Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 64 глава ======

64 В сгущающихся сумерках монастырь казался темной громадой, которая постепенно освещался факелами и утрачивала черты чудовища, становясь пожарищем. Дальняя дорога была вся занята войсками короля Фернадо, справа – в отдалении раскинулся лагерь. Происходящее внутри же монастыря напоминало ад: крики, лязг оружия, даже взрывы. Пламенем охватило и порт Валесс. Падре Ваоло стоял в стороне, наблюдая, как пожарище приобретает ужасающие размеры. Он сам сдался одному из командиров короля, попросив, чтобы перед смертью, а старый палач был уверен, что казни ему не избежать, поговорить хоть с кем-то из доверенных лиц. Он не был уверен, что его вообще станут слушать, но уж очень было жалко мальчишку, который рос рядом. Ваоло давно знал Луиса. И каждый раз удивлялся его стойкости перед железной хваткой Ксанте. Теперь же... Луис мог умереть. или уже умер... Палач не знал точно. Но он ждал... Момента. случая, хоть слова... С ужасом вспоминая, как синеглазый Легрэ упал и взвыл волком около бездыханного тела. Палача позвали уже когда совсем стемнело. Подняли на ноги солдаты. и повели в другую сторону лагеря – от одного края до другого. Костер горел ярко около большого шатра, словно что-то хотел сказать темному небу. Полог шатра откинулся, и Ваоло пропустили внутрь, где мужчина сразу увидел Легрэ. Кристиан сидел на краю постели, точнее наспех сколоченного из бревен помоста, покрытого шкурами. Рядом с ним, в дорогих, расшитых золотом и жемчугом одеждах, сложив руки на груди, лежал Луис – лицо мальчика было спокойным и бледным, его причесали и умыли, и казалось, что не было в его жизни не допросов, ни ужасных разочарований и страхов. Но Легрэ с минуты смерти юноши не изменился, и хотя его одежды были теперь чистыми, а нога бережно зафиксирована веревками между двух досок, его небритое лицо выражало скорбь, и взгляд был потерянным и пустым. Его рука лежала поверх тонких пальцев юноши, чувствуя только их ледяную непривычную окаменелость. Черная тень над телом ангела. Человек, потерявший смысл жизни и любовь. – Зачем вы пришли? – низким голосом спросил Легрэ, не повернув головы, и его пальцы чуть сжали руку юноши. Ваоло сделал шаг вперед, но Гвардеец остановил его, дав понять, что приближаться нельзя. Палач понятливо кивнул. – Яд. Ксанте влил яд, который на время делает тело безжизненным. Он сказал, что больше трав нельзя. Ваш травник... – палач пытался издалека разглядеть герцога. – что-то дал ему выпить. Я должен был увезти Луиса далеко и ждать, когда пройдет полтора дня. А потом дать ему вот это. – Ваоло достал из рукава узелок. – Противоядие. Кристиан вздрогнул и уставился на Ваоло безумными широко раскрытыми глазами, отпустил взгляд на его руки, на то, что было в них. – Дайте это сюда, – выдохнул он, попытался встать, но не удержал равновесия – тут же рухнул, больно ударившись ребрами об угол помоста. – Скорее же, – задыхаясь от волнения подстегнул он. Поздно, не поздно – все равно. – Ну, чего вы стоите, черт побери? Ваоло быстро подошел и достал небольшую склянку. – Действие яда не должно смешиваться с другими травами. Ксанте специально ходил на грани. Он смешал его с каким-то пойлом этого недоучки Микаэля. А потом и он еще добавил что-то. – палач передал Кристиану противоядие. – Я говорил вам, что нельзя трогать. Я вам говорил... – а сам смотрел на Луиса. – Он был таким добрым. Он вас спасал. Кристиан открыл склянку и бережно влил содержимое в рот Луиса, стараясь не проронить ни капли. “Только один шанс... Господи, дай ему шанс...!” – молился он про себя. – Я ничего не знал о яде, – тихо сказал Легрэ, – но вы правы, я виноват в том, что случилось. Мне не хватило сил защитить его. Я не понимал, что происходит, но... Я никогда бы не причинил ему вреда сознательно... Он выживет? – Легрэ взглянул на палача. – Не знаю. Я не лекарь. Я умею делать так, чтобы люди говорили то, что от них требуют. Знаю, как выглядит смерть. И Луис похож на мертвого. – отозвался тихо Ваоло. – Этот мальчик рос со мной рядом. Нам остается только ждать. Кристиан почувствовал холод от слова “мертвый” – он пронзал сердце. – Я не могу в это поверить, – едва слышно прошептал он. – Я не хочу в это верить, особенно теперь, когда вы принесли зелье. Если бы я мог, я бы поменялся с ним местами... Луис – ангел во плоти, а ангелы не должны умирать... Не должны, Ваоло...Если бы я знал, что Микаэль навредит ему, я бы этого червя голой рукой придушил прямо там, в тюрьме... Я ему жизнь спас, а он отплатил мне черной неблагодарностью. – Вам остается ждать. И мне... Надеюсь меня казнят позже, чем ... – палач замолчал, потому что слова, которые крутились на его языке, вдруг стали слишком полновесными. Каждое из них могло ранить или пробуждать к жизни. – Подождем... Если в течение часа вы не заметите дыхания, то все кончено. И советую найти очень хорошего лекаря, чтобы он смог облегчить страдания, если все получится. – палач сделал шаг назад, гвардейцы вывели его наружу. Ваоло вздохнул... Каждая минута, как час... Взгляд переместился на монастырь. Скоро будет светло, как днем... Очень скоро... Кристиан сидел возле Луиса даже не в силах отвести взгляд, склонялся к лицу, прислушиваясь, нет ли слабых вздохов. Иногда ему казалось, что Ваоло над ним просто подшутил, что сходить с ума дальше бесполезно, что надо смириться и, наконец, осознать, что все кончено. Смерть. Смерть слепа и уродлива, когда берет юношей и прекрасна, когда приходит за такими, как Легрэ – черствыми мерзкими людьми. Почему она взяла не его? Почему? Кристиан попросил принести ему перышко и маленькое зеркало – на глазах изумленных гвардейцев он подносил их к носу Луиса, а они в ужасе смотрели на бывшего стражника, полагая, что тот окончательно сошел с ума. Время шло, но ничего не менялось – и руки Легрэ уронили холодную гладь стекла на мягкие шкуры, он уткнулся лицом в грудь юноши и снова беззвучно заплакал. Слезы капали на расшитую жемчугом рубашку, и тишина заливалась почти рычащими всхлипами мужчины, когда тело под ним дернулось. Очень слабо, словно по нему прошел ток. А в следующую секунду его выгнуло и словно бросило вновь вниз. Глаза Луиса были закрыты, но из груди вырвался болезненный стон. Кристиан едва не подпрыгнул от неожиданности, и еще не успев толком обрадоваться закричал: – Лекаря! Лекаря, живо! – Ладони бережно проникли под шею юноши – Легрэ помогал ему дышать. – Луис... Давай же... Дыши. Кристиан едва не подпрыгнул от неожиданности, и еще не успев толком обрадоваться закричал: – Лекаря! Лекаря, живо! – Ладони бережно проникли под шею юноши – Легрэ помогал ему дышать. – Луис... Давай же... Дыши. Дьявол короля наслаждался – редко когда Фернандо полностью отпускал его. Он шел впереди своих воинов и убивал. Убивал без разбора, всех, кто попадался под руку. Закрытые двери просто взрывали, от чего иногда здания просто разваливались. Крики боли радовали больше ангельского пения. Щадили только тех, кто просто лежал без движения. Еще перед резней король велел перекрыть все известные выходы из подземелий, в том числе перекрыть Валесс и порт. Упускать никого он не собирался. И все время, пока Фернандо шел вперед, он счастливо улыбался и видел перед собой своего мальчика. Шел к нему, теряя по каплям себя, но это было неважно. Очнулся Фернандо в келье Себастьяна. Место, откуда началась его схватка с Ксанте, в которой он в этот раз выиграл. Пусть инквизитор мертв, но он выиграл. Меч выпал из рук короля. Губы мужчины шептали: “Проклинаю!” Себя, Бога, Ксанте... “Проклинаю!” Дьявол постепенно отступал, укутывая хозяина тьмой. Будь достоин ты! Когда придешь к концу, Скажи всем и тому, Кто встретит за чертой: Я сделал все, что мог! “Я сделал все, что мог...” Фернандо неловко подобрал меч и слепо пошел обратно в лагерь. К своему мальчику. Он плохо помнил, как дошел. Кажется, его окружили гвардейцы, охраняли. Он просто шел туда, куда звала душа. В шатре он сразу увидел своего лекаря рядом с Легрэ. Разум встрепенулся. – Кристиан? Что-то случилось? – Он жив! – крикнул тот обернувшись на миг. Синие глаза сияли радостью, и дыхание сбивалось на каждом слове: – Он жив, Фернандо! Он жив, – и так было хорошо снова и снова произносить эти простые слова, и верить, что на свете еще случаются чудеса. Кристиан ножом разрезал блио на груди юноши, чтобы облегчить дыхание, лекарь суетливо копался в своем лотке, выискивая нужные ему снадобья. Луиса же выкручивало. Ледяные пальцы, ледяные ноги. Кровь едва текла по телу. И его жизнь, о которой так кричал Легрэ была на волоске. – Жив? – король застыл на месте. Как такое может быть? Он же сам проверял... Еще один слепой шаг. Рука неверяще тянется к мальчику. Почему он такой холодный? Очередная судорога, скрутившая тело Луиса, окончательно привела его в себя. Быстро приказав как можно жарче протопить шатер и принести граппы и горячей воды, он молча взглянул на лекаря и сел в ногах мальчика. Сняв сапоги, принялся растирать ему ноги, разгоняя кровь. Руки привычными сильными движениями скользили по телу, а Фернандо молился. Неведомо кому, неведомо зачем. Лишь бы Луис очнулся, лишь бы только очнулся... Метр Рамонд, личный лекарь короля, достал, наконец, баночку с согревающей мазью и, решительно отстранив Кристиана, принялся быстро и сноровисто втирать ее в юношу. После нескольких коротких фраз, которыми он сумел обменяться с почти обезумевшим мужчиной, давать какие-либо зелья не решился. – Сеньор Легрэ, приподнимите юношу и попробуйте дать ему хоть немного воды, только следите, чтобы он не захлебнулся. Живительное тепло от мази уже начало согревать тело и сердце юноши. Теперь лекарь быстро втирал ее в руки Луиса. – Ваше величество, пожалуйста, прикажите раздеть юношу полностью и принести одеял и жаровню. Кристиан старался как можно проворнее выполнять указания лекаря, не обращать внимания на дикую боль в ноге, но когда он дотягивался до кувшина с водой и бокала – это выглядело настолько неказисто, что могло рассмешить кого угодно. Однако Легрэ было не до смеха – он осторожно приподнял Луиса за плечи, давая питье малыми глотками и следя за тем, как он глотает воду. – Ты не ранен, Фернандо? – спросил он между делом. Ранен? Король даже не задумывался над этим вопросом. Крикнув принести все, что велел лекарь, он начал избавлять мальчика от шосс. Фернандо просто скрипел зубами от ярости – ну кто придумал такое количество всяких завязочек, лент, на парадной одежде. Через секунду он не выдержал и просто срезал всю одежду с юноши. – Вроде бы, нет, – Фернандо знал, что иногда боль от ранения приходит намного позже, когда из тела окончательно уйдет азарт боя. В шатер слуги торопливо внесли жаровни, одеяла, воды, граппы, и на всякий случай – еды, хотя о ней и не говорилось. Метр Рамонд также быстро и уверенно смазывать ноги Луиса. – Ваше величество, прикажите повернуть юношу на бок, и как можно скорее. Фернандо лишь бешено покосился на лекаря, и сам повернул его. Пока лекарь занимался спиной мальчика, король шептал: “Дыши, маленький, дыши, слышишь?” – Пока все, – вдруг раздался голос метра Рамонда, Фернандо даже слегка вздрогнул, выйдя из состояния транса, в который так упорно хотел уйти уставший организм. – Сейчас юношу нужно укрыть как можно теплее, одну жаровню в ноги, вторую – с левой стороны. И постоянно давать ему пить, хоть по чуть-чуть. Король кивал, слушая своего лекаря, а потом попросил оставить их. Метр Рамонд неодобрительно покачал головой, но, не смея перечить королю, собрал свои вещи и ушел, сообщив напоследок, что будет в своем шатре. Больше ничего добавлять не стал, ибо и так было понятно, что его величество пошлет за ним в случае необходимости. Как только лекарь начал собираться, Фернандо передвинул жаровни в указанные места и стал укутывать мальчика. – Кристиан, садись куда-нибудь, тебе только с твоей ногой и рукой что-то делать! Укрыв как следует мальчика, король сел рядом с бокалом с водой и нежно, поддерживая его голову, пытался поить и опять шептал что-то ласковое, зовущее. Лишь бы мальчик только выжил... Легрэ сел с другой стороны, стал здоровой рукой массажировать плечи и предплечья юноши. – Луис, давай же, борись, – попросил он. – Давай, мальчик. Луис слышал звуки речи. Он словно изнутри весь заледенел. Кто-то говорил там, в конце туннеля. И было больно. все больнее и больнее... и еще больнее... и так больно, что юноша закричал... Вместе с нестерпимым мучением к юноше вернулось и сознание, которое, в отличие от тела, полыхало. Луис заметался из стороны в сторону, хотя не чувствовал ни рук, ни ног. А в голове его где-то наверху возник яркий свет. Всплыть? Как всплыть вверх, если нет никакого желания. Если все, что было там любимо, ничего теперь не значит? Там будет больнее, чем в аду... Там... Перед герцогом всплывали картины – яркие картины его страсти, его отчаянной и глупой любви. Одновременно с этим стены тюрьмы без времени стали смещаться, выталкивая Луиса наружу. Все выше, выше... Веки дрогнули. На лбу и лице проступил пот. Открыть глаза было даже тяжелее, чем очнуться. В пелене полыхало пламя, смутные тени давили... – Пить... – застонал юноша. Легрэ помог Фернандо напоить Луиса. Кристиан все еще не мог поверить в происходящее: либо юноша воскрес, либо они все вместе умерли. Теперь будет все совершенно по-другому между ними, и Легрэ это понимал. – Мальчик мой... что еще? Ответь... Постарайся. По губам вода стекла на шею. Герцог не был в состоянии сосредоточиться. Слышал какой-то вопрос. Кто ему говорил? Зачем? Холод пробирал до костей. Глаза закатились – тело пронзила новая судорога, еще одна... Череда молний, за которыми следует помутнее рассудка. Почти два часа Луиса мотало в безумии. Еще два он истекал потом и пил... И новые судороги. И новое забвение... Когда пришел рассвет, юноша наконец осознанно открыл глаза. Слабо трепыхнулся, стараясь приподнять голову, но сил не хватило. Он увидел перед собой Фернандо, изнуренного, с темными кругами под глазами, почувствовал его крепкую руку, что крепко сжимала ладонь, перевел взгляд на Легрэ. Ни одной мысли пока не возникало в голове – только отзвуки. Только какие-то обрывки воспоминаний. Фернандо просто смотрел и никак не мог поверить. Неужели Бог все-таки есть? Или это в очередной раз Дьявол помог ему? Даже если и так, он готов расплатиться. – Луис, милый, хочешь пить? – король нежно погладил юношу по щеке. Сейчас нужно будет приказать подать новую одежду, постель, одеяла. Только пусть мальчик сначала ответит... Юноша отрицательно покачал головой. Чуть сжал пальцы – кожа короля была такая горячая. – Где я? – зашелестел одними губами. – Что вам еще от меня надо? Не хочу... зачем? – боль затопляла сердце и, кажется, пыталась его заставить биться сильнее, но волнение делало еще больнее. – Я не хочу... жить. Фернандо замер, пытаясь осознать услышанное. – Мальчик мой... Почему? – еще одно ласковое, осторожное касание. Луис пытался отогнать свое недоверие, но оно становилось выше него, сильнее ураганного ветра, выше звезд, выше его искренней веры в то... что еще чуществует что-то... оно бы его спасло... не здесь... Юноша и заплакал бы, но слезы высохли. Осталась лишь пустота. Эти люди – все люди – лгут и пытаются извлечь выгоду. Чувства они испытывают лишь потому, что желают что-то получить взамен. Горечь полынь обжигала пересохшие губы. Неважно, что ты чувствуешь сам... Потому что никому на свете это не нужно. – Это моя вина, – Легрэ взглянул на Фернандо, потом поднес руку юноши к своим губам и поцеловал запястье. Он поудобнее сел на краю постели. – Ты жив, Луис, и это главное, – сказал он, любуясь мальчиком так жадно, как не делал этого никогда. – Ты боишься, и правильно делаешь, потому что начиная с сегодняшнего дня тебе придется все решать за себя самому и самому выбирать свой путь. А быть по-настоящему свободным человеком очень тяжело. Мне хотелось бы, чтобы в будущем, когда я встречу тебя снова, я увижу счастье в твоих глазах и силу мужчины, который никогда больше не захочет искать смерти. Луис опустил глаза. И промолчал. Он так и знал, что за первым отказом еще раз услышит отказ от себя. Не нужно повторять это каждый раз, смешивая с признаниями в любви. И без того... раз тебе хочется, Кристиан. Слабость мышц, такие неуловимые отзвуки покалывания в пятках. Встретишь снова? Нет, Кристиан, я лучше тебя забуду, чем ... чем... Герцог проглотил новую порцию боли. Один использует как подстилку, второй... играл с самого начала. – Я хочу... умереть, – повторил твердо. Фернандо очень хотелось сказать мальчику, что если он умрет, то он сам просто сойдет с ума. Но этого делать было нельзя – Луис бы просто еще больше испугался и отталкивал бы еще сильнее. Или можно? Разум уже плыл от усталости. Слишком много всего пришлось пережить за последние сутки, слишком много. И невесело улыбнулся про себя – все-таки какой же Легрэ идиот. И с этим придется жить всю жизнь. Так ничего и не решив король просто взял на руки мальчика и прижал к себе. – Как мне доказать, что ты мне нужен? Что ты нам нужен? – Спать... надо поспать... кровь... – Луис хотел стереть с короля эти бурые следы, но не было никаких сил. – Ты... в крови. – полувздох, рассыпающийся звездами по сердцу. – Нужен? Ему – нет. -губы задрожали. – Я ему не нужен. Легрэ вздохнул. Похоже, у них с Луисом хроническое непонимание. Иногда у Кристиана просто отпускались руки. Он протянул руку к лицу юноши и нежно коснулся кончиками пальцев его щеки. – Если бы это было так, все было бы куда проще. Я помню, что сказал Фернандо в запале, что использовал тебя. Я солгал. Теперь это уже не важно, я потерял твое доверие. Есть ли смысл говорить, что я тебя люблю? Есть, Луис. И именно потому, что я тебя люблю, я пытаюсь дать тебе свободу выбора и пути к отступлению. Ксанте мертв, и ты настоящий герцог Сильвурсонни. Мне не нужно от тебя титулов и золота, Луис. Теперь, когда ты в безопасности и волен делать, что заблагорассудится, я отдаю в твои руки собственную судьбу и собственное сердце. Я много чего неправильно сделал по отношению к тебе, и по отношению к Фернандо, но так уж выходит, что ты и он – самые близкие мне люди. Ты нужен мне, Луис, больше чем жизнь, увы, я понял это лишь тогда, когда потерял тебя. Я не знал, что Ксанте отравил тебя, я не знал, что там в тюрьме Микаэль убивает тебя. Ослабевший, едва дышащий, Луис потянулся к Легрэ рукой. Он хотел его коснуться. Хотел его почувствовать, как сейчас чувствовал жар Фернандо, чье сердце билось так часто. – Боль! Кристиан, боль... Раны... Фернандо... – проснувшийся страх, память о пыточной... – Я... всегда тебя... любил. Раны... Пожалуйста, – герцог взволнованно затрепетал в руках короля. – ты тоже... кровь, – взгляд на Фернандо стал ярко-голубым, щеки вернули краску, словно вся кровь прилила к голове. – Тише, тише, маленький, тише, – король легко поцеловал Луиса. Из сердца рвалось желание опять почувствовать сладкий вкус губ герцога и его ответ, иногда робкий, иногда страстный, иногда смелый. Противоречивый, как и сам мальчик. – Не волнуйся, сейчас в нами все с порядке. И тут же вспомнил, что во всей этой безысходной и странной надежде только успел снять доспех. Дьявол, понятно почему мальчик так испугался. – Легрэ, – Фернандо поднял взгляд на барона. Да, в таком состоянии ему ничего не поручишь. – Побудь пока рядом с Луисом. Уложив мальчика поближе к Кристиану, тяжело встал и вышел из шатра. Приказав подать воды для умывания, еды, одежду и сменить постель, выслушал краткий отчет от адъютанта о прошедшей ночи. Валасский монастырь, простоявший на этом месте более двух веков, был почти полностью разрушен. Для его восстановления понадобится очень и очень много усилий и средств. Фернандо холодно улыбнулся. Сам монастырь остался принадлежать церкви, но вот все остальное... Приказав согнать выживших монахов хоронить трупы, а инквизиторов и их слуг, если такие остались в живых, охранять как можно тщательнее, вернулся в шатер. Вернувшись в шатер, король застал суету, воцарившуюся в шатре после его приказов, в самом разгаре. Постель уже перестелили, и готовили воду для омовения. Луиса аккуратно отирали смоченными в розовой воде отрезами мягкой ткани. Фернандо присел рядом и закрыл глаза, ожидая пока все слуги уберутся из шатра. Легрэ помогал отирать тело юноши, и насколько это было возможно, подключал к процессу другую руку. Палки, к которым были примотаны сломанные пальцы, жутко мешались и Легрэ старался не задевать ими кожу юноши. – Ты отдыхай, – сказал он, – набирайся сил. Может поесть немного хочешь? Надеюсь, от этого не станет хуже. – Поцелуй, – одетый в чистую рубашку, закутанный в одеяло. – Один поцелуй... Кристиан, тебе больно? Тебе надо к лекарю, – герцог переживал за Легрэ даже больше, чем за себя, а когда вновь увидел короля, то потянулся к нему тонкой рукой... – Была кровь... – Кровь? – непонимающе улыбнулся Фернандо, прижимая к щеке ладошку мальчика. Взгляд опять упал на рукав рубашки. – Не волнуйся, милый, сейчас я приведу себя в порядок. – Короткий взгляд в сторону. – Легрэ, ты бы лег уже, что ли? Тебе сейчас лучше лежать. Луис, не волнуйся, лекарь у меня хороший, Кристиана уже осмотрели и все, что нужно сделали. Кристиан кивнул, потом склонился над Луисом. – Почему только один поцелуй? – спросил он. – Если он прощальный, то мне больно... Очень больно. Лучше еще раз испанский сапог, чем твое отчуждение, любовь моя. Конечно, я заслужил, но я уже был наказан твоей смертью сверх меры. За твое прощение, я готов отдать сотню, тысячу поцелуев... все, что у меня есть. Крови больше не будет, Луис. Эта последняя. – Ты сказал... что... ты... – как хотелось герцогу выразить словами чувства, но он лишь поймал руку Легрэ и потянул к лицу, чтобы коснуться еще бледными губами. – Тебе надо спать... я тоже... позже... – Луис грустно улыбнулся. – Я люблю... вас... обоих. Королю казалось, что он в каком-то странном, изменчивом сне. Все произошедшее за последние несколько часов утрачивало реальность, уносилось куда-то вдаль, за горизонт, растворялось в мире. И боль, и страх, и ненависть, и бессилие – все становилось неважным от всепрощающей улыбки мальчика. Как у святых на иконах. Да. Надо спать. Укрыв мгновенно, как только лег, заснувшего Кристиана и Луиса одеялом, Фернандо склонился над котлом с водой. Он почти не узнавал себя в этом странном человеке, отразившемся в воде. Такой безумной маски у него еще не было. Да, в этот раз в своем сумасшествии он натворил столько, что придется расхлебывать очень долго. Первый шажок по дороге расплаты за ненужную никому, кроме него самого, и такую странную любовь. Фернандо усмехнулся – а ведь не жалко, дьявол всех побери! Через полчаса он уже спал рядом с Луисом и Кристианом, с которыми его так непостижимо связала жизнь. ... Окрасилось алым закатное небо. И солнце коснулось деревьев. пели свои любовные песни птицы, что носились высоко в небе, крича о радости. Над виноградниками разливалось тепло. Луис заворочался во сне и нежно прижался к спящему Кристиану, повернувшись набок и чутко, сквозь дрему, улавливая его аромат, потому что носом уткнулся в грудь бывшего стражника. Талию герцога обвивала держащая рука короля, который даже в забытье не отпускал юношу ни на минуту. А когда окончательно прийдя в себя, сознание возвратилось в юною головку и Луис отомкнул глаза, то он первым делом потянулся проверить раны Кристиана: крепко перетянутое плечо, пальцы на руке, невесомо откинул одеяло, чтобы глянуть на ногу. Краснота была темной, но ткани повреждены не настолько, чтобы нога пропала. Мужчина во сне улыбался, и был таким беззащитным, что захотелось аккуратно провести по волосам, поцеловать нежно, но герцог не решился. Он также тихо обернулся к Фернандо – ран нет. Чистая рубашка, никаких повязок. Луис выдохнул. Прислушался легкому недомоганию, оставшемуся от яда, вспомнил слова Легрэ – кажется, говорил что-то про Микаэля... и про... Ксанте! Юноша резко сел. Где Ксанте? Что произошло в подвале? Кристиан мгновенно распахнул глаза – словно и не спал вовсе, и увидел спину юноши. – Все хорошо, – сказал Легрэ, успокаивающе проведя пальцами вдоль позвоночника сверху вниз. – Успокойся. Луис обернулся. Синь глаз давно свела его с ума, но теперь... Теперь они казались еще ярче, как васильки на лугах... – Ксанте... Ты что-то сказал про Ксанте... И про Микаэля, – зашептал Луис. – Что произошло? – Они больше не сделают тебе ничего. – Фернандо пошевелился во сне и Кристиан бросил на него нежный взгляд, стал говорить тише: – Как только ты умер, все как с ума посходили... такая резня началась. Ксанте мертв. А Микаэль... – Кристиан едва заметно, но как-то гадко усмехнулся. – Фернандо сравнял весь монастырь с землей... Тебе больше нечего и некого бояться, Луис. Юноша некоторое время молчал, просто смотрел вокруг, словно только что родился в этом мире, ощущая странную и приводящую в невесомость легкость. Умер? И Ксанте... умер? ладонь ласково провела по груди короля. А смысл произошедшего вдруг испугал... Много-много огня... Криков... что? – Что вы наделали? Господи! – Луис замотал головой, не веря... – Кристиан, вы всех убили? – Ну, не всех, – задумчиво ответил Легрэ, беря юношу за руку и привлекая к себе. – Если тебе станет повеселее, то Ваоло жив. Про остальных я ничего не знаю. – Легрэ провел пальцами по губам Луиса, любуясь им. Жив. Он живой, теплый и настоящий, он рядом – и большего от жизни Легрэ не нужно. – И почему ты всегда умудряешься испортить торжественный момент? Брови герцога скользнули вверх, когда оказался в объятиях Кристиана, на щеках появился румянец. Белая кожа так ярко отражала все эмоции, что скрыть их не было никакой возможности. – Осторожно, твои пальцы... – предупредил Луис, когда одна рука обвила его. – Ты разбудишь Фернандо. – еще большее смущение и быстро застучавшее сердце. – Ваоло? Ваоло жив? Кристиан утвердительно кивнул. – Да, и именно он принес противоядие вчера и спас тебе жизнь... Хочешь, я пошлю за ним? – Фернандо должен выспаться... Я сам... – под пристальным взглядом герцог терялся. Он был еще слаб, а пальцы Легрэ, его тело... – Мы еще отдохнем, а ты должен лежать. Твоя нога – ей нужен покой. Поцелуй меня. Кристиан нежно положил ладонь на затылок юноши и запустил пальцы в его волосы, слегка коснулся губами губ и серьезно взглянул в глаза. – Я чуть с ума не сошел без тебя, Луис. Закрыть и открыть глаза, не отводя от завораживающей сини. Ты ведь знаешь, Кристиан, что и я без тебя не смог бы ни секунды... Рядом ты, и все кажется светлым. Скажи, почему так получилось?.. Я люблю ... разве можно любить сразу двух людей? И ты, – ладонь легла на то место на груди легрэ, где билось сердце, – ты в нем, как молитва. Я за тебя буду молиться всем богам, что существовали... Или будут существовать. – А я – за тебя! – Спасибо, – это была не благодарность, и не пустое слово, а выражение всего, что сейчас билось в сердце Кристиана и оживало в его душе – радость от того, что он прощен. Поцелуй был слишком нежным, долгим, дразнящим, и Легрэ не мог оторваться. Впервые он не брал Луиса, не подчинял, не завоевывал и не умолял – он просто открывал в себе что-то совершенно новое, похожее на тягучий ароматный мед, на лепестки персиковых роз, на белые перья ангелов. Ласка без похоти. Чистая помыслами любовь. Очнулся Кристиан того, что почувствовал на затылке чью-то ласкающую руку, но явно не руку Луиса. – Что ж вы так рано просыпаетесь, – Фернандо с улыбкой поцеловал в щеку Луиса, которого он тоже гладил по волосам, потом Легрэ. Вчерашний день и ночь помнились ясно и очень отчетливо, воспоминания никаких отрицательных эмоций не приносили – была лишь только задача, которую нужно решить. Луис плавился под пальцами короля. Чувствовал, как его поднимает течение. – Я проснулся. – юноша чуть откинул голову назад, позволяя Фернандо зарываться в своих волосах и открываясь Кристиану. И происходящее за пределами шатра становилось пустым и не нужным. Легрэ заскользил поцелуями по скуле юноши, потом оторвался, чтобы провести пальцами по губам Фернандо в своеобразном утреннем приветствии. – Нам вас не хватало, ваше величество, но мы не решились побеспокоить ваш сон, а потому просто поговорили немного и... – Легрэ улыбнулся, – кажется, все выяснили друг с другом... Теперь остались дела. – Какие? Вам отдыхать и восстанавливаться нужно, – продолжал странно-радостно улыбаться монарх, глядя сверху вниз на своих любовников. Разум упорно выталкивал наружу именно это слово, хотя изнутри билось совершенно другое. И даже дьявол не противился, утомленный слишком богатой поживой, полученной ночью. – У меня должок остался, Фернандо, – упрямо заявил Легрэ, надеясь, что король правильно поймет его желание лично переговорить с Микаэлем. – Я просто в необъятном долгу, перед братом Северного Ярла. – Нет, – несвойственная королю улыбка пропала с его лица как по мановению волшебной палочки. – Пока я не пойму в чем дело. Луис непонимающе взглянул на обоих, а потом и сам не осознал, как стал их целовать, словно потерял навеки и внезапно они вернулись назад. эти поцелуи были полны яркой любви, чистой и выразительной, как восход солнца, как роса на траве. – Я в любом случае не останусь в стороне, – мягко ответил Легрэ, нежа рукой шею юноши и всматриваясь в голубые глаза. – Я тоже хочу разобраться, в чем дело. Надеюсь, наш принц посидит под стражей. Он отправил Луиса на тот свет, и наше счастье, что Ваоло принес противоядие вовремя. Может быть стоит поговорить с падре, Фернандо? Он помогал Луису как мог, и хотя с некоторых пор я больше не верю людям, думаю он не заслуживает виселицы. – Теперь подробнее, что вчера было, – все еще держа Луиса за руку, король начал оглядываться в поисках своей серебряной палки. Привычка – великая вещь, а ему думалось лучше всего именно когда в руках было знакомое серебро. Встав с кровати, он откинул полог и велел проверить, где находится Микаэль, привести падре Ваоло, уточнить количество и имена выживших инквизиторов и подать, разумеется, еды, воды и вина. Сырая земля приятно холодила ступни. Зрелище полуразрушенного монастыря, запах гари, почти заглушавший тонкий аромат весенних цветов, вид лагеря с перемещающимися по нему воинами, будили в Фернандо хищника, каковым он и являлся. Вернувшись, он еще раз огляделся. – После того, как я подписал признание для Ксанте, меня увели в подземелья. Потом принесли Луиса. Я видел, что ему плохо, но принял его состояние за нервное, – продолжая говорить, Легрэ погладил юношу по волосам, будто успокаивая. – Когда Ваоло сказал, что Луиса казнят, а меня отпустят, я просто потерял контроль. Я не знал, что с тобой: мертв ты, жив, или в лапах Ксанте. Сам я уже не мог ничего сделать и я вспомнил о Микаэле. Он всегда хорошо относился к Луису, и я просил его помочь... дать пока успокоительного, а если дойдет дело до казни, то отравить до того, как она начнется. Микаэль влил снотворное Луису в рот и позвал Ксанте. Он показал Ксанте какие-то бумаги, сказал, что заберет Луиса, и Ксанте не имеет права и полномочий мешать ему в этом. В подземелье ворвались люди Ярла и началась драка. – Кристиан замолчал, хмуро вспоминая, что было дальше. – Потом я не помню ничего... Только как ты пришел... и Луис на моих руках. Мертвый. – Мало данных, – равнодушно отозвался король, прикрыв глаза. Он сидел рядом с кострищем, в котором опять горел яркий огонь. В руках он крутил кинжал за неимением лучшего. – То, что Микаэль хорошо относится к Луису, ты понял во время встречи в лесу? Это не могло быть обманом? – Могло. Все могло быть, Фернандо. – Кристиан приподнялся и взглянул на короля. – Я тысячу раз пожалел, что спас его тогда... Давай поговорим с Ваоло. Кто знает, что он расскажет. Ваоло привели довольно скоро. Со связанными за спиной руками, взлохмаченный, он казался не выспавшимся и уставшим, но при виде живого, завернутого в одеяла Луиса, заулыбался так широко и искренне, что не оставалось сомнений, старый палач рад тому, что судьба не была жестока к этому доброму и совершенно невинному созданию. Мужчина поклонился королю безо всякого изящества. А потом его просто заставили опуститься на колени. – Оставьте нас, – Фернандо даже не бросил взгляда на гвардейцев, зная, что они и так выполнят приказ. – Падре Ваоло. – Король встал и демонстративно обошел вокруг палача. – Я думаю, вы уже поняли, кто я, и знаете, о чем я хочу спросить. Кинжал тонкой струей свистнул в воздухе, разрезая веревки. Монарх прислушался к себе – дьявол опять просыпался, как и всегда, когда начинались игры разума. Хорошо. Он задумчиво уставился на лезвие кинжала. – Да, ваше величество, я понял, – Ваоло был спокоен, ибо это было одной из самых сильных черт его характера. Он умело сносил боль сам и видел ее почти каждый день, с годами его понимание человеческой сути дошло до изощренности. И теперь превратилось в своеобразную мудрость, что жизнь конечна, и нада принимать ее подарки и наказания с достоинством. – Вы хотите спросить о Луисе. – короткий взгляд на юношу, который находился в объятиях Легрэ. – Здравствуйте, мой маленький господин. – Здравствуй, Ваоло, – голубые глаза дрогнули, но падре ваоло улыбнулся, успокаивая Луиса своей теплой радостью от встречи. пусть и под лезвием ножа, но все же... – но я не знаю, что именно, вы желаете спросить, – продолжил палач, вновь опуская глаза в пол. – Вы говорили, что Луис вырос у вас на глазах, – неожиданно встрял Легрэ, чуть сильнее сжав пальцы на плече мальчика. – Вы знаете, кто его родители и откуда он родом? – Знаю, – отозвался спокойно Ваоло. – Конечно. Я и Луис... – палач замолчал, не уверенный, что можно продолжать, но Луис сам вдруг вышел из окончательного ступора и полез из покрывала. – Не обижайте Ваоло, – попросил он. – Он мне как отец. – Ты ничего не понимаешь, мальчик, – палач опять заулыбался. Этот мальчишка так много времени проводил рядом с палачом, который вырезал глупышке маленькие деревянные игрушки, учил делать всякие полезные штуки – маленькие мельницы, колодки для хождения по болотам, мини-водостоки, рассказывал. как обустроены замки тайными ходами... Но герцог упрямо продолжал говорить: – Ваоло мой друг. Он... – Я палач, – остановил мужчина. – Я честно делал свою работу. И я знал, кто Луис. Он герцог Сильвурсонни. Есть все бумаги. Но я, к сожалению, не знаю, где они теперь. Легрэ нахмурился и задумчиво взглянул на юношу. – Никто его не обидит, – сказал он, огладив юношу по плечу, взглянул на Ваоло. Если палач не лгал, то все становилось более или менее ясно. Себастьян водил их за нос Сеем, чтобы отвлечь внимание от настоящего герцога, который влюбился в короля и этим мог все испортить. Ситуация для Легрэ осложнялась тем, что его баронский титул оставался при нем, а ему не хотелось, чтобы Луис по-прежнему думал, что Кристиан ищет выгоду. – Ваоло, постарайтесь вспомнить все, что знаете об этом деле. От этого зависит судьба мальчика. Думаю, если документы, подтверждающие его происхождение не сгорели в монастыре, они безусловно найдутся. – Вряд ли, – спокойно проронил король, смотря вверх невидящими ничего затопленными тьмой глазами. Более-менее стройная картина, наконец, стала вырисовываться. Лезвие порхало бабочкой в руках Фернандо. – Падре Ваоло, почему Ксанте не убил Луиса? Ну и если Вам есть что сказать в ответ на вопрос барона, я тоже с удовольствием послушаю. – Такие, как Ксанте никогда не убивают любимую жертву. – усмехнулся палач. – Луис уникальный. Он словно чистейший алмаз. На солнце можно ослепнуть. Во тьме светит и греет. Ксанте увез бы его с собой, а Сея оставили бы здесь под присмотром людей самого Ксанте. Что непонятного? – Кто еще учавствовал в заговоре? – Спросил Легрэ, поглаживая больную ногу – она что-то разнылась не вовремя. – Мне кажется, вы знаете несколько больше, чем показываете. – Показываю? Вы слишком большого мнения о моих связях. Я мог наблюдать. Видел, кто появляется рядом с Ксанте. Много кто болтался. И сам он, знаете, не отказывал себе в том, чтобы заставить в нужное время принуждать – не словами, так пытками, увещеваниями, деньгами. Я думаю, что вся Аталья гудела от договора. Я же только допускался до пыток. У Ксанте было много бумаг. Люди подписывают иной раз и то, что они не делали. А вы спрашиваете, что я знал. По сути – все. По факту – ничего. Ксанте сам все складывал. Всю интригу. Мальчика вот только... Луис, ты как? Фернандо молча слушал разговор. – А теперь слушайте. Ксанте был интриганом. Главное для него в жизни была власть. Он ее добивался всеми силами. Власть над людьми, над землями. Над жизнями. – Кинжал остановился в руках, ловя отблески огня. – Ради нее он готов был на все. Я не знаю, можно было бы его на чем-нибудь подловить, но это был явно не Луис. Если Луис урожденный Сильвурсонни, то его завещание – единственное, что нужно было Ксанте после свадьбы и после неудачного покушения. Сейчас Луису п