Крестовский треугольник

Роман подошёл к окну и, пристроившись на широком подоконнике, закурил, выпуская дым в открытую форточку.

— Сигаретой угостишь? — на пороге кухни стоял Андрей.

— Угу, — Роман достал пачку, протягивая её навстречу. — А ты на каком курсе?

— На втором, — несколько раз чиркнув зажигалкой, Андрей закурил. — Ритка — твоя девушка?

— Не. Подруга детства.

— Сам где учишься?

— Отучился уже. Работаю.

— И где, если не секрет? — стряхивая пепел в консервную банку, приспособленную в качестве пепельницы, спросил Андрей.

— В нефтянке.

— Круто…

Повисло молчание. Роман уставился в окно, наблюдая, как по освещаемой последними лучами заходящего солнца дороге, громыхая колёсами, медленно ползёт трамвай, заворачивает со скрипом на соседнюю улицу и останавливается напротив приземистых двухэтажных деревянных домиков. Старинных, с покатыми ржаво-коричневыми крышами, утопающих в едва проклюнувшейся молодой листве деревьев, растущих вдоль обочины. Видно, как на западе догорает заря, очерчивая светящимися контурами на сиренево-розовом небе тяжёлые лилово-серые тучи, делая их невероятно объёмными и контрастными. Воздух напоён свежими майскими ароматами. В них слышится запах разогретой земли, городской пыли и грозовых дождей, идущих где-то вдалеке за линией свинцовых облаков.

— Может, прогуляемся? — сидеть в душной тесной комнате общаги больше не хотелось.

— Можно, — Андрей согласно кивнул.

— Тогда я за курткой. Жди меня на крыльце.

— Ладно.

Распрощавшись с именинником, под разочарованные возгласы всей компании Роман, подхватив ветровку, торопливо спустился по лестнице. На ступеньках у входа он увидел тонкую фигуру нового знакомого.

— Ну что, пойдём?

Андрей молча кивнул в ответ.

Так приятно медленно шагать вслед заходящему солнцу, когда тусклые лучи, низко скользящие по земле, создают радужное мельтешение в глазах, пробиваясь сквозь ветви деревьев, а ласковый майский ветерок, путаясь в волосах, нежно щекочет кожу своим прикосновением. И становится так хорошо, что кажется, будто время замерло на месте, и нет ничего, кроме этого чудесного весеннего вечера в декорациях старых узких улочек.

Откуда-то издалека послышались раскаты грома. Внезапный порыв ветра поднял столб пыли, обдавая песчаной волной. Резко набежавшие тучи затянули небо, розовеющее последними всполохами солнечного света.

— Сейчас ливанёт! Побежали! — крикнул Роман.

Первые тяжёлые капли ударили о землю, расползаясь тёмными влажными точками по светло-серой дорожной пыли. Они сыпались сверху всё чаще, били по лицу, падали на голову, плечи, спину, мгновенно впитываясь в волосы и ткань одежды. Вскоре дождь хлынул сильнее, вбиваясь мощными струями в асфальт, мгновенно заполнив бурлящими потоками ложбинки водостоков, пенясь в возникших за считанные секунды лужах. Улица моментально опустела. Вокруг, казалось, ни души, и только громкая дробь по жестяным кровлям, сквозь мерный шипящий заполняющий пространство белый шум.

— Давай под крышу! — парни, перескакивая через лужи, побежали в сторону заброшенного дома.

Одним прыжком преодолев три ступеньки, Роман оказался на деревянной веранде. Пахло ветошью, разбухшими от влаги прогнившими досками и сырой, напоенной дождевой водой землёй. Заскочив следом, Андрей обхватил себя руками и судорожно засмеялся:

— Во даёт! Льёт как из ведра! — он дрожал, пытаясь согреться, растирал предплечья руками.

— Что, замёрз? — прохрипел улыбающийся Роман. Со слипшихся сосульками волос, ставших от воды чёрными, на его лицо скатывались крупные капли.

— Не… Нормально… — не в силах унять дрожь, выдавил Андрей. Мокрая одежда облепила его хрупкое тело, делая похожим на подростка. Он выглядел таким жалким и растерянным, что Роману захотелось согреть его, закрыть от дождя, спрятать от всех невзгод.

— Иди сюда, ты весь дрожишь, — прошептал Роман, схватив ледяную ладонь парня. Притянув к себе, он крепко прижал Андрея к груди, закутывая в полы распахнутой куртки. Их тела соприкоснулись, давая почувствовать тепло другого человека. От этого бросило в жар. Перестав дрожать, Андрей застыл, уставившись стеклянным взором в стену. И только частое прерывистое дыхание выдавало его волнение.

Роман поймал себя на мысли, что пристально разглядывает его лицо. Высокий лоб, изогнутая линия тёмных бровей, светло-зелёные глаза, очерченные серой каймой, будто что-то рассматривающие за его спиной. Взгляд скользнул ниже к подбородку. Изящный изгиб тонких губ… Вокруг словно всё поплыло, растворяясь в звуках первого майского ливня.

Одно невесомое касание, и они уже не понимали, что происходит, поддавшись внезапному сладостному порыву. Их руки ласкали и нежили друг друга, забираясь под одежду, с шелестом скользили по влажной коже. Горячие волны накатывали одна за другой. Они словно утопали в этом сказочно прекрасном мороке, забыв обо всём. Объятия становились теснее, будто их тела пытались слиться воедино, стать одним целым. Наваждение, скрытое за пеленой дождя, увлекало за собой, засасывая в пучину запретных желаний. Пустота заброшенного дома разом наполнилась будоражащими воображение глубокими вздохами… Это казалось невероятным.

То, что Андрей представлял в мечтах, происходило наяву. Его целовал высокий красивый брюнет. Когда он увидел Романа, тот сразу ему понравился.

Андрею нравились многие парни, он даже влюблялся. Это было его личным, сокровенным. Он никогда и ни с кем не делился, ни на что не рассчитывал и не надеялся, понимая, что если кто-то узнает, то его жизнь превратится в кошмар. И вдруг такое! Тело будто плавилось, оказавшись во власти сильных рук, желало томительной ласки, благодарно отвечая на каждое прикосновение. Он был готов отдаться этому красавцу здесь и сейчас, не задумываясь о том, что будет, без сожаления. Раствориться в этом дождливом вечере, оставив навсегда в памяти Романа, как своего первого мужчину.

«Что я делаю? — промелькнуло в голове Романа. — Это же парень!»

Он резко отстранился, оттолкнув от себя млеющего от желания Андрея, и пристально посмотрел на него.

— Что? — Андрей встрепенулся, его взгляд был полон тревоги. — Ты…

Роман замотал головой:

— Бред! — он отступил, опуская глаза в пол. — Мне пора…

Сердце клокотало в груди, готовое выпрыгнуть через горло. Роман опрометью кинулся прочь. До него дошёл ужас всего происходившего. Он знал, как это называется, но всегда думал, что его это не коснётся. Никогда. И тут внезапное помешательство, наваждение.

Дождь прекратился, и на асфальте застыли огромные лужи, отражая своей мутноватой поверхностью проглядывавшее из-за туч розово-сиреневое закатное небо. Роман шёл быстрым шагом, не зная, куда и зачем, лишь бы подальше от этого позора. Как он мог? Как? Он, Ромка Крестовский, который щёлкал девчонок, как орехи. Слывший на курсе жутким бабником — и вдруг такая осечка. Какой стыд! Он ведь чувствовал, как потяжелело внизу живота, наливаясь желанием, и был готов сделать с Андреем всё. Ещё немного, и это бы произошло. И что тогда? Нет! Только не это. Но ведь было! Было! Роман понял, что не сможет сегодня заснуть. Надо было сделать что-то, что бы реабилитировало его в собственных глазах. Исправить досадную оплошность. Доказать самому себе, что он не… Его разум блокировал слова, подходящие для описания подобного сексуального поведения. Ромка достал телефон и стал листать записную книжку, судорожно вспоминая всех барышень, которые были в ней записаны. Его взгляд остановился на имени «Дашка».