Лекарство от здоровья (ЛП)

— Женись на нем. Срочно.

Уилл предпочел ничего не отвечать, вместо этого откусив от своего гамбургера. Увы, Беверли была агентом ФБР.

— Ой, — выдохнула девушка.

Грэм продолжил жевать.

— Ты ведь и так это сделаешь, я права?

— Замолчи, — ответил он, сглотнув.

— Ждешь предложения от него? Потому что, если ты не заметил, вы оба — мужчины, так что это может тянуться десятилетиями, если никто из вас не сделает первый шаг, и…

— Я встретил его два месяца назад.

— Мои родители были знакомы всего две недели, когда отец сделал ей предложение. Сорок лет прошло, а они до сих пор вместе. Конечно, они, скорее всего, оба умрут, когда узнают про Рейчел, так что и этому вскоре придет конец.

— Ты собираешься им рассказать?

— Возможно, — вздохнула она. — По идее, я должна заставить ее сделать это. Вот только от этого мороки будет больше, чем пользы: она ведь так уверена, что не сделала ничего плохого. И насколько я понимаю, нет никакой возможности заявить суду о невиновности, а она собирается сделать именно это, хоть она и признает, что продавала наркотики. Она просто думает, что это ничего не значит, или что? Я не понимаю, что творится у нее в голове.

— Заставь ее позвонить им.

— Ты кажешься таким уверенным насчет этого.

— Слышал, что тяжкий груз родительского неодобрения — отличный стимул.

— Ты правда так думаешь?

— Ну, мой отец не слишком много внимания уделял мне. Но если кто и должен убить твоих родителей этой новостью, то это твоя сестра, а не ты.

— Хм. Кажется справедливым, — сказала она.

*

После обеда они пошли прогуляться по главной улице городка. Тротуар был не слишком-то тщательно очищен от снега. Голый лед блестел на солнце и порой заставлял их хвататься друг за друга или ближайшие фонарные столбы.

— Еще и у отца скоро день рождения, — вздохнула Беверли. — Хороший же подарочек он получит.

— Он справится.

— Ты не знаешь моего отца.

— Я знаю его дочь.

Беверли ткнула его пальцем в плечо, выглядя при этом польщенной.

В следующем квартале она затащила Грэма в антикварный магазин, чтобы взглянуть на старый радиоприемник в витрине:

— Это займет всего ничего. Он любит такие штуки. У него в кабинете столько деталей от радио с тех пор, как он на пенсию вышел. Даже кажется, что он — причудливый дракон-аудиофил, а его клад — приемники и электронные лампы.

Уилл прошел вглубь магазина, оставив Беверли разговаривать с его владельцем. Почти целый стеллаж там был отведен антикварным микроскопам, биноклям, телескопам и другим приборам, где использовались линзы. Взгляд Уилла зацепился за один из телескопов.

Корпус его был из кожи и желтой меди, с проставленным клеймом изготовителя, изображавшим нарвалов, полярных медведей и айсберги. На ярлыке было сказано, что, скорее всего, его использовали на борту судна «Сан-Исидро» во время битвы у мыса Сан-Висенте в 1797 году, что показалось Уиллу всего лишь громким заявлением без каких-либо доказательств. Но это было совершенно неважно. Он поставил его на место. Грэм вовсе не нуждался в телескопе, тем более — из эпохи наполеоновских войн.

И смокинг ему тоже нужен не был. И кожаное пальто. И туфли. И та книга, «Энтомология двукрылых насекомых для рыбаков». Ганнибал все равно купил ему все эти вещи, и телескоп бы тоже купил. Ганнибал был бы счастлив сделать это. Лектеру было бы приятно, если бы Уилл об этом попросил. А потом отвез бы его к себе домой и…

Уилл решительно отошел от экспозиции. Такие мысли были неподобающими во время послеобеденной прогулки с коллегой.

Он вернулся к выходу, чтобы посмотреть, закончила ли она уже, но Беверли и владелец магазина все еще стояли, склонившись над приемником и то и дело указывая друг другу на торчащие из него сзади детали. Уилл не мог понять, было ли это хорошо. Он прислонился к прилавку и посмотрел на выставленные под стеклом товары: перчатки с вышивкой, маленькие кисеты, расшитые бисером, старинные монеты, кольца и ножи.

Большинство колец были мужскими, от относительно простых до изысканных обручальных. Драгоценные камни, если они вообще были, впаяны глубоко в металл. Как костяная инкрустация на кольце Уилла. Он покрутил его на пальце, снял и затем слегка провел ногтем по гладким белым прямоугольникам.

Он мог купить одно из них для Ганнибала. Оно не будет значить ничего, помимо смысла, который они сами решат в него вложить. Что касается кольца, подаренного Ганнибалом… Оно не было доказательством какой-либо «серьезности намерений». Но это и не было нужно: Ганнибал уже доказал ее тем, что выбрал Уилла, тем, что готов был самоотверженно заботиться о нем, как Лектер сам сказал, «до самого конца его жизни». Грэм слегка постучал по стеклу указательным пальцем. Золотое было неплохим, но оно, скорее всего, слишком. Чересчур излишне и очевидно.

— Ну и на что ты там уставился? — Беверли нависла над ним, заглядывая через плечо, и ее глаза широко распахнулись, едва она увидела кольца. Еще сильнее глаза девушки раскрылись, когда она наконец заметила то, что было на его пальце.

— Так он… вы уже…

— Это всего лишь кольцо, — ответил Уилл.

— А если ты купишь кольцо ему, то это будет… Ну, ты понимаешь?

— Ты приемник брать будешь?

— Ага. Рейчел вернет мне часть стоимости. У нее теперь, наверное, куча денег. Потому что она была чертовым наркодилером. Ты собираешься…

— Не сегодня. Я не уверен, что ему понравилось бы нечто подобное.

Теперь, когда неожиданная идея пришла ему в голову, он знал, что нужно было сделать.

*

Когда Уилл вернулся домой в тот вечер, он тут же направился на кухню, успев перед этим только выпустить собак подышать свежим воздухом во дворе. Половина из них попыталась пойти за ним обратно внутрь. Возвращение Уилла подразумевало игры, еду и долгую прогулку в полях — таков был их неизменный порядок, хотя никто, конечно, не был бы против сначала получить еду. Грэм проигнорировал их, с надеждой виляющих хвостами, и отогнал собак от себя.

В шкафчике возле плиты у него хранилось всякое барахло: свечные огарки, батарейки, таинственные ключи, отрезки проволоки — все, чему не нашлось другого места. Кроме того, там была небольшая сумка с открывающимся верхом, в которой хранились свидетельство о рождении его отца и его же обручальное кольцо.

Пять лет назад женщина по имени Люси Барнс позвонила ему, чтобы сообщить о смерти Бо Грэма. В телефонной трубке Уилл слышал ее рыдания. Сам он не плакал. Даже когда приехал в Джорджию на похороны. Он познакомился с Люси и ее детьми и уехал с ощущением, что на самом деле его отец умер много-много лет назад, возможно, сразу, когда Уилл покинул дом. Мужчина, о котором говорила ему Люси Барнс, был совершенно другим человеком, не тем, кто жил в его воспоминаниях.

Поначалу он сам носил это кольцо, надеясь хоть как-то связать прошлое и настоящее, но оно было немного велико ему и постоянно угрожало соскользнуть с пальца и потеряться. Но Уиллу отчего-то казалось, что Ганнибалу оно велико не будет.

Он взглянул на свое кольцо. Оно было ему как раз. Уилл почти никогда не снимал его, разве что только когда принимал душ или потрошил рыбу. Не было нужды использовать цепочку, которую Ганнибал подарил ему вместе с кольцом: Грэму нравилось видеть его у себя на пальце.

Серебряное кольцо его отца было потускневшим и потрепанным. В помятом пластиковом пакетике оно вообще казалось куском железки. Уилл вынул его и подержал в ладони. Он мог бы купить Ганнибалу что-то красивее. Но «что-то красивее» не будет настолько значимым.

Чуть позже, когда его собаки уже ели, он сидел и чистил кольцо, пока оно не начало тускло мерцать в свете ламп. С царапинами, конечно, ничего не поделать, но с ними оно даже казалось хорошей парой для шероховатого, неотшлифованного кольца на его собственном пальце. К тому же Ганнибалу будет все равно, как оно выглядит, если Уилл расскажет, откуда оно. Вот только сделать это… Единственное слово, которое пришло Уиллу в голову — невозможно.