... не войной...(СИ)

Следующим вечером, так и не дождавшись Сириуса, Гарри вернулся к Дурслям и, с замиранием сердца перевернув пергамент, увидел там то же перепачканное спермой свое лицо, тщательно обтерся приготовленным заранее холодным полотенцем и только после этого смог представить обычную сцену: Снейп, быстро пишущий что-то за старинным бюро. В ответ картинка не изменилась. Должно быть, тот тоже предпочел не давать волю своему воображению.

Утром ему пришлось забрать с собой драные простыни тети Петунии и сунуть их в ближайший мусорный контейнер, прежде чем добраться до автобусной остановки. Из мусорника выпрыгнул облезший кот, осуждающе мяукнул, и это было единственное прощание, которого Гарри мог ожидать в Литтл Уингинге.

========== Часть III. 35. «Я всего лишь живой человек» ==========

В холле пахло так, словно под лестницей был спрятан огромный букет садовых цветов, рама портрета Вальбурги неожиданно оказалась пуста, и только головы мертвых эльфов пугающе скалились со стены. Где-то в глубине дома послышался приглушенный визг и скрежет. Мигом позабыв все, о чем размышлял, Гарри взлетел на третий этаж к комнате Снейпа. Секунду помедлил, но все же решился постучать.

— Входите, Поттер, — раздался ровный холодный голос.

Он с трудом удержался, чтобы не кинуться прочь и не найти какой-нибудь отель, где вечером сможет перевернуть волшебный пергамент, чтобы хоть немного продлить сказку, которая, похоже, вовсе не нужна была Снейпу в реальности. Дверь беззвучно поддалась, едва он коснулся ручки. Снейп сидел за бюро и что-то быстро писал на узком длинном листке — худая спина под старой черной мантией и прядь волос, сползающая из-за уха на плечо.

— Добрый день, Поттер, — четко сказал он, не поднимая головы. — Как прошли ваши каникулы?

Гарри замер у порога. Конечно, он не рассчитывал, что Снейп кинется ему на шею и покроет лицо поцелуями, но втайне надеялся хотя бы на тень улыбки.

— Спасибо, что поинтересовались. Все было прекрасно, — сквозь зубы пробормотал он.

Снейп, казалось, полностью погрузился в свое занятие, не замечая его присутствия, острый локоть скользил по краю стола, в звенящей тишине бумага скрипела, как железо под пилой.

— Уже прокляли себя за несдержанность? — вдруг спросил он.

— С чего бы это? — Гарри все еще не мог убрать пальцы с дверной ручки, так и не решив, следует ли ему выйти из комнаты или остаться. Очевидно, Снейп был очень недоволен всем происходившим в последние недели, но Гарри вовсе не собирался оправдываться. В конце концов, фантазии на пергаменте принадлежали не ему одному.

— Я делал то, что хотел. И ни за что не поверю, что вы не хотели того же самого.

— Так вы, стало быть, разрешения ждете? — Снейп отшвырнул ручку так, что металлический корпус гулко стукнул о дерево. — Извольте, разрешаю вам подойти на два шага.

Гарри сделал три.

Снейп выпрямился в кресле, но вновь не обернулся.

— Вы думали обо мне, не меньше, чем я о вас, — с упреком воскликнул Гарри, будто это могло чем-то помочь. — Или настоящий я не так интересен, как придуманный? Настоящий не нужен, да?

— Еще шаг, Поттер. Ровно один, и можете дальше нести все, что взбредет вам в голову.

— Опять проверяете свои реакции на мое присутствие? Если, как в прошлый раз, после этого мне придется коснуться вас, я не возражаю.

Снейп тихо фыркнул и напомнил:

— Один шаг. И как же часто вы думали обо мне?

Гарри решил принять неясные правила игры. Даже если сейчас они наговорят друг другу бог знает каких глупостей — их общее дело важнее всех обид. Но пусть знает, знает. Пусть ему будет не легче, чем самому Гарри, может, и хуже, если… Гарри ухмыльнулся своим мыслям и потянул вверх футболку. До бюро оставалось четыре шага: кроссовки, носки, джинсы и трусы.

— Каждый вечер, как вы просили. И каждое утро, но уже без вашего приказа. И целыми днями, если вам интересно.

— Это от ограниченности круга общения, — судя по тону, на лице Снейпа блуждала язвительная ухмылочка. — Что ж, вы так и не осмелились завести знакомство с подходящей вам магглой или преступить черту с мисс Грейнджер?

— Может, вы бы поступили именно так, — вспылил Гарри, отшвыривая в сторону кроссовки, — но как можно с кем-то… кхм… когда думаешь только об одном человеке?

Снейп промолчал, и Гарри сделал следующий шаг, попутно избавившись от носков. Невозможно, чтобы тот не слышал его возню, но спина оставалась такой же прямой, а тон безразличным:

— Понравилось вам то, о чем… о ком вы думали? Шаг вперед, Поттер. И не смейте снимать трусы — от вашего возбуждения уже вибрирует воздух. Очевидно, мой незатейливый подарок оказался излишне откровенным.

— Так это был просто?.. Вы опять лжете! Вы стали показывать мне свои мысли раньше, чем случился мой день рождения!

— Сначала они были крайне целомудренны, не так ли?

— Да как же! Вы целовали меня, и нам обоим это нравилось! Меня никто раньше… Никогда… Только вы.

— Остановитесь, Поттер! — резкий гортанный окрик заставил его замереть на месте против собственной воли. — Повернитесь спиной.

Он замер и сжался, не зная, чего ожидать — удара, насмешки, поцелуя… До слуха донесся скрип деревянных ножек по полу, на плечо легла неожиданно теплая рука, и мантия коснулась обнаженной кожи. Под ложечкой сладко ныло от предвкушения, где-то между лопаток вспыхнул обжигающий огонек и побежал вниз до самых пяток, оплетая каждый нерв в напряженном теле.

— Я ждал тебя, Гарри,— прошептал в макушку низкий знакомый голос — тот, что всегда жил отдельно от Снейпа, но сейчас стал единым целым, смешавшись с горячим дыханием, легкими поглаживаниями и неожиданным жаром за спиной.

Гарри вздрогнул, как если бы вместо прохладной ткани Снейп был закутан в огненный плащ. Ладонь плавила кожу, выдохи клеймили, выжигали на нем собственную метку, а в глазах темнело до обморока, и до сладкого трепета в паху тянуло вверх, словно он собирался взлететь.

Руки скользнули по его плечам, нашли ладони и накрыли их.

Он подчинился безропотно, повинуясь легкому давлению, коснулся шеи, повел вверх до щеки, раскрыл губы, понимая намек, осторожно и нежно облизал два пальца — свой и Снейпа. Прерывистое дыхание за спиной стало чаще, влажные подушечки скользнули к соску и заиграли с ним, обводя и пощипывая, как это всегда нравилось Гарри. Хотел качнуться назад, чтобы прижаться теснее — лопатками, бедрами, всем телом прильнуть к Снейпу, но тот поспешно отодвинулся и положил свободную руку ему на поясницу.

— Не нужно, Гарри, — прошептал он в самое ухо. — Делай только то, что я…

Голос захлебнулся вздохом, и губы прихватили мочку его уха.

Стон разочарования вырвался у Гарри сам по себе, но пальцы уже гладили ямочки над резинкой трусов, и он желал только одного — слиться с ними, продлить наслаждение, подставить каждый позвонок и изгиб, жадно вбирая нежные легкие касания.

— Это больше, много больше, чем я мог себе представить, — хрипло шептал ему Снейп. — Не останавливайся.

И Гарри продолжал извиваться под ладонями, ласкающими грудь и спину, перекатывая на кончике языка гортанные стоны, что рвались с его губ, когда Снейп по-особенному проводил вдоль бедра или глубоко и шумно втягивал носом его запах.

— Ты любого сведешь с ума, — раз за разом опаляло его ухо дыхание, и голос — низкий, с хрипотцой — доносился до сознания словно в полусне, — а я всего лишь живой человек.

Первое же прикосновение к члену собственной руки, направляемой другой ладонью, отозвалось в теле Гарри крупной дрожью и ни с чем не сравнимой жаждой. Вместе они высвободили налитый кровью член из-под резинки, и рука Снейпа сзади скользнула по обнаженным ягодицам, помогая белью упасть на пол. Мир кончился, сжался вокруг них, растворился в легких стонах и ритмичных движениях, рассыпался миллионом обжигающих серебряных игл. Гарри тысячу раз дрочил вот так: сплюнув на руку, размазывая слюну по головке, но раньше… раньше ему никто не помогал, переплетая пальцы, легко поддерживая сзади за ягодицы и чуть сжимая, когда он подавался бедрами вперед.