Монастырь (СИ)

17 марта 2010

====== Монастырь... Дьявол для ангела ======

Авторы Карольд и Ликаона. Это случилось задолго до встречи на маскараде короля и Луиса.

Дьявол для ангела

Ожидание дьявола рождалось в умах. Ожидание и страх, что смерть монарха, столь внезапная и ужасная, выльется в гражданскую войну. Его сына обвинили в одержимости. И прибывшие священники и инквизиторы должны были расследовать это дело со всей тщательностью. В коридорах замка стояла небывалая тишина – теперь здесь властвовали законы церкви. Юный Фернандо не мог откупиться, слишком много претендентов теперь жаждало захватить трон. Решение должен был принять высланный Римом кардинал, и его ждали уже три недели, за которую священники два раза докладывали о приступах наследника. А тот чувствовал себя как в темнице. Да, он жил своих покоях, но последние десять суток, после первого приступа, фактически на правах пленника. Гневом и ненавистью горели его дни. Весть о смерти отца потрясла Фернандо. Да, он не любил своего родителя, но такая скоропостижная кончина не могла быть естественной. Слишком, слишком все быстро, да еще в ту пору, когда принц был на большой охоте. Чтобы уж точно ныне покойный король Вестготии Хуан Карлос де Севилано ничего не смог сказать или передать своему наследнику. А ведь было что – хотя бы семейный медальон. Но это пустяки, а вот бумаги на претендующих на власть и высокопоставленных предателей в церкви и сопредельных странах. Конечно, Фернандо знал про них – все-таки он был единственным сыном, и как бы отец не относился к нему, власть должна была перейти по наследству. Наследный принц знал на кого и как можно надавить и многие другие подробности, но лучше этих бумаг средства нет. Пальцы яростью вцепились в решетку. Слишком все быстро... Даже расследование смерти короля не получилось провести. Одно радует – все по-настоящему приближенные оказались невиновны, в том числе приезжающий иногда лекарь, который считался одним из лучших во всей Вестготии, отец Франсис. Он уже вытягивал короля из тяжелых болезней, сомневаться было глупо, но перепроверить следовало. Фернандо устало оперся лбом о железо и подумал, что первым делом, как только пройдет проверку, прикажет их убрать. Никогда больше в его покоях не будет решеток на окнах. И скулы тут же свело бессильной болью. Да, пройдет проверку... В таком состоянии провалить ее можно с легкостью. Будет чудом, если пройдет. Тем более инквизиция из самого Рима. Стервятники... Наследный принц стиснул зубы. Ничего, он еще поборется. Главное, вовремя успел отправить письма – и голубями, и гонцами. Даже если часть перехватят, все равно и отряд из его поместья, и королевская гвардия будут на его стороне. Да еще войска все, кто входил в близкий круг отца – им и их семьям тоже грозит смерть. Висок закололо болью. Фернандо отпустил, наконец, решетку и уселся на кровать. Рука привычно протянулась к шкатулке с зельями, стоящей у изголовья. На губах появилась недобрая улыбка. Хорошо хоть ее не посмели отобрать. Пару глотков – и спать. Он пройдет эту проклятую проверку, чего бы это ни стоило. Пройдет. Но спать Фернандо не дали, потому что явился один из священников, который прокрался в покои юноши хитрой лисой, чтобы сообщить о прибытии инквизиции. Это был один из ставленников отца, которому не хотелось, чтобы власть поменялась. Церковь вела борьбу за свою паству и на местах. – Ваше высочество, – седой и уже лысеющий, мужчина прикрыл дверь. – Сегодня он прибыл. Большой обоз, пыточные устройства... Я надеюсь, что вы выдержите. Если они подсыплют вам в питье что-то и вызовут новые судороги, дело может стать совсем не светским, хотя оно и так уже перешло все границы, – мужчина прошел до стола и взглянул в окно, откуда открывался задний двор и смотровые башни. – Наши люди ищут документы. Но теперь это сделать все сложнее... Фернандо кивнул падре Валентэ. Тоже хитрая куница, но знает, за что борется. Принц любил таких – их просто так не подкупить и не перекупить. – Падрэ, если вы сможете предупредить меня хотя за три часа, то проблем не будет, – он покосился на ларец. Зелье, отсекающее почти полностью боль. Жаль, его нельзя применять постоянно – можно отравиться. – Моего... – молодой человек на мгновение запнулся, – слугу еще не нашли? Его последний любовник, он же личный слуга, оказался прытким, но не очень умным. Хотя с какой стороны посмотреть. Почти сразу после возвращения с охоты, юноша исчез. То, что он был простолюдином, было и хорошо, и плохо. Плохо – потому что мог затеряться где угодно, дворянину это было бы сделать сложнее. Хорошо – потому что его слово ничто, даже если он вдруг решит предать. Но в любом случае, Хосе следовало найти. – Я слышал, что он в подвалах. Это очень плохо, ваше высочество. Даже не представляю, что делают там с ним наши “гости”. Кардинал ни с кем говорить не стал. Свита огромная. К тому же, с ним ребенок. Если бы нам удалось выкрасть его... Но пока мы дождемся гвардейцев... – Валентэ стучал пальцами по узкому подоконнику. – Слишком лакомый кусочек для Рима. Вас хотят вынудить принять их условия. Я уверен, что проверка – это попытка сделать из вас марионетку. Ваш отец просил меня защищать бога здесь. Мы вместе шли путем господним, чтобы я оставил его сына одного. – Благодарю вас, падрэ, – голос Фернандо оставался ровным. – Пожалуй, вам лучше уйти – нельзя слишком задерживаться, время для ежедневной исповеди почти прошло. Я был бы рад, если у вас получится избавить меня от досадной помехи в виде Хосе. Насчет ребенка разузнайте подробнее – это может пригодиться. По моим подсчетам, мне нужно продержаться примерно два дня. Немного. – Он сжал невольно пальцы. Да, немного. И очень долго, если будет опытный палач. Хотя инквизиция вряд ли посмеет, но на это надеяться не стоит. Принц опустился на колени: – Благословите, падре. – Благословляю, – на голову легла рука. Валентэ давно был личным духовником монаршего семейства и понимал, что сейчас многие рвутся добить род. – Да прибудет с вами господь, сын мой. И терпение. Осталось недолго. Но и эту малость нам предстоит продержаться. Я попробую что-то узнать о Хосе. И предпринять, – мужчина направился к дверям, тяжело вздыхая. Он тоже сильно рисковал, встав на пути защиты наследника, которого хотят обвинить чуть ли не в связи с дьяволом. Но в этот раз им придется доказывать. Дверь закрылась, и пришла долгая и мучительная тишина. Ночь, что по капле отнимала жизнь, ожидание неизбежного. А на рассвете пришла инквизиция. Их красные одеяния ни с чем невозможно было спутать. Фернандо поднялся с постели, одернул одежду, которую не стал снимать на ночь, и пристально посмотрел на гостей. Как ожидалось – пришли в самое глухое время, когда сон смаривает почти всех не спавших, или когда он особо сладок для тех, кто спал. Хорошо, что не пришли днем, когда ему удалось отдохнуть. Так и хотелось протянуть руку за заветным пузырьком, да нельзя. Но зелье, усмиряющее суть, уже выпито. Пусть потом будет расплата, не зря отец Франсис много раз повторял – на крайний случай. Если уж это не крайний случай, то какой будет крайним тогда? Принц ждал первых слов. Вперед выступил тот, кто развернул обвинительный лист, скрепленный печатями из сургуча. – Вы обвиняетесь в колдовстве и связях с дьяволом, – сказал он. – Следуйте за нами. Фернандо обозначил согласие легким наклоном головы. Даже кивка не достойны продажные твари. И юношу заставили последовать за собой. Теперь замок стал чужим, настолько он алел сутанами инквизиции. Залы, залитые солнцем, ярко контрастировали с царящей здесь атмосферой напряженности, а покои, предназначенные для королей, занятые кардиналом, говорили... говорили о том, что теперь власть на грани уничтожения. Фернандо встречал человек, который сидел в глубоком кресле. В красной сутане, с накинутым низко капюшоном. Были видны только узкие губы и черная острая бородка, кою носили практически все представители священной власти. Сухие, жилистые руки выдавали человека далеко за тридцать, впрочем не лишенного физической силы и мощи. Один его надменный подбородок мог рассказать многое. Кардинал улыбнулся принцу, приглашая того жестом присесть напротив, а затем дал слуге знать, чтобы тот закрыл дверь в соседнюю комнату, где мелькнула белокурая головка незнакомого ребенка. – Ваше высочество готовы к первой беседе? – поинтересовался мужчина, складывая руки на подлокотники. Фернандо прохладно улыбнулся. – Я бы хотел узнать подробнее, в чем меня обвиняют, ибо предъявленное мне прозвучало нелепо. – Не все сразу, садитесь. Пока будет длиться следствие, я вынужден держать вас под домашним арестом, – мужчина не двигался, но пристально наблюдал за обвиняемым. – Где вы были, когда ваш отец умер? – спросил он. Молодой человек удобно расположился в предложенном кресле и с неким недоумением посмотрел на священника: – Следствие? – Отвечайте на вопрос, – ледяным тоном сказал кардинал. – Мне было предъявлено обвинение в колдовстве и связям с дьяволом. Какое к этому имеет отношение смерть моего отца? Это ответ, падре, – спокойно откликнулся принц. – Прямое, – кардинал подозвал одного из служек, приехавших с обозом и разбирающим вещи в данный момент. Фернандо изобразил легкую заинтересованность, небрежно рассматривая священников. У принца была репутация шалопая и дурного, скорого на расправу юнца, и она сейчас должна сейчас играть ему на руку. – Вот это, – на столе оказался флакончик. – Яд, который убивает в течение нескольких часов. Но не проявляется все время нахождения в организме. Резкий паралич и короткая смерть. Молодой человек мельком глянул на показанное и приподнял брови. – Яд найден в вашей комнате, – улыбнулся уголком губ кардинал. – Ваши приступы доказывают, что вы могли поддаться дьяволу и возжелать власти отца. Что вы скажете мне на это, Фернандо. Принц ошарашено смотрел на стекляшку, лихорадочно просчитывая линию поведения. Слишком мало данных. Значит, придется положиться на дьявола. – Где вы это нашли? – спросил молодой человек, чуть напрягшись. Удивление изображать не нужно было – оно и так присутствовало. – Там, где ты спрятал, у нас хорошие ищейки, – кардинала не забавляла ситуация. – Есть два варианта – вы проходите полный суд, где удостоверятся в вашей одержимости и обвинят в убийстве. Или мы замнем это дело, но вас ожидает долгий ритуал проверки. Фернандо чуть сузил глаза и сжал челюсти. Придуманный образ дурного наследника рассыпался на куски. – Я не убивал отца, и вы это знаете. Я хочу знать где это, – он кивнул на флакон, – было найдено. И естественно я выбираю проверку. – Ваше право. Хотя я не уверен, что вы сможете пройти ее, – кардинал словно изучал юношу. Он некоторое время молчал, а тишину нарушал лишь слуга, который достал из сундука чистую бумагу и, глянув на своего господина, понес в соседнюю комнату. Когда тот вышел, мужчина вновь продолжил: – Яд находился у вас в спальне в перине. Вы еще что-то хотите мне сказать? Например, о вашем слуге Хосе? – Он сбежал, и я не знаю, где он находится, – откликнулся Фернандо, судорожно перебирая всех, кто мог войти к нему в комнату. Если пузырек находился именно там, где сказал священник, то подбросить его могли только недавно, те, кто прибирал комнаты. А всех приходивших слуг принц знал в лицо и поименно. Или яд подбросили после смерти отца до того, как его заперли... Опять концы с концами не сходились. – Вы слишком усердно думаете, это отражается на вашем лице, – мужчина встал. – Подождите минуту, – сказал он и скрылся за дверью, чтобы вернуться через минуту со странной улыбкой на губах. – Зато я знаю, где ваш слуга. Убит. По приказу одного из ваших слуг. Наследный принц молча смотрел на священника. Кардинал сел обратно. – Что же, Фернандо, главный ответ вы мне дали. Вы согласны на ритуал проверки, а это значит, что несколько дней мы проведем вместе. Я даю вам сутки, чтобы подготовиться. Вы проведете их в камере. Там все уже устроили. Идите, – мужчина не протянул руку для поцелуя, не благословил, и это было очень плохо. Камера... Молодой человек сидел, прислонившись спиной к стене. Он никогда не думал, что может оказаться в своей собственной темнице в качестве пленника. Максимум – что его убьют в борьбе за трон. Но в камере... Холод продирал спину когтями, и так было легче. Ожидание завершилось – это было замечательно. Фернандо улыбнулся. Остались сутки, если церковник не соврал. Совершенно очевидно, что это для того, чтобы выветрились все быстрые зелья. Наследный принц усмехнулся – хорошо, что не принял то, что уменьшает боль. И толку бы не было, а мышцы бы крутило от последствий. Сутки... И еще сутки до прихода его маленькой армии. Какой-никакой, а аргумент. Продержаться всего двадцать четыре часа. Или целых двадцать четыре часа... Нужно поспать. Юноша оторвался от стены и растянулся на лежанке. Сутки... Закрыть глаза и ни о чем не думать. Не думать о страхе, не думать о мести, не думать о ярости... Забыть. А в голове... Хоть бы один светлый облик. Матери Фернандо не знал. Отец? Образ отца был только один – когда тот пенился ненавистью, поняв, что развлечения сына отнюдь не блажь. Друзья, которые со временем открывали свою суть. Хотя нет, были двое, но и их юного принца лишили. Это слабость, тем более когда к одному испытываешь чувства, а тот отвечает взаимностью. Его величество Хуан Карлос де Севилано был суров со всеми, в том числе и с сыном. А дальше – не друзья, и даже не товарищи, которых боишься приблизить, подданные, любовники, которые хотели не его. Учителя. И среди них было одно светлое пятно – отец Франсис, самый мудрый из них. Разбитые мечты. Первое убийство по неосторожности. Первое сознательное убийство. Кровавая хмарь, которая дает отдохновение от всего этого, в которой не нужно притворяться, можно быть самим собой... Дьявол ластился изнутри, моля не прощать прочих, обещая помочь... Помогай... Пусть пытаются, королевство останется в руках рода де Севилано. Глаза закрылись, уводя в привычную страну кошмаров. До утра или до тех пор, пока не разбудят. Только луна светила в маленькое окошко. Извечная спутница страха и одиночества. Дай сон... Но сон не складывался, а рвался на клочки. И в нем уже присутствовало что-то постороннее и давящее. Опасно-колкое, как игла, что запрятана в складках одежды и постоянно протыкает плоть. Темный силуэт сидел на стуле напротив кровати, где лежал теперь принц, и не шевелился несколько часов, пока холодная шершавая ладонь не легла поверх руки Фернандо. – Проснись, уже почти утро. Ты достаточно спал, – голос принадлежал кардиналу. Он пришел на испытание в маске, которую всегда одевали церковники, дабы дьявол не смог увидеть их лицо. – Выпей воды. Поешь. Я подожду. Разговор будет долгим. Принц открыл глаза. Он уже какое-то время не спал, иначе церковнику могло не поздоровится – вбитые с кровью рефлексы на защиту. Взгляд был абсолютно спокойным, так же как и все жесты и действия. Подняться... Вода... Еда... Фернандо понимал, что его могут и отравить, и опоить, но во-первых, другого выхода не было, во-вторых, по здравому размышлению выходило, что не все так просто, как казалось с первого взгляда. Наедаться не стоило, только утолить поверхностный голод, поэтому молодой человек достаточно быстро отставил в сторону простую тарелку с сытной кашей с мясом. Вода, чуть разбавленная вином, чтобы потом не маяться желудком. Посторонних привкусов нет, но это ни о чем не говорит. Равнодушный взгляд на инквизитора, а живот крутит гнетущим страхом, опасениями и опасными предчувствиями. Все это время его палач наблюдал за испытуемым через прорези маски и читал его, словно начало интереснейшей книги. Молчание он не прервал даже тогда, когда юноша перестал есть и оставил в тарелке почти половину. Их противостояние обозначалось все сильнее бурлящее море и высокая скала, на которую обрушиваются огромные волны. Фернандо умел изматывать и давить не только словесно и действиями, молчанием его тоже учили это делать. И зачастую оно работало даже действеннее. Но сейчас эту методику применяли на нем. По серьезному, впервые. Это было, можно сказать, забавно – почувствовать все на своей шкуре. Молчать. Время работает на него. И показывать якобы все возрастающую нервозность. Молодой человек сцепил пальцы рук, продолжая смотреть на человека в красном. Губы едва заметно дернулись. Игра... Вероятно, он бы и добился результата от других. Нервозность людей возрастает тем сильнее, чем больше им подкидывать непонятного и неясного. Но тут будущему королю попался весьма любопытный противник, у которого в запасе оказалось не просто терпение, а железная выдержка. Почти до следующих сумерек они провели в молчаливом разглядывании друг друга. Ксанте было интересно все – вплоть до последней черточки на лице Фернандо, его осанки, его дыхания, его блеска глаз. Кардинал наблюдал. Ближе к вечеру, взгляд принца начал иногда задерживаться на небольшом окне под потолком. Еще ночь. Максимум сутки. Он уже полулежал на скамье, почти все время вперившись взглядом в угол, уйдя размышления. Планирует ли на самом деле Рим попытаться его убрать? Если да, то на кого сменить? Вариантов было несколько, но Фернандо не видел, как можно обойтись без гражданской войны и раскола королевства. А как только это произойдет, соседи тоже обязательно полезут за лакомыми кусочками. Инквизитор прибыл с севера. Договоренность с Ярлом? Не похоже, хотя все может быть... Слишком богатые земли, слишком сейчас все шатко... Состояние молодого человека было очень похоже на апатию, в которую впадали многие подследственные, с кем работал Фернандо. Из состояния апатии легко уйти в сумасшествие. Но только из настоящей, а не из симуляции. Размышления наследника прервал скрип открывающейся двери. Принесли ужин на двоих. Добрую бутылку вина и зажаренную утку. Слуга поклонился и тотчас вышел. А инквизитор спокойно разлил вино по кубкам и отломил себе ножку. – Вы одержимы, – сказал спокойно. – Вы и сами это знаете, Фернандо. – Я не одержим, – спокойно ответил молодой человек, присоединяясь к трапезе. За те несколько мгновений, пока стол сервировали, он вынырнул из причудливой игры своего разума и пришел в себя. Утка лишилась еще одной ноги, но запивать еду принц предпочел из кувшина с водой. Кубок стоял нетронутым на столе. – Обычно очевидное отрицают, но если всмотреться в то, что сокрыто под пластами, все становится очевидным. – кардинал неспешно откусил кусочек. – Эта ночь будет самой длинной для вас, принц. Но я могу сделать ее короткой теперь. Хотите совет – признайте свою неспособность на правление, и вас отпустят. Фернандо мягко улыбнулся, показывая, что оценил предложение, и ответил: – Иногда отрицают и то, чего на самом деле нет. Может быть вы представитесь? – вопрос без иронии или других неуместных в такой ситуации эмоций. – Кардинал Шанте, – чуть кивнул головой мужчина. – Вашему высочеству следует все же есть. Как часто у вас повторяются приступы? – Головные боли? – равнодушно уточнил молодой человек, отрывая очередной кусочек мяса от утки. – Изредка, я не считал. Они неприятны для меня, поэтому я стараюсь о них побыстрее забыть. А вообще вам лучше уточнить это у лекаря, – продолжил говорить, выпив несколько глотков воды из кувшина, и ее осталось совсем немного. – Зачем вы юлите, Фернандо? – покачал головой мужчина. – Знаете, я мог бы поступить с вами нечестно. Для этого не обязательно проводить весь ритуал. Слышали что-нибудь о свидетельствовании одержимости в городах? – потянулась недолгая, но напряженная пауза. – Впрочем, вряд ли вы в курсе, принц, о таких пустяковых делах. Но здесь бы все обернулось иначе... А все просто – кусок мыла в горло. Вы, связанный, на скамье, оборудованной иглами... Вникаете? Молодой человек саркастически изогнул губы: – Я знаю, что вам нужны настоящие доказательства, иначе бы я тут не сидел. Такими методами можно обойтись в простолюдинами, даже с попавшими в опалу дворянами, но с королевскими семьями, – он выделил голосом последние два слова, – это не пройдет. – Вы все же наивный молодой человек. Раздевайтесь, – кардинал продолжал трапезу, а голос его не позволял перечить. “Наивный... Как же... Да если вдруг выяснится, что ритуал и все признания были ненастоящими, вся инквизиция тут же потеряет свои позиции и у франков, и в Северном королевстве – никому из монархов не захочется, чтобы его так, походя, лишили головы”, – саркастически думал Фернандо, снимая верхнюю одежду. Оставшись в рубахе и исподнем, равнодушно глянул на инквизитора. Формально церковь запрещала показывать тело, а подставляться по-глупому принц не собирался. – Подними рубашку, я осмотрю спину, – кардинал поднялся и потянул рубаху вверх. Он зажег одну из свечей и теперь словно что-то выискивал на коже. Пока первая капля горячим поцелуем не упала на плечо. Принц чуть вздрогнул, но скорее от неожиданности – он не был неженкой, да и кожа уже этим недостатком не страдала, скорее наоборот. Весеннее солнце только набирало мощь, но Фернандо с самой ранней весны на тренировочной площадке почти все время находился без рубашки. Как и прошлые годы. Загар на и так смуглой коже был не виден, святоше будет не за что ухватиться. Капелька воска чуть стекла и застыла. Пристальное оглядывание перешло на руки. которые кардинал осматривал особенно тщательно. Затем он повернул Фернандо к себе лицом и перешел на грудь. Тонкие шрамы от схваток совершенно не портили тело. Красивый, сильный, статный... Палец провел по груди вниз к животу. – Расскажи про своего слугу. – Зовут... Звали Хосе. Личный слуга. Это все. – Молодой человек отвечал спокойно и стоял, не двигаясь, хотя уже начинало крутить бешенством от прикосновений церковника. Изучает. Как тушу на продажу. – Ты лжешь. Твой отец пытался тебя женить... Твой слуга... – прищур глаз через вырезы. – Твой слуга был твоим любовником. – Кардинал Шанте, я не нарушаю законов христианства, тем более таким образом, -выпад был ожидаем, только вот теперь инквизитору нечем его подтвердить. – Невинность ваша пока не доказана тоже, Фернандо. И пока я являюсь вашим проводником, вы обязаны называть меня инквизитором. – палец прошелся по краю перевязи шосс. – Хорошо... инквизитор, – выдохнул сквозь зубы молодой человек, старательно гася ярость. Очень плохо, что она так быстро всколыхнулась, но от руки кардинала оставалось мерзкое ощущение. Сколько человек этот церковник вот так вот мягонько, намеками, трогал? Множество, судя по его рангу. Эта мысль с одной стороны взъярила еще больше, с другой – принесла чистоту в мысли. Значит, и холодное спокойствие, так необходимое сейчас приедет очень скоро. – Прекрасно, сын мой, – мужчина потянул прочь первую завязку, продолжая наблюдать за реакциями юноши, намереваясь его целиком лишить одежды. – Здесь рядом пыточная. Вы часто производили и сами допросы. С чего начнем, Фернандо? По протоколу или по вашему желанию? Принц застыл, стиснув челюсти. Значит так, да? Не побоялся. Принц недобро улыбнулся: – Ну и чего вы хотите добиться? Мягкая улыбка была ответом. – Фернандо, первое правило – исполнение моих приказов. Второе – вопросы здесь задаю я. – Я бы посоветовал вам быть поаккуратнее, инквизитор, – нагло усмехнулся молодой человек. – Мой труп должен выглядеть презентабельно, сами понимаете, – а живот и мышцы сводило начавшим пробиваться страхом. Не от неизвестности, наоборот – он слишком ясно представлял, что можно сделать с человеком в соседней камере. Слишком, ибо церковник был прав – допрашивать Фернандо умел. Отрешиться, как можно быстрее. Там можно сказать все, что угодно, кричать, умолять, признаваться, но подписывать – нет, ни за что. Он король, и им и останется, пусть даже и без помазания. – Вы зря считаете меня таким уж зверем, – мужчина освободил принца от мешающих шосс и подошел к двери, чтобы постучать. Тут же стражник отозвался и открыл дверь. – Работать я буду при секретаре. Он запишет все, что вы говорите, Фернандо. Но частичный процесс пройдет только между нами. Идемте. Молодой человек холодно посмотрел на церковника. Решил унизить, отправив совсем без одежды? Не пройдет. Одежда уже давно не нужна, чтобы чувствовать себя комфортно. – Инквизитор, если вы скажете, какую именно пыточную для меня приготовили, я могу вас туда проводить. Заодно и сам приду, – с умеренной вежливостью в голосе предложил Фернандо, кинув высокомерный взгляд на стражника. Ужасно хотелось сжать кулаки или перекрестить руки на груди, или еще что сделать, но это выглядело бы нелепо. – Нет, все уже готово. Идемте, юноша, – мужчина настойчиво требовал, чтобы его подопечный вышел в дверь сам. К тому же, он заставлял его не действиями, а голосом – подчиняться, сдаться, исполнять его волю. – Куда? У меня их несколько? – Фернандо якобы вопросительно приподнял брови. Что-то в поведении инквизитора его очень настораживало. – Вы прекрасно слышали – в соседнюю камеру, – улыбка сползла с лица так же быстро, как и появилась. Кардинал дал знак стражнику довести принца до нужного места и скоро явился туда и сам. Небольшое помещение было полностью оборудовано для пыток. За столом сидел секретарь с щербатым лицом, не видно было только палача. Фернандо стоял почти посреди комнаты, сложив руки за спиной, и внимательно разглядывал приспособления, как будто не он должен был на них оказаться, а ему скоро приведут жертву. Каменная кладка вцепились холодом в ступни и было жутковатое ощущение, что стоит поднять ногу, вся кожа останется на высасывающей тепло стылости пола. – Начнем мы с малого, – вошедший Ксанте вежливо указал юноше на стул. – Сначала я хочу знать, сколько у вас было мужчин, Фернандо? Юноша присел на стул, вольготно откинувшись на его спинку и положив ногу на ногу. – Если я правильно понял ваш вопрос, то нисколько, – принц был сама любезность. – А если призадуматься, то ваш отец уже пытался вас женить. – Ксанте присел напротив, не садясь за стол и приказала секретарю записывать. – Ваш отец умер потому что вы одержимы страстью к молоденьким мальчикам. – Я не знаю, от чего умер мой отец. Я не одержим, – спокойно отозвался Фернандо. С одной стороны вопросы инквизитора были ожидаемы, с другой – странными, именно своей предсказуемостью и очевидностью. Но Ксанте явно не шутил. Он издевался над наследником. А потом вдруг после долгой паузы сказал: – Подпишите бумаги, и вы будете свободны, Фернандо. Молодой человек промолчал, продолжая в упор смотреть на церковника. – Иначе вы не выйдете отсюда, – настойчиво потребовал мужчина. Принц вдруг усмехнулся, не зло, скорее даже весело, отпуская свой страх на свободу. – Все в руках Господа, не так ли, инквизитор? – Вы наивный молодой человек, – священник дал знак своему человеку и тот направился к стулу с подлокотниками, на котором расположился Фернандо. – Для начала привяжите ему ноги к передним ножкам. Юноша покорно позволил служке придвинуть стул почти вплотную к столу и выполнить приказ кардинала. Только черный непроницаемый взгляд не отрывался от лица мужчины. – Теперь руки на стол, холодно приказал Ксанте. – Я предлагаю вам сделку. Вы останетесь на троне, но будете выполнять все приказы Церкви, которая по сути и является властью бога на земле. Второй вариант – мы посадим другого наследника. Вы меня понимаете? Фернандо спокойно прикоснулся ладонями к поверхности стола, лишь губы чуть дрогнули в улыбке – во всех случаях он не жилец. Ночь. Пережить бы. – Вы только должны отказаться от престола, Фернандо, – вдруг мягко и почти ласково сказал Ксанте. – Лучше жизнь в обители монастыря, чем смерть. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Намечающаяся улыбка юноши превратилась в ухмылку. Жизнь в стенах монастыря? Да зачастую у заключенных жизнь лучше, чем у гниющих заживо якобы “монахов”, сосланных за церковную ограду, чтобы не поднимали бунтов или еще за какие провинности, пусть даже мнимые. Тем более для него – первый приступ и костер обеспечен. Так что наследник готов был стоять до конца, что не могло не отразиться в разгорающемся в глазах темном пламени. Фернандо был уверен, что сильно калечить не будут – никаких деревянных треугольников между пальцев, переломанных конечностей, вывернутых суставов, отбитых внутренностей. Наверняка “гость” столь высокого ранга знает методы поинтереснее. Наследный принц ждал. Ждал и его жаждущий игры дьявол. – Ты упорен, мальчик. Что же, как знаешь, – Ксанте поднялся и оказался сзади, беря юношу за плечи. – Я заставлю тебя все равно, – шепнул голос на ухо. – И все увидят твой позор. Ухмылка Фернандо становилась все язвительнее. Пальцы мужчины казались таким же холодными и высасывающими тепло, как и каменный пол. – И какой же позор вы намереваетесь продемонстрировать? – секундное молчание, и голос снова ровный и любезный, как будто молодой человек сидит не в камере, а находится в бальной зале с приятным собеседником. Как ни странно, это было во многом так. Наследник никогда не упускал возможности поучиться, даже у тех, кто об этом не подозревал. – Инквизитор. – Вы увидите сами какой, – мужчина коснулся основания шеи чем-то острым и тотчас острое жжение прошлось по позвоночнику. – Посмотрим, как ваш дьявол выдержит желанья плоти. Фернандо вслушивался в тело, стараясь понять, с чем он имеет дело. Афродизиак? Яд? Хотя был только укол – с таким принц еще не сталкивался. Если царапиной пытались ввести яд, что впрочем странно, то противоядия отца Франсиса должны помочь. Размышления выполняли еще и другую функцию – чем активнее работает мозг, тем легче отключиться от тела. И это было основное. – Вы пользуетесь снадобьями, принц, я видел их много у вас, – сказал голос. – Меня иногда мучают головные боли, – Фернандо уже говорил это, и эта болезнь может быть оправданием всему разнообразию пузырьков – слишком уж по-разному можно лечить голову. – Кроме этого я регулярно принимаю противоядия, – продолжил юноша ровным тоном. Пусть теперь подумает, чем травить. – Я просмотрел все наборы. Вы лжете, Фернандо, потому что некоторые снимают приступы. Сейчас противоядие даст обратный эффект. Вы ведь пили перед встречей со мной зелье... и мне об этом сказали Принц чуть не рассмеялся от столь наивной провокации. Сказали, как же. Некому сказать. Некому показать, в какой именно бутылочке хранится необходимое, кроме отца Франсиса – только он знал полностью и рецепт, и как варить зелье. Обещал рассказать придворному лекарю, как только тот сможет правильно все сделать, но пока не успел. Плохо то, что голова хуже соображать стала, да и появившиеся жар и сухость во рту тоже не добавляли вдохновения в сложившуюся ситуацию. Фернандо светло улыбнулся и откинул голову назад, чтобы видеть “лицо” церковника. – И что же вам сказали, инквизитор? – легкий смешок едва не сорвался с губ. – В вас говорит дьявол, что управляет вами, – Ксанте опять будто успокаивающе положил ладони на плечи Фернандо, только теперь они были горячи, как огонь и приносили жар всему телу, вызывая в крови желания. – Вы ведь это и хотите доказать? – на лице принца была нежно-отрешенная улыбка, внезапно убравшая и отражавшуюся усталость, и злость, и прорывающуюся ярость. Он вдруг показался безмятежным подростком. А сущность довольно вторила своим жаром привнесенному извне огню. Игра на краю бездны – теперь без правил. – Но я не одержим, и вы это знаете, – юноше хотелось сказать совершенно другое, подразнить или позлить святошу, но зачем? Глупый, дешевый, детский поступок ни к чему бы не привел. Фернандо прикрыл глаза, вслушиваясь в себя. Зря его раньше трогал кардинал. Тело ведь помнит мерзость первых прикосновений, и теперь плетение пережитого и происходящего может совершенно неожиданный для церковника эффект. – Я знаю, как это больно, когда дьявол вступает в свои права, – мужчина кивнул секретарю и тот направился к дверям, в которых... появился маленький ангел с завязанными глазами. – Он сделает это с вами. Он заставит вашего беса пробудиться. Тонкое существо у двери было совсем ребенком. Белокурый ангел сделал несколько нерешительных шагов, ведомый секретарем. – Энжи, ты чувствуешь дьявола? – спросил инквизитор и отступил от принца. Принц медленно повернул голову. Мальчик, о котором говорил падре Валентэ. Больше некому. На виске юноши гневом судорожно забилась жилка. Церковник что, думает, что он интересуется детьми? Если так, то этот... краснорясочник... просто падаль... Дьявол ярился вместе с ним, обнимая мягкими лапами, проводя раздвоенным шершавым языком по животу, шепча как они потом славно позабавятся с посмевшим удумать такое человечком. Мальчик не отвечал на вопрос церковника, только опустил голову, хотя и не мог сейчас видеть принца. Секретарь подвел его ближе. И тогда Ксанте приказал: – Привяжите руки принца к подлокотникам. Фернандо откинулся на спинку и чуть заметно напряг руки – нужно себе оставить хоть минимальный простор, ибо было у него сомнение, что привяжут его правильно. А застой крови – мягко сказать, неприятно и чревато последствиями. Настоящие чувства, бушующие в юноше, отражали только сузившиеся глаза. Следующие несколько минут затянулись надолго, и вот уже ангел подходит ближе и опускается перед принцем на колени. – Вы заставите ребенка согрешить? – усмешка, идущая от самого сатаны из темноты. Юноша вздрогнул – от вопроса, от интонации, от появившегося осознания, что он был прав – церковник придумает что-то поинтереснее простых пыток. И ведь придумал. – Что вы собираетесь делать? – негромкий чуть хрипловатый баритон разнесся в желто-красном жаре, пожирающем камеру. – Главное не то, что собираюсь делать я, а что решите вы, – Ксанте усмехался откуда-то из темноты камеры. – Озвучьте, – голос Фернандо звучал непримиримо, взгляд не отрывался от светлых волос, поглощаемых надвигающимся желто-алым огнем. Ребенок сейчас сидел перед юношей на коленях и поднял лицо вверх, откуда исходил голос инквизитора. – Я вам предложил подписать документы. Вы теряете часто нити разговоров, Фернандо? – Вы не сказали про альтернативу, инквизитор, – принц гадливо выплюнул последнее слово. – Слишком расплывчатая альтернатива. Или угроза. Или предложение. Которое поставили передо мной как... – Фернандо с трудом проглотил следующие слова. И так сказано много. – Альтернатива у вас одна, вы сами об этом знаете – вы подпишете бумаги или умрете. – Я не буду ничего подписывать, – юноша облизал сухие губы, пристально глядя на мальчишку. Что церковник задумал? – Тогда посмотрим, как твой дьявол среагирует на сочетание невинности и зелье, которое уже играет в твоей крови, высвобождая его, – зашипел ядовитой змеей Ксанте. Фернандо еще больше сощурился и стиснул зубы. Играет, да. И жажда, и жар, и волны знакомые, только вот на таких мальков у порченого наследника всегда была одна реакция – проклятая жалость, подогреваемая воспоминаниями о своем становлении. “Помогай, раз обещал...” – Несите инструменты, – сказал холодно сказал Ксанте, а ангел рядом вздрогнул и попытался встать. В ответ на бесстрастные слова принц презрительно изогнул губы. Страха не было. Страх помогает ломать, но в тот момент он полностью стерся красным душным туманом. Пока хорошо... Фернандо потерся спиной о кресло, пытаясь найти наиболее удобное положение. Посмотрим, что задумал кардинал... – Вы слышали когда-нибудь о детях-ангелах? – спросил словно в светской беседе Ксанте, беря инструмент у секретаря. Он напоминал большие секачки с закругленными концами. – Я желаю вам продемонстрировать, что будет с каждым слугой и верноподданным вашего замка на этом ребенке. Принц ласково улыбнулся церковнику: – Приступайте. – Дай мне свои руки, дитя, – ласково попросил инквизитор и ребенок протянул к мужчине тонкие маленькие руки и их коснулась сталь. Фернандо еще раз облизал губы, убирая сухость, и прикусил нижнюю губу. Отрезвляет. Дыхание становилось все более затрудненным. Нужно расслабиться и продолжать смотреть. Тонкий пальчик хрустнул под напряжением стали, а повязка намокла от слез на глазах ребенка, но он не издавал ни одного звука. Принц смотрел, не отрываясь на то, как мучают мальчишку. Церковник называл его ангелом. Если бы это было так, то он бы не посмел проделать этого... Из тумана вырывались отдельные картины – то блеск стали, то кровавые ошметки, то выпуклое отражение в капле на светлой коже. И звук – такой привычный и по охоте, и по пыткам, но в тот момент казавшийся омерзительным. Как и сам кардинал. Святоша... А мальчишке наверняка язык уже вырвали – не может он не реагировать на такое. – Энжи, тебе больно? – словно угадав мысли принца, спросил Ксанте. Ребенок отрицательно покачал головой,. – Не мучьте этого юношу, – попросил тихо. Фе