- Не уверен, что хочу к ним привыкать, думал смогу от них его избавить, - он смеется.

- Если бы это было возможно! – проводит пальцами по струнам. – Честно сказать, я и сам пытался, но увы и ах, - разводит руками и продолжает играть.

- Прошла уже неделя, где он? – смотрю на Рому, в ожидании хотя какого-то ответа. Нет, мы все прекрасно знаем, что он зависает на старой хате вместе с этим уродом, вопрос в другом. – Из-за этого ушлепка он и на группу решил хуй забить? – меня распирает от злости, просто хочется ворваться туда и придушить этого Ниженко голыми руками, за все блять!

- Я не знаю, написал ему сегодня, он не ответил, - Леша, до этого залипающий в телефон, сидя за установкой, все-таки отрывается от экрана.

- Он придет, я думаю должен, - смешно. Бочкарев наивный ребенок, и это иногда ужасно мило, то, как он отрицает дерьмо, пытаясь сделать вид, будто люди вокруг него никогда не сделают ему больно просто так. Живет в своих иллюзиях и радуется, мне бы так. Хотя…в некоторых вещах он умнее всех нас вместе взятых.

- С чего ты взял? – вздыхает Роха, который в последнее время почему-то постоянно бомбил на Лешу. Последний хотел уже было что-то сказать, но дверь открылась, и все мы повернулись в сторону входа.

В дверях стоял Мильковский, и выглядел он вполне себе нормально. Разве что слегка растрепанные волосы, торчащие из-под шапки, придавали ему немного неряшливый вид. Он мрачно оглядел студию, избегая взглядом меня, а потом остановился на Роме и улыбнулся.

- Женееек, - Булахов тут же кинулся к нему обниматься. – Мы уж думали тебя там убили, в лес увезли, закопали, а тут стоишь жив здоров, - он обнял Мильковского, я же не сдвинулся с места. Леша тоже вышел из-за барабанов, но отнюдь не для того, чтобы поздороваться.