Мы такие родные, но не будем прежними (СИ)

========== Медленно, медленно гаснет фитиль ==========

От лица Антона.

Фитиль сигареты медленно гаснет, и она плавно летит вниз, пролетая сотни этажей. Ладно, их не сотни, всего восемь, но она летит так долго, и становится все меньше и меньше, а после и вовсе исчезает. Я долго смотрю вниз, в наушниках звучит грустная мелодия. Реквием по сигарете. Но не долго приходится грустить, ведь в пачке есть еще штук десять, одна из которых вновь попадает в мои руки.

Вот так и с людьми. Видимо для Жени мы все тоже сигареты. Не успел я потухнуть, не успел пролететь еще и пару этажей, как он достал новую. Больно ли мне? Ничуть, мне похуй, я найду выход из положения.

- Чего ты взъелся то? Ну подумаешь, ты же сам ушел, - кто-то вытаскивает наушник из моего уха, и я готов убить этого «кого-то», пока не оказывается, что это Влад.

- На кого я взъелся? – делаю вид, будто не понимаю. Затягиваюсь сигаретой как можно глубже, чтобы дым обжигал горло, чтобы легкие наполнились им сполна, чтобы хотелось кашлять и умереть. Хотя второе желание итак посещает меня слишком часто.

- На Мильковского и его…Женю, блять, - он отнимает у меня сигарету и тоже затягивается. Я смотрю на него, а потом почему-то начинаю смеяться. Человек хотел бросать курить, ай-яй-яй.

- Слишком много сраных Жень на один метр комнаты, - Влад кивает.

- Мы можем уйти, если хочешь, но будет как-то глупо. Он поймет, что ты ревнуешь.

- Что? С хуя ли мне ревновать!? – я психанул. Черт, нет, я не ревную, с чего бы мне!? – Просто стремно осознавать, что я был с таким…шлюхой, - сплевываю с балкона, отбираю у Влада сигарету и захожу в квартиру. Не понимаю, нахуя мы сюда вообще пришли? Видимо, чтобы Женя смог похвастаться своей новой жертвой. Я плюхаюсь на диван к Адилю, нарочно прямо напротив Мильковского и его жертвы. Да, буду теперь называть его именно так, ато уже тошнит от переизбытка этого имени в моей голове.

- О, Тошик, где был? – Адиль обнимает меня за плечи, по-дружески, не больше, но это мне лишь на руку. Женя никак не реагирует, о чем-то шутит со своей подстилкой. Тот в ответ смеется, что-то показывает ему в телефоне. Меня тошнит.

- Курил, - отвечаю я, как раз докуривая остатки сигареты.

- Ты мог докурить там, где курил? – на эту фразу Женя все-таки реагирует и смотрит на меня. Что же, наверное, надеется, что я, как послушный мальчик, побегу скорее выкидывать сигарету. Не дождется. Я не одна из его подстилок и никогда ей не был, это была его прерогатива. А уж перед Адилем я плясать тем более не собираюсь.

- Не мог, - смотрю Жене в глаза, не отрываясь, он, видимо, тоже не собирается отворачиваться первым. Что же, хорошо, значит поиграем в гляделки. Его подстилка что-то говорит ему на ухо, руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Тушу сигарету об тарелку, стоящую на столике между диванчиков и вновь откидываюсь назад. Женя начинает улыбаться, Трухин отлипает от его уха, и снова залипает в свой телефон. Нет, мне абсолютно плевать на то, что говорил ему этот ушлепок. Мне абсолютно похуй на их отношения. Женя просто мерзкий тупой кусок дерьма, и я нисколько не сожалею, что ушел, я сделал правильно.

- Жень, я покурить, - Мильковский встает, но все еще смотрит мне в глаза, а потом слегка кивает в сторону балкона. Это приглашение?

- Я сейчас, - хм, это даже интересно. Женя стоит, свесившись чуть вниз с балкона. Хочется столкнуть, но лучше сдержаться. Все-таки он не сигарета, лететь ему куда быстрее. Хотя с его габаритами он может зацепиться за какую-нибудь веточку и повиснуть. – Что надо? – облокачиваюсь спиной на стену и достаю еще одну сигарету. Мои легкие точно не скажут мне спасибо, но если я не буду курить, то скорее всего придушу его прямо здесь.

- Да так, поговорить захотелось, - он улыбается, поворачивается ко мне. Складывает руки на груди в любимой манере и пафосно затягивается сигаретой. Как же бесит вся эта наигранность, и всегда он был такой паскудой? – Как жизнь? – наклоняет голову чуть в сторону.

- Все заебись, вашими молитвами, - отворачиваюсь, смотрю на лестницы многоэтажек, выстроенных в стройные ряды. Ненавижу эту квартиру, так же как ненавижу того, кто здесь живет, ненавижу то, что было здесь между нами.

- Ты чем-то недоволен? Может музыку поменять? – он открыто издевается надо мной, тварь. Ненавижу его, ненавижу каждый его блядский сантиметр тела.

- Да нет, меня все устраивает, спасибо, - пытаюсь улыбнуться, но скорее всего это больше похоже на оскал. – Приятно, что ты учитываешь именно мое мнение, а не своей подстилки, - выкидываю сигарету и ухожу с балкона.

- Ведешь себя как ребенок, - он кидает это в спину, но я не оборачиваюсь. Да, это задевает, но мне уже похуй. Я не проведу в этой дыре больше ни минуты, да и вообще не понимаю какого хрена сюда пришел.

- Адиль, я ухожу, - беру куртку, напяливаю кеды и сваливаю. А я уж думал, что Мильковскому больше не удастся вызвать во мне хоть какие-то чувства, но был не прав. Я ненавижу Мильковского.

***

Музыка бьет по ушам, заглушая все возможные звуки. Вокруг танцуют какие-то люди, я не понимаю, что происходит. В моей руке коктейль, а рядом танцует стремная разукрашенная баба.

- Бляяя, - башка кружится и болит, чувствую, что еще немного, и я блевану. Расталкиваю толпу, идя к предполагаемому выходу. Я не помню, как оказался здесь, я вообще ничего не помню.

Облокотившись одной рукой о стену клуба, а второй о колено, я наклонился вниз. Мне было ужасно плохо, сильно тошнило, но я никак не мог проблеваться. После нескольких тщетных попыток вызвать у себя рвоту, мой желудок все-таки опустошился. Кажется, что провел я в этом клубе довольно много времени, раз во мне было столько алкоголя, да и темнота на улице говорила о том же. Кое-как поднявшись, я разглядел в темноте маленький заборчик клумбы и плюхнулся на него. Держа голову руками, я пытался хоть немного заглушить боль.

Тщетно пытаясь найти в куртке телефон, я испугался, что просрал его, но он напомнил о своем существование попискиванием из кармана штанов. Кое-как поднявшись, я все-таки достал его, и медленно поплелся куда-то по тротуару, не совсем понимая, где нахожусь вообще.

- Да? – придерживаю трубку плечом, и пытаюсь вытащить сигареты. На другом конце слышится какое-то странное шуршание, а потом смех.

- Братан, ты где? – голос Влада был слегка взволнован. – Я тебе уже тысячу раз позвонил, сложно было взять?

- Я как-то сам пропустил все веселье, знаешь ли, не ебу где был, что делал, но очнулся в каком-то клубе…- меня шатает, я почти путаюсь в ногах. – Блять, пиздец, - останавливаюсь. В стороне стоит странно знакомая машина.

- Что там?

- Мильковский со своим припиздышом, - они выходят из машины, и Женя точно замечает меня, но тут же отворачивается. Трухин смотрит на меня впритык, а потом что-то говорит Мильковскому, на что тот отмахивается. Я не выдерживаю. – Прости, но мне очень хочется сломать кое-кому нос, перезвоню позже…

- Блять, Антон!– Влад не успевает договорить, я скидываю трубку.

- Хей, а че это вы тут делаете? Гей-клубы же в другой стороне, разве нет? – я подхожу к парням и Женя закатывает глаза. Хоть что-то у нас с Мильковским взаимно. Взаимное отвращение.

- Чего тебе нужно, алкашня? – он показательно машет рукой возле носа. - Несет как от помойки, хоть бы людей не пугал, - разворачивается, ставит машину на сигналку и пытается уйти, но такой расклад событий меня не устраивает. Хватаю его за плечо и поворачиваю к себе. Трухин тут же рыпается в мою сторону, но Женя выставляет перед ним руку. – Не трогай!

- Что, щеночек, послушаешь папочку? – Женя отталкивает меня.

- Ты совсем ебанулся, Ниженко?! Какого хуя тебе нужно? – мне хочется ударить его, я держусь из последних сил.

- Да вот интересно стало кто из вас кого ебет, все так же тебя, или теперь ты «главный»? – его глаза залиты ненавистью, но он растягивается в улыбке.

- Мы чередуем, - наклоняет голову на бок, складывает руки на груди. – Еще вопросы? – черт, гребанный самодовольный петух.