Крестовский треугольник

Он виновато посмотрел на товарища.

— Как это? Зачем?

— Чтобы ты с ним не жил. С ним и дядей Андреем. Вот.

— Бред! Почему я не должен с ними жить? — тут Борька поджал губы и замолчал.

— Чего молчишь?! — зло ткнул его Саня. — Выкладывай всё, что знаешь!

— Не могу я. За это мне точно влетит!

— А ну, говори! — Санькин кулак угрожающе навис над головой Борьки, глаза его яростно сверкали, давая понять, что он шутить не собирается. — Если не скажешь, то прилетит прямо сейчас!

— Саня, Саня, — Борька покачал головой. – Ведь если скажу, то всё равно подерёмся!

— Говори же! — прорычал тот. — Ну?!

— Вилки гну! Всё по той же причине, что и тогда у вас в квартире…

— Что? — голос зазвучал тихо.

— А то! Юлькина мать всем растрепала, что твой папаша… голубой. И Нина с ней заодно. Наверное, уже вся школа знает.

— Классная наша?

— Да, классная! А ты другую Нину знаешь? — Борька начинал злиться на себя, за то, что Санька вытащил из него всю эту дрянь.

Саня молчал. Его лицо вдруг помрачнело, осунулось, стало не по-детски серьёзным. Взгляд потух. Плечи опустились, придавая фигуре несвойственную молодому возрасту сутулость. Кисти рук безвольно повисли. Подросток плюхнулся на скамейку. Борька топтался рядом.

— Сань, ну чего ты, а?

Санька тяжело дышал — горло сдавило.

— Врут они все, — едва слышно прошелестели губы. — Он не такой…

— Пойдём уже. Холодно.

Домой идти не хотелось. Как смотреть в глаза отцу после всего, что рассказал Борька? А Андрей? Саньку раздирали противоречия. Вдруг всё-таки правда? И кто виноват в этом? Кто? Для мальчика ответ был очевиден. Это всё он, Андрей! Но нет, не может этого быть. Выдумывают. Наговаривают. То ли от зависти, то ли от злобы. С чего они вообще взяли? Как стыдно-то! Хоть носа в школу не показывай. И что теперь с вытянутой из Борьки правды делать? Обратно в него слов не засунешь! И поделиться, поплакаться некому! Папке не расскажешь, опять расстроится, как в прошлый раз.

Санька до скрежета сжал зубы. Губы затряслись: «Не вздумай разреветься как девчонка! Ты мужик и должен сам справиться с этой идиотской ситуацией!»

— Пошли! — Санька вскочил.

— Братан, ты в порядке?!

— Да, в полном! — горячая волна отчаянья захлестнула.

Такие резкие перемены пугали Борьку. Десять секунд назад он мог поклясться, что Санька вот-вот разрыдается, но сейчас его было не узнать.

***

Дома Саня старался избегать отца. Ему было стыдно. Стыдно за чужие слова, мысли и поступки. На все вопросы отвечал односложно, потупив взгляд.

В этот вечер мальчик раньше обычного отправился спать. Но никак не мог уснуть. Всё вертелся в кровати: то переворачивался с боку на бок, то ложился на живот, подтягивая правую ногу, то на спину. Сон не шёл. Всякие мысли лезли в голову, сверлили изнутри, царапали, скребли. Его бросало в жар. Горло пересыхало. Хотелось пить. Он вставал и шёл через тёмную гостиную в кухню, неслышно ступая по холодному полу босыми ногами. Возвращался обратно. И всё думал, думал и думал. Почему малознакомые люди лезут в их жизнь? Чего они хотят? Почему возводят напраслину?

Мальчик подошёл к окну и в задумчивости уставился на улицу. Непроглядная питерская ночь, освещаемая цепочкой ярко-оранжевых фонарей, тянущихся вдоль дороги, да разноликие окна высоток, светящимися квадратами застывшие на стенах домов. И за каждым из них своя жизнь, своя судьба, своя история. Счастливая или не очень. Порой жуткая и трагичная. Где-то там, в их глубине, спрятаны свои секреты, бережно хранимые от посторонних глаз. Где-то любовь и понимание, где-то бушуют страсти, а, может, тихо, едва дыша, окутанная воспоминаниями, со стопкой пожелтевших фотографий, старость ждёт своего конца.

***

Утром Саня вошёл в класс. Девочки на задней парте что-то тихо обсуждали, косо поглядывая в его сторону. Захихикали. От этого Саньку прошиб холодный пот. Наверное, над ним смеются. Он зло сощурился и прошагал к своему месту. Достав из рюкзака увесистый учебник, с силой швырнул на стол.

Начавшийся урок тянулся целую вечность. Мальчик смотрел на Нину Ивановну, пытаясь уловить смысл её слов, но никак не мог сосредоточиться, прислушиваясь к шёпоту одноклассников, изредка бросая короткие взгляды то на одного, то на другого. Казавшееся раньше родным помещение давило, душило липкой атмосферой тайного сговора. Саньке словно не хватало здесь воздуха. Хотелось поскорее вырваться, подышать зимней прохладой улиц. Напряжение в теле нарастало.

Звонок на перемену отозвался в груди мощными ударами сердца. Наконец-то свобода! Есть время, чтобы перевести дух, хоть немного прийти в себя.

Саня вышел из класса, глубоко вдыхая влажную прохладу, проникающую в коридор из приоткрытых окон. Он подошёл к стенду со стенгазетой и стал вчитываться в тексты, написанные чьей-то аккуратной рукой. Из-за спины послышались низкие голоса:

— Этот, что ли?

— Да! Тихо ты! Услышит.

Он обернулся. Двое пацанов из параллельного класса бесцеремонно разглядывали его.

— Что надо?! — Санька набычился.

— Да так, — скривившись в нахальной ухмылке, ответил один из них. В их взглядах было столько брезгливого пренебрежения, столько чванства и уверенности в собственной исключительности, что в груди заклокотало.

— Чего уставились тогда?! А ну, валите! — ноздри раздулись.

— И не подумаем! Будет нам ещё указывать, что делать! — хмыкнул толстяк. — Скажи спасибо, что тебе ещё с нами в одной школе учиться разрешают!

— Что ты сказал?!

— Что слышал! Таким, как ты, тут не место, понял!

Руки Сани сами сжались в кулаки, больно впиваясь в ладони тонкими пальцами. Удар был молниеносным. Кровь хлынула из носа, моментально покрыв белую ткань рубашки алыми пятнами. Ещё один. Резкий мощный. Санька вложил в него всю свою злость, которая копилась со вчерашнего дня.

— Получай!

— Бей его! — чужие руки крепко обхватили за шею. Санька вывернулся, ударив локтем в подреберье. Толчок в грудь сбил с ног, повалил на пол.

— Ну-ка живо прекратить! — из кабинета выскочила Нина Ивановна. — Что вы здесь устроили?!

— Он первый начал! — шмыгая разбитым носом, ябедничал белобрысый. — Мы просто стояли! А он задираться стал!

— Саня?! — классная выпучила на него белесовато-серые глазки, смотревшие из-за круглых стёкол очков. — Что с тобой сегодня происходит? Весь урок о чём-то мечтал, а теперь решил затеять драку?

Санька виновато молчал, потирая правой рукой штанину брюк. Разве же она могла понять, что он сейчас чувствовал? Как ему тяжело было слышать упрёк?

— Посмотри, что ты наделал! Знаешь, мне придётся вызвать твоего отца в школу! — учительница перевела взгляд на блондинистого подростка в рубашке, измазанной кровью.

— Зачем? — Саня поднял на Нину Ивановну глаза, в которых дрожали крупные капли, вот-вот готовые сорваться с ресниц.

«Зачем?! — хотелось заорать, выкрикнуть ей в лицо. Со всей ненавистью, со всей злобой. — Зачем вы это делаете? Зачем?! Зачем?! Зачем?!»

Слёзы комом застыли в горле. Санька больше не мог терпеть. Понимая, что вот-вот разревётся, он кинулся в класс. Сгрёб в рюкзак с парты свои вещи и опрометью бросился прочь.

— Саня! Постой! — неслось ему вслед по коридору. Он бежал, не желая оглядываться назад на застывшую в непонимании классную и ошалело уставившихся пацанов.

Часть 5

Серый угрюмый рассвет за окном едва освещал комнату, добавляя неярких красок безликим ночным силуэтам. Андрей открыл глаза. Под боком сладко сопел Ромка. Как же хорошо, когда наступают выходные. Не надо никуда торопиться, вскакивать по первому звонку будильника и нестись сломя голову на кухню, чтобы приготовить завтрак и успеть собраться.

По субботам, когда Санька уходит в школу, можно расслабиться, неторопливо потягиваясь в постели, наслаждаться утренней негой, во власти которой ещё пребывает тело. В такие моменты на душе особенно светло и спокойно, и хочется, чтобы эти мгновения не заканчивались никогда.