Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 59 глава ======

59

Луис не верил, что можно договориться с Себастьяном. Его сердце стучало безумной птицей, которой сломали крылья. Себастьян убьет Легрэ. На своей территории, с армией, которая подчиняется ему, с агентами папской охраны, что может сделать Фернандо? Кристиана рассекретят, убьют... Убьют... Юноша сжал голову руками и долго сидел так, сжигая себя без остатка и стараясь не разрыдаться, как какая-нибудь девчонка. Не дойдя до своего шатра Фернандо остановился, как будто внезапно вынырнув из сна. С разума спал странный дурман, и король стал быстро просчитывать свои действия, как он обычно делал. Прежде всего, вслед за Легрэ были отправлены еще несколько егерей. Но не для того, чтобы проследить, а для того, чтобы найти удобные места для размещения войск вокруг Торманны. Ехать туда в одиночестве Фернандо не собирался. Прилетевший с утра почтовый голубь подтверждал, что первое подкрепление прибудет через сутки, максимум через двое. Это было очень хорошо, но до этого времени следовало продержаться. Значит, нужно обмануть противника. Отдав приказ начальнику лагеря о разделении войск, король пошел к шатру. Теперь его участие не требуется. К вечеру половина войск будет готова скрытно двинуться к Торманне, а внешне все останется так, как будто все войска остались на месте. Все уже давно отрепетировано, все знают, что делать. Уходить гвардейцы будут поодиночке, чтобы не вызвать подозрение у возможных соглядатаев, и понять, что на самом деле значит постоянное перемещение солдат между лагерем и лесом смогут только очень хорошо тренированные специалисты. Фернандо злорадно бы поулыбался, если бы ситуация не была столь серьезная.

Вечер. Вечером он с помпой и, чуть не заявляя громогласно об этом на все окрестности, двинется к Торманне. К этому времени должны будут вернуться и егеря, отправленные с Легрэ, и егеря, разведывавшие места для расположения войск. Прибудет он посреди ночи, так нужно дать время войскам для размещения на позициях. Да и разбудить комиссара инквизиции посреди ночи очень приятно. Фернандо не выдержал и улыбнулся. А если Ксавье не будет спать, это тоже скажет так о многом... Король довольно прикрыл глаза. Интересно, будет ли так же хорош рыжеволосый в словесных играх, как и в постели?

Все еще размышляя о сложившейся ситуации, Фернандо подошел к своему шатру. Что же делать с Луисом? Самым заманчивым вариантом было просто его связать, и отправить под хорошей охраной в столицу, но делать это ни в коем случае нельзя. Как нельзя и позволить схватить мальчика.

С тяжелым сердцем король откинул полог шатра и шагнул внутрь.

Луис не сразу поднял голову. Но он сразу занервничал, потому что Кристиан не вернулся. Да, Легрэ – упрямец! Отправился туда... Хочет поговорить, выведать... Герцог задышал чаще, грудь его взволнованно поднималась. Как можно было забыть, что у каждого есть свои цели, что король не может без политики, что у него есть Фредерик, которому доверят даже новую игрушку, которую следует отвезти в столицу? Мерзностно, учитывая поверхностное – несомненно, это лишь размышления, внушенные Ксанте! – знания ситуации. Объединение земель, желание возвести выше Фернандо. Или убить Фернандо, убрать Луиса и поставить вместо него послушного Сея, которого выдадут за нового короля. Или Легрэ, которому могла досаться корона и сам Луис как приз из рук Себастьяна... Никто не знает, что замышлял аббат. Никто. И наверное, даже бог... Юноша сцепил пальцы. Черные глаза Фернандо сейчас сверкали недобро, также, как глаза отца-духовника в минуты провинностей. “Чувства ослепляют, – говорил он мальчику, окуная в который раз в ледяную воду в бочку и почти топя. – Когда же ты научишься быть сильным?” Так же говорил и король... Герцог встал бледной тенью. Фернандо близок с Фредериком. Ты забылся, Луис. Ты понимал, что будет страсть, что будут слова. Чувства... Себастьян говорил, что чувства лишают истинного зрения. Они делают слабым. Ты ослабел, потому что увидел в короле того, кого хотел бы любить. Но факты есть факты. В кровати его бывает много мальчиков. Не ты первый и не ты последний. Ты интересен потому, что сейчас идет большая и интересная война. А герцог Сильвурсонни, как дорогой и редкий камень для оправы. Ксанте говорил, что придется заглянуть в лица многих демонов. Неужели это так? – Луис, – Фернандо подошел к мальчику и очень аккуратно, нежно его обнял. – Почему ты не хочешь уехать? Здесь для тебя очень опасно, я боюсь, что не смогу защитить тебя. Он прижимал к себе мальчика и думал, что же могло произойти в его отсутствие, что Луис так заледенел. – Да, я поеду, – юноша согласно кивнул. Остается ли у него выбор. Наверное, следует подчиниться. Так будет правильно. Так сделать, как говорит Фернандо. Что будет потом, пусть решает судьба. – А теперь правду, – король продолжал обнимать мальчика и начал легко целовать его в серебряные волосы. Не мог он спокойным оставаться рядом с герцогом. – Я буду лишним... то есть, я уже лишний, – юноша чувствовал, как румянец заливает щеки. – Кристиан не должен был ехать. И вы... если бы вы не оказались здесь... ничего этого не было бы... – Что значит “лишний”? Чего не было бы? – сердце Фернандо вдруг бросилось вскачь, горло перехватило от ощущения чего-то страшного. Пальцами он сжал, сминая, рубашку юноши. – Вся эта война... Покушения... И интриги... – юноша прижался к Фернандо, утопая в его тепле. Все так, как должно... Рядом... Милый... живой... непросто так быть искренним, отчаянно срываться каждый раз. Кристиан должен был поставить нож. Должен... Но даже лучше теперь обнять короля. Быть рядом на мгновенье. Король прикрыл глаза, вслушиваясь в мальчика. Что же все-таки случилось? – Милый, война была бы в любом случае. И покушения, и интриги. Это моя судьба, – Фернандо чуть грустно улыбнулся. – Пожалуйста, не обманывай меня, мальчик мой. Знаешь, – мужчина с большим трудом продолжил говорить, – мне и так много досталось в последнее время. Не хочется еще и от тебя неприятный сюрприз получить. Он прижался щекой к макушке мальчика. Безумное утро... А сколько еще предстоит... Луис еще сильнее прижался к королю. Так или иначе будет только хуже. Дальше будет еще хуже... еще страшнее... руки затряслись... Надо сказать, но язык словно одеревенел. – Ваше величество, я не могу... – Что, милый? – Фернандо потерся о Луиса щекой. Герцог весь ледяной от страха. Или от чего-то еще. Сейчас нужна только нежность и ласка, иначе мальчик замкнется. И опять сердце заходится от страха ошибиться, выбрать неправильный метод общения. – Что, маленький? Луис зажмурился. Он с самого начала должен был сказать... сказать... сейчас... как можно сказать? Подписать себе смертный приговор. Сейчас... пусть так... – Я... – голос стал шелестом, губы побелели. – я... – в горле темный ком... он расползается ужасом до пят. – Я не... не герцог Сильвурсонни... Я не герцог... – Что? – Фернандо растерянно замер. – Не герцог? – Щеку продолжают щекотать волосы мальчика, руки обнимать, но страх внутри сменяется чем-то другим. Опять обман? Опять? Король сглотнул боль. – А кто ты? Луис и сам не дышал. Все кончено. Лучше бы там, в лесу, чем теперь – здесь... – Никто, – пробормотал тихо. – Ксанте подобрал меня на улице. Воспитал. Я жил у герцога Сильвурсонни... Я должен был выполнять все, что скажет мой покровитель. – юноша ожидал сейчас всего, что угодно. Он сознавал, что огонь разгорается под ногами, что бездны ада раскрываются. И тьма ложится на крылья невидимого ангела. Никто... Фернандо держал мальчика и лихорадочно просчитывал варианты. Мальчик приехал как Луис Сильвурсонни, с правильными верительными грамотами. Такая подмена практически невозможна без ведома отца юного герцога. Но возможна. Старшего герцога уже должны были арестовать, это хорошо. – Маленький, герцог Луис Сильвурсонни жив? Где он? Старший герцог Сильвурсонни жив? Или... Или мальчик его сейчас обманул и он все-таки герцог? Фернандо прижал юношу к себе сильнее. До боли, сейчас совсем неласковой, но такой нужной в этот момент. В голове билась мысль: “Лишь бы не еще одно предательство”. – Жив... Я не знаю, где он. Я не знаю. Ксанте знает. Его отец знает... – юноша был ни жив, ни мертв. Конец... Бездна... ад... Даже слезы не текли из глаз. – Уехать к дяде в Алантию... Ты хотел убежать от Себастьяна? – Фернандо цеплялся за какие-то незначительные фразы, всплывающие в памяти, лишь бы не думать хоть чуть-чуть. Не погрузиться опять в боль. Не начать думать, что его использовали. В первый раз в жизни он по-странному поверил и не проверил... – Как тебя зовут, маленький? – Да, я просил вас. Вы не слушали... Вы ничего не слышали, – забормотал юноша. Если бы он мог, он сейчас сам себе вскрыл вены, как пытался сделать это в подвале. Если бы они дали ему это сделать. Если бы позволили ему... Тело била лихорадка. – позвольте мне... прошу... это будет правильно... – глаза заволокло туманом... – Я могу сейчас... это будет справедливо... честно... я должен это сделать... Король опять зарылся в волосы мальчика лаской. – Ты опять хочешь уйти от меня, да, маленький? Болело все, что только можно – тело, душа, сердце. Но сейчас это было неважно. Не в первый раз. – Опять хочешь убежать? А я тебе говорил, что не отпущу. Господи, как же больно... – Как тебя зовут, милый? Пальчики вцепились в рубашку. Еще немного. Чуточку бездны и дыхание на изломе... – Энжи, – юноша сглатывал слезы. – стук сердца короля казался колоколом, который бьется так яростно, словно зовет на пожар. – Не прощай меня. – Энжи... Мне придется привыкать, – Фернандо замолчал. Потом ни слова не говоря, подхватил мальчика на руки, шагнул поближе к костру и сел, спрятав в кольцо своих рук. – Теперь молчи, мне нужно подумать. Мысли неслись бешеным потоком. Себастьян... Какая игра, какая интрига... Теперь не имеет смысла ждать вестей от Легрэ. Теперь все решит только время. Нужно захватить аббата как можно быстрее. И дальше уже действовать по обстоятельствам. Ксавье агент папской инквизиции. Интересно, знает ли он про это? Что ж, дополнительная сладость. Сейчас нужно поднять всех конных, остальные быстро сворачивают лагерь и идут следом. Пленные? С собой, сейчас невозможно выделить охрану. Еще бы сутки, и подошло бы подкрепление. Хотя... Почтовый голубь – и конные будут через несколько часов. Уже что-то. А если поторопить, то и остальные войска будут пораньше. Деревушку Торманна ждет потрясение. Так, еще четыре отряда как минимум, и войска на границе. И еще войска, оставленные для скрытного наблюдения за монастырем. Еще два отряда в Торманну, два – к монастырю. Он не позволит разрушить то, что создавалось с таким трудом. Столица под охраной Фредерика, он не позволит ничего там сделать. Да и прирученная церковь тоже. – Луис... Энжи, тебя нужно будет спрятать. Сейчас быстро к лекарю, нужно подстричь и перекрасить тебе волосы. Всю дорогу до Торманны будешь с вестовыми, там ты не будешь вызывать подозрение своим возрастом. Жаль, нельзя шрам спрятать, – король легонько поцеловал мальчика в изуродованную щеку. – Дальше. Как только прибываем в Торманну остаешься с вестовыми, во всем следуешь за ними. Если вдруг это ловушка, то вот, – Фернандо стащил с мизинца перстень и вложил мальчику в руку. – Сразу уезжай к монастырю. Там найдешь дерево, около которого мы тогда ждали. Будешь ждать, пока не появятся мои гвардейцы. Ими командует Антуан, герцог Наварский. Моего перстня и знание имени командующего будет достаточно, чтобы тебе поверили. Если не ловушка, то через пару часов я приду. Ты все запомнил, милый? – король вгляделся в глаза юноши. Юноша кивнул. Его прозрачные голубые глаза были полны ужаса. – Я не понимаю, – пробормотал тихо. – ты... зачем я тебе нужен? – Не понимаешь? – боль на мгновение все-таки вырвалась, изменив лицо монарха, и вылилась в поцелуй. Страшный в своей неприкрытой искренности. Как вывернутая наружу душа. Как бы ни бились мысли в голове, как бы ни рвал все вокруг дьявол, требуя мести, требуя вытрясти правду, требуя убрать все из сердца. И знакомый ядовитый шепот в голове: “Тебя будет сопровождать только предательство. Доверие – это непозволительная роскошь для короля”. Непозволительная... Нельзя позволять... Но почему же губы вместо того, чтобы отдавать боль начинают дарить ласку? И не только ее. Юноша обмяк в руках короля, он хотел видеть гнев, хотел сейчас сгореть от бури. Этот поцелуй вымотал его окончательно. Он убил его, растоптал. Тонкие стекла бились и врезались в сердце. Отчаянно любя, Энжи – не высокородный Луис – не хотел причинять никому боли. Он сознавал, что лишь усугубляет страдание Фернандо, что сам страдает сейчас... Его не простят. Такое не прощают. Такое надо резать на корню. Сразу... навсегда. Губы ответили жарко. А сердце – оно изливалось кровью. – Только посмей уйти, – прошептал король. – Только посмей... Я тебя из ада достану! Сердце Фернандо опять резануло болью – он уже говорил сегодня эту фразу. – Только посмей! – ноздри раздувало гневом. – Только посмей, – голос упал до шепота. – Только посмей... – опять нежный поцелуй терзает душу. – Лучше сразу убей... – Слова вырвались настолько неожиданно, что король сам не поверил, что сказал их. Надо встать, надо пойти отдать приказы. Нужно выезжать как можно быстрее. Но он продолжал сидеть и смотреть в небесные глаза. – Нет, я... не уйду... – ответить поцелуями, лаской, нежностью, желанием. – Я люблю тебя... мне... ты... – слова путались и терялись в новых объятиях. – Я сделаю, как ты сказал. Все сделаю. Через пару минут, препоручив Энжи лекарю, король принялся отдавать четкие указания. Еще через пятнадцать минут двадцать шесть всадников галопом удалялись от лагеря. Меньше чем через два часа церковь в Торманне была окружена, и король вместе с шестью своими телохранителями, не боящимися ни бога, на дьявола, входили внутрь, спешно разыскивая Себастьяна. Легкий доспех с закрытым горлом, шлемы, романские мечи и кинжалы – они были готовы к любым неожиданностям. И путешествие прошло практически без приключений. Но не это удивило герцога, а то, что король приказал прибыть Луису в монастырь, который казался запустелым и покинутым. Никакого присутствия инквизиции, лишь отголоски разговоров о том, как оная спешно покидала эти края, словно опасалась какой чумы. Король был тоже занят. Легрэ? Юноша его пытался выискать и спрашивал долго у стражников, а потом начал бродить по коридорам и дошел почти до самой трапезной, когда... Юноша спускался вниз по темной лестнице. Он еще хорошо помнил вход в подземелья монастыря. В руке горел ярко факел, и тени казались темными, пугающими монстрами, которые то и дело пытаются разинуть пасти. Луис огляделся. Сколько недель назад он был здесь? Кажется, несколько часов прошло. Десяток шагов по коридору, гулкое эхо – Кристиан притащил его сюда, чтобы запереть. Спрятать от инквизиции, но... теперь прошлое хотя бы имеет черты, а вот будущее? Когда придет Церковь, что она сделает с Луисом? Что говорить Кристиану и королю... и следует ли говорить? Луис прислонился лбом к стене и закрыл глаза. Пламя рядом лизнуло сырые камни. Те чернели от огня факела. Как и душа юноши плавилась от того, что следует получить наказание – и даже погибнуть. Он виноват. – У тебя что-то вид не веселый, – неожиданно голос Кристиана разрезал тишину, и Легрэ выступил из тени за спиной юноши, держа руки скрещенными на груди. Казалось, что вот так вот подкрадываться к Луису – из темноты, украдкой – ему доставило невероятное удовольствие. – Забавно, что воспоминания нас обоих привели сегодня сюда, где был наш первый раз. – Ты... зачем ты... – юноша испуганно поднял взгляд на мужчину. – Я не хочу сейчас говорить, Кристиан. Извини, не теперь, – Луис шагнул прочь. – Я, пожалуй, пойду наверх. Легрэ ухватил Луиса за плечо – сильно и настойчиво, с холодной ухмылкой глядя перед собой, остановил, чуть сильнее сжал пальцы, выражая несогласие. – Ты – восхитительное создание, – сказал он ровно, забрал факел и фактически заволок юношу внутрь комнаты. – Провокация? Да здравствует провокация! – Я не провоцирую... Я не готов говорить теперь... Кристиан! Я и так наказан. – Чем же, позволь спросить? – Легрэ запер дверь на ключ. – Что ты делаешь? – юноша попытался освободиться от хватки Легрэ. – Зачем? Ты злишься? – дыхание Луиса стало частым. – Я понимаю, я не сказал правды. Пожалуйста, дай мне время... я... мне нет оправдания... – Думаю, – Кристиан убрал ключ в карман и коварно улыбнулся, – самое время обсудить твои поступки в подробностях. – Легрэ толкнул юношу к столу, на котором лежали: перо, пергамент и чернильница. – Садись, кое-что надо написать. – Что писать? Опять писать? – Луис непонимающе ухватился за край стола, он бы отступал дальше, в темноту, но сейчас , в этой небольшой келье, где так холодно... – Кристиан, прошу, не злись. Да, я виноват. Я должен был молчать... Господи, – слезы потекли по щекам. – Лучше бы ты убил меня в лесу или до полусмерти избил здесь. Легрэ испытующе глазел на юношу, выдерживая мучительную паузу, потом задумчиво отпустил глаза и хмыкнул. – Раз ты настаиваешь на том, что виноват, давай решим все здесь и сейчас... Хочешь искупить свою вину передо мной и Фернандо... Луис? – Вряд ли я смогу. Самое большее, что можно сделать – написать признание и сдаться на суд. – не было сил смотреть в синь все знающих глаз. Да и сил не осталось. Это путешествие, это изменение внешности. Ярко-голубые глаза на фоне белой кожи и потемневших коротких волос смотрелись драгоценными сапфирами. – Я должен написать обвинение на себя? Я напишу... – голос Луиса дрогнул. – Ты совсем меня не любишь, – обиженно пробурчал Легрэ, опираясь спиной на дверь и продолжая просто улыбаться, – или не дооцениваешь мои умственные способности... Ты напишешь для Фернандо любовную записку, в которой скажешь, что ждешь его здесь так скоро, как он только сможет. – Что? – юноша даже покраснел. – Какую записку? Не думаю, что это... – Луис расстерянно уставился на мужчину. – Ему не до того теперь... И я тебя, – шаг навстречу, испуганный, робкий, – люблю. – Хорошо, – запросто поверил Легрэ, вдруг легко и незатейливо подхватил юношу за талию и, нежно закинул себе на плечи его руки, словно рассчитывая, заставляя обнять. Поцелуй в висок и мягкий шепот в ушко были обманчиво-нежными, на самом деле в них звучала страстная любовная угроза: – Хорошо, что любишь меня... и короля любишь, должно быть, верно? Так отчего же не написать ему об этом? Давай сделаем Фернандо сюрприз... Ты, голый, на этой постели... Гибкое тело в свете свечей, стоны, которых никто за этой дверью не услышит...Ты помнишь Фернандо? Помнишь, как это прекрасно, когда он в тебе? Больно, жарко, сладко... Садись и пиши, что любишь, что жаждешь его видеть. – Здесь инквизиция. Ты спятил, Кристиан? Я ведь могу его этим на костер толкнуть, – горячие объятия, искушающие слова, воспоминание о том, что они делали вместе. И отрицательное мотание головой. – Кристиан, я люблю тебя... Я хочу, чтобы ты и Фернандо жили... – сердце застучало быстрее от запаха Легрэ, от его близости. Луис прижался к мужчине. Не хотел его отпускать ни на мгновение, словно мог потерять в любую минуту. – Можно подумать, инквизитор сам мальчиков не трахает, – фыркнул Кристиан, шутя. – Что же до костра: когда это инквизиции была нужна причина, чтобы кого-то убрать. Они проиграли, мальчик мой, и теперь будут сидеть тихо даже если мы с Фернандо сильно напьемся и поимеем всех по очереди. – Кристиан положил ладони на ягодицы юноши. – Я соскучился по этому, сладкий... Так что поторопись, а то я порву на тебе всю одежду и отдеру без всякого изящества. Сладкая дрожь пробежала по всему телу, изменяя страхи на какое-то сумасшедшее, болезненное томление, смешивающееся с ожиданием возрождающейся и пугающей надежды. Луис не понимал, что происходит. Проиграли? Значит, проиграли? Себастьян проиграл? Растерянно подняв вверх глаза, ощущая, как пальцы бывшего стражника сжимают ягодицы, а в синих глазах бродит огонь, юноша коротко кивнул. Он даже не помнил, как его Кристиан отпустил, что он писал в записке Фернандо, но уже через минуту вручил листок, а сам готов был броситься бежать, пугаясь того, как сдержанно ведет себя обычно такой вспыльчивый и грозный, но такой любимый Легрэ. Кристиан скользнул ироничным взглядом по строчкам, стал читать послание вслух: – Фернандо, – Легрэ иронично усмехнулся, – очень хочу тебя видеть. Я знаю, ты занят... Пожалуйста, приходи сейчас – я буду ждать тебя с трепетным сердцем внизу. В подземелье. За трапезной есть рычаг в стене. Спустишься вниз и пройдешь по коридору до двери. Люблю. Луис. – Кристиан свернул письмо в трубочку. – Ты так прямолинеен, мой Орфей, – жаркий поцелуй слегка ожег губы юноши, – что страсть твою я передам словами тому, чье сердце любишь мучать ты, – сказав это, Кристиан вышел вон, ненадолго оставив Луиса одного, а вернулся через четверть часа с большим мотком пеньковой крепкой веревки. Все это время Луис сидел за столом, подперев ладонями подбородок. Зачем писать письмо, если можно самому позвать? Юноша сразу встал, как только в дверях вновь появился Кристиан. Веревка? По спине потекла капелька пота. – Ты боишься? – Легрэ подошел к столу, положил свою ношу на него и, взяв Луиса за руку, вынудил встать. Пальцы принялись ловко расстегивать пояс, синие глаза смотрели внимательно и спокойно. – Давай все выясним, до прихода короля... Когда я уезжал, я не знал, что ты не герцог, но сейчас знаю. Фернандо мне сказал, что твое настоящее имя Энжи. Это так? – Так, – юноша хотел отпрянуть, но лишь инстинктивно, потому что чувствовал в Кристиане зверя – голодного хищника. – Я не герцог... – пальцы вцепились в руку Легрэ. – И что теперь? Ты думаешь, я тебя боюсь? Больше, чем в первый раз? Кристиан осторожно вывернул запястье из захвата юноши и принялся снимать с него верхние одежды: блио, рубашку. – Вообще-то, – сказал он со вздохом нахмурив брови, – мне было бы очень неприятно знать, что ты меня боишься... Желай меня. Играй. Притворяйся... – Прямой взгляд в глаза. – Никогда больше не ври мне... Я не упрекаю, я знаю, как Себастьян умеет промывать мозги, я понимаю, что у тебя не было иного выбора. Просто в будущем никогда мне не лги... Даже если разлюбишь меня – скажи правду. Твой титул для меня никогда не имел значения. Полюбил и сейчас люблю я тебя не за него. – Я... знаю, я тоже тебя люблю... я думал о тебе, пытался тебе сказать, ты ведь прогнать меня хотел, – Луис подчинялся желанию Кристиана, его голоду, каждому его касанию... Одежда уже валялась на полу, а сам юноша все пытался заглянуть в глубину глаз Легрэ. – Я думал, ты... ты меня ведь сам выгнал тогда... а потом... я думал, ты с Себастьяном. – Себастьян обманул нас обоих, – Легрэ нежно погладил ладонью щеку юноши, прямо заглянул в глаза, – он за это довольно расплатился... Не знаю, Бог или проведение встали на нашу сторону, но я рад, что у Ксанте ничего не вышло... И все, что я когда-либо делал, начиная с твоего первого “люблю”, я делал ради тебя. – Горячие пальцы Кристиана заскользили с плеч юноши вниз, обрисовывая сильные мышцы, изящные изгибы его тела, приноравливаясь. – Снимай штаны, и пойдем к постели. Нам лучше поторопиться. Легрэ прихватил веревку, острым кинжалом, который он в последнее время носил с собой, разрезал ее на три длинных равных части, две из которых перекинул через боковые стороны полога. – Ложись на спину. – Хорошо, – словно загипнотизированный, юноша послушно лег на кровать. – Что ты задумал? – спросил почти шепотом. – Хочу окончательно показать Фернандо, что я ему не соперник, и тебя немного расслабить, а то ходишь грустный и задумчивый... Когда ты такой, я боюсь, что ты что-нибудь натворишь. – Легрэ ловко орудовал с веревкой, что-то придумывал, запутывал, обматывал тело юноши как паук муху, в результате чего Луис оказался на постели с широко разведенными в стороны ногами, сильно согнутыми в коленях, призывно открывшись приподнятыми ягодицами. Щиколотки и бедра каждой ноги между собой стянула веревка, и Кристиан двумя надежными узлами закрепил ее концы с теми, что тянулись от полога. Руки Луиса, Легрэ просто связал на запястьях и оставил небольшой конец веревки, видимо, затем, чтобы после можно было зафиксировать их, как вздумается. Кристиан слез с кровати, обошел юношу кругом, разглядывая то так, то эдак, и как последний штрих сунул ему под бедра шелковую подушку. – Я уже хочу тебя до дрожи, – заявил он, садясь справа от головы Луиса и забираясь пальцами в его темные волосы. – Как ощущения? – И все же... – юноша сглотнул, пытаясь не дышать часто и взволнованно, когда мужчина оказался рядом после всех манипуляций, лишивших тело свободы,- ты сумасшедший... А я – уж точно... Я все законы переступил, я... – от руки, проникшей в волосы, кожа покрылась мурашками. – Ты же знаешь, что я тебе доверяю. Когда Фернандо прочитал письмо, он просто не поверил своим глазам. Чтобы Луис такое написал? Это было немыслимо. Король уточнил у гвардейца, принесшего послание, что его передал именно Легрэ, благо, барон был в последние дни рядом, и его все гвардейцы запомнили. Задумчиво покрутив в руках письмо, Фернандо запечатал его личной печатью и отдал одному из телохранителей с наказом открыть, если он не вернется через три часа. Инструкции были просты, и очень скоро король оказался около нужной двери. На всякий случай приготовив дагу и любимую серебряную палку, он аккуратно толкнул дверь. Не издав ни единого скрипа, он отворилась. Одновременно с этим король услышал последнюю фразу Луиса. От увиденного перехватило дыхание. Фернандо мягко шагнул в комнату. Черная тень показалась в проеме. Луис чуть дернулся в веревках. Эта неконтролируемая дрожь – она разливалась огнем по крови. Колени задрожали, в животе вспыхнуло пламя. И последнее утро втроем вдруг вспомнилось ярко, словно солнцем затопляло сознание. – Фернандо?! – Легрэ изобразил искреннее удивление и поднялся навстречу королю. – Какими демонами тебя сюда занесло? А впрочем... – Легрэ прошел мимо короля и закрыв дверь, запер ее на ключ, – проходи, раз пришел... Полагаю, что наш юный Энжи не станет возражать. Король насмешливо фыркнул, еще раз окинув внимательным взглядом комнату. Дага скрылась в ножнах за поясом. – Легрэ, – он подошел к Луису. – Неужели я пришел бы сюда один, если бы не знал, что записка передана через тебя? – Легко коснувшись пальцами лица с порозовевшими щеками, впитывая в себя дрожь. Желание росло бешеными темпами – от вида мальчика, от его взгляда, от необычных для него темных волос. От очередной попытки Кристиана поиграть. – Все-таки нужно натаскать тебя. А теперь – что здесь происходит? И называй мальчика Луис. Имя Энжи забыто. Пальцы еще раз пробежались по щеке и опустились ниже, на шею... Фернандо замер в предвкушении от ожидания следующих слов и действий Луиса и Кристиана. – Забыто? – от томительных поглаживаний, становилось еще жарче. Луис не понимал, что происходит сам, он просто плыл, словно хлебнул старого вина и сразу захмелел. Губы поймали пальцы короля, мазнувшие лаской, чтобы поцеловать. – Луис, сейчас не время для вопросов, – тихо усмехнулся Кристиан, вставая позади короля и склоняясь к его плечу. Жаркий шепот искусителя прошелестел над ухом Фернандо едва слышно: – Это мой подарок тебе... и ему, – рука почти невесомо коснулась бедра. – Возьми его так, чтобы он кричал... Он такой беззащитный теперь, правда? Тебе нравится, Фернандо? Черный блеск в глазах короля послужил ответом связанному пленнику. Луиса разом окатило волной пламени. Он боялся и желал... Любил и страдал от страсти, которая жила сама по себе и превращала в лаву каждое слово и каждую ласку. Фернандо... Кристиан... Буря демонического вожделения и безумства. От слов Кристиана, от украдкой брошенного взгляда мальчика дьявол короля окончательно вышел из под контроля. Все внутри было как будто свернуто тугой спиралью, причиняющей чуть ли не боль. Избавиться от нее можно было только одним способом. – Ключ, – сказал король спокойным голосом, не поворачиваясь к Легрэ. Фернандо спокойно повертел в руках ключ. Он был массивный, тяжелый и плоский. Подойдет. Мужчина провел холодной головкой ключа по груди, животу мальчика, на мгновение приложил холодом к члену, и двинулся дальше, перевернув его. Через мгновение бородка ключа уткнулась в анус юноши. Король чуть надавил, наблюдая глазами и желанием дьявола за Луисом. – Легрэ, снимай рубашку. Юноша вздрогнул от прикосновения холодного металла, дернулся бабочкой в сетях паука. Выдохнул, не сдерживая короткого испуга. И все смотрел на Фернандо не отрываясь, не смея спрятаться, открываясь ему и доверяя всего себя Кристиан сам чувствовал себя Дьяволом и улыбка его пропиталась бесовским весельем. Он стянул легко рубашку, отшвырнул в сторону. – Ты хочешь, чтобы я замерз? – спросил он, чуть сощурив синие глаза и ощущая, как действия короля волнуют кровь и ему. – Что ж ты о мальчике не подумал, когда раздевал? – издевательски спросил Фернандо, чуть повернувшись к Кристиану. – Разожги камин, я вижу, дрова тут есть. Он еще раз чуть нажал ключом, пропуская еще не нагревшуюся часть внутрь юноши. Луис покрылся мурашками, когда холод ключа проник в плоть. Это было жестко, это было страшно – все равно, что отдаваться скрытой ярости зверя. Юноша сжал губы. Стон не слетал с губ, но мышцы вдруг стали такими горячими, словно в келье и правда было не так уж и холодно. Отдаться? Позволить? Что можно сделать сейчас? Ключ проникал все глубже, а сердце колотилось о ребра. Кристиан, изредка оборачиваясь на любовников, неторопливо принялся разжигать камин – скоро жаркое пламя заполыхало в каменном чреве, согревая воздух и освещая золотым светом маленькую комнату, что еще недавно была тюрьмой для Луиса. Легрэ, чуть закусил губу, вспомнив, как жестоко он избил юношу в тот раз, как груб был с ним... Но сколько безумия и сладости, сколько грешного наслаждения было в их соитии. Любовь бывает странной, бывает сумасшедшей – именно такая их любовь. Легрэ выпрямился во весь рост и, облокотившись на каминную полку стал наблюдать. – Кажется, – ровно заметил он, – мы отсюда никогда не выйдем. Фернандо мягко улыбнулся, продолжая наблюдать за юношей. Кажется, хватит. Он наклонился к мальчику легким поцелуем, буквально мазнувшим по губам, и встал. Подойдя к Кристиану, король встал буквально в шаге от него, заложив руки за спину. – Легрэ, ты, помниться, предлагал мне кое-что, пока мальчик не будет готов. Теперь ты готов? – глаза горели сумасшедшим блеском. Во взгляде Кристиана отразилось то же пламя – оно пожирало разум, плоть, оно делало его таким же как Фернандо. – Да... я готов. Луис даже боялся спросить, о чем идет речь. Он ждал... чтобы увидеть, чтобы поверить, потому что не мог до конца даже осознать, что то, о чем говорилось уже не раз, правда... – Умничка, – прошептал Фернандо, улыбаясь. Помнится, в прошлый раз была очень прочувствованная “речь” по поводу этого слова. – Дать тебе право... выбора? – во время небольшой заминки король сделал еще шаг вперед, оказавшись прямо перед Легрэ, смешивая дыхание, но не прикасаясь. – Ну, например, как ты относишься к огню? – Это будет больно, – выдохнул Кристиан, сглотнув. Он заглянул без страха в глаза Фернандо, словно дав ему понять, что сейчас, при Луисе уместнее потакать желаниям монарха, чем противится им. Подразнить будет еще возможность, важнее показать юноше, что болью можно наслаждаться – так же неприкрыто и яростно, как поцелуями и соитием. Губы насмешливой улыбкой коснулись губ короля. – Игры с огнем... игры с тобой. В чем же разница и выбор? Юноша прикрыл глаза. Разговор начинал его пугать. Словно натянутая струна оборвалась в груди. Игры с огнем? Боль... Луис дернулся сильнее, натянул веревку, держащую руки. В запястья врезалась острая боль. – Разница? – король не отрывал взгляд от потемневшей синевы глаз. Голос снизился до еле слышного шепота, чтобы мальчик не услышал. – Я обычно обжигаю душу. Или ломаю. Обычно. – Такой же дьявольски легкий поцелуй, какой достался парой минут назад Луису. Фернандо на секунду прикрыл глаза, гася свое желание – до поцелуев дело еще дойдет. А потому продолжил достаточно громко, чтобы слышал герцог: – Разница в том, что огнем играть не так интересно, как со мной. Значит, выбор тебе не нужен? Король сделал пару шагов и оказался за спиной Кристиана. Провел рукой по спине. В роще было красиво. Вскоре будет тоже. – Луис, – он медленно перевел взгляд на мальчика. – Дать твоему вассалу, – губы прикасаются к плечу мужчины, пока медленно, как будто примериваясь, – выбор? Легрэ хитро улыбался юноше и в глазах блестел чертовский огонь. Он уже отдал Фернандо тело, даже сердце, а вот душу – ее надо уметь взять. Луису она досталась без труда, но король был другим и многое воспринимал по-своему. Кристиан решил, что попробует пройти этот путь... Душа. Неужели и она нужна Фернандо? Он получил уже верность, любовь, власть, чего ж еще этому упрямцу? Улыбка Кристиана подернулась легкой грустью, и стала шире и мягче. В кожу на запястьях продолжала врезаться веревка, а лицо Легрэ внушало юноше опасения. Два зверя начали опять играть. Им мало. Они думают, что так можно, что все закончится хорошо. Пожалуйста, прекратите, сказали глаза, пытаясь угомонить ощеришившихся хищников. Но Луис понимал, что оба не отступятся и играют лишь в им понятную игру. Фернандо смотрел на юношу. Он не ответил. Плохо, лучше бы просил. Коротко, обещающе, поцеловав Кристиана в шею, король подошел к кровати и присел рядом с мальчиком. Жестом позвав Легрэ, наклонился к Луису: – Боишься? Чего? – Фернандо, развяжи... Я... – под взглядом короля, от его горячего дыхания дыхание сбилось. Слова перепутались окончательно. Страсть обволакивала невидимыми нитями. – Я не знаю, о каком выборе ты говоришь... И Кристиан мне не вассал. Легрэ на миг опустил голову, пряча лукавую улыбку. Все, как всегда? Что ж, видимо придется просто привыкнуть. Он подошел к постели и устроился перед призывно разведенными бедрами юноши, погладил ладонью между ног. – Наш герцог – упрямец, – сказал он ласково. – Фернандо хочет, чтобы ты выбрал для меня пытку. Огнем.... Или другую. Любую. На твое усмотрение... Он хочет тебя и так страстно, что жаждет крайностей. У нас договор с Фернандо: пока ты не готов принимать от него подобные проявления страсти, за тебя это буду делать я. Представь, что ты выбираешь пытку для себя... скажи, чего бы ты хотел? – Рука погладила член юноши, стала дразнить, возбуждать и Кристиан надеялся, что это чуть-чуть поможет Луису с выбором. – Перестань, – отпрянуть от ласки юноша не мог и не пытался, лишь чуть выгнулся, чувствуя, что не способен сопротивляться желаниям тела. – Я не хочу пыток... Фернандо, ты... хочешь меня пытать? – губы шелестели испуганно. Конечно, он хочет. Его глаза черны. не отражают света. – Огнем? Меня или Кристиана? Ах... – от пальцев, скользящих по члену, глаза заблестели ярче... – Тогда делай со мной... – Не пытать, – Фернандо склонился ниже. – Ласкать. И не или тебя, или Кристина. И тебя, и Кристиана. Но, – легкий поцелуй, как первый робкий луч солнца, встающего над пустыней, который только согревает, но пока не жалит, не убивает своей безжалостностью. – Ты же еще не готов, правда, милый?.. А Кристиан, – еще поцелуй, солнце просыпается, дарит все больше тепла. – Кристиан готов. А ты можешь выбрать. За него. И за меня, – поцелуй уже сильный, жгучий, принуждающий. – Еще поцелуй, – Луис приподнял голову навстречу. – Я не умею выбирать. Пожалуйста, что хочешь, то и делай. Я приму... губы скользнули по лицу короля. Фернандо откликнулся на просьбу мальчика. Страсть разгоралась все сильнее. И не только страсть. – Примешь, – задумчиво пробормотал король, окидывая взглядом комнату. Дьявол остановился на Легрэ, довольно зажмурившись. Ах, как будет славно... Фернандо быстро облизнул губы. – Кристиан, раздевайся, – велел мужчина, скидывая сапоги. Пол приятно холодил ступни. Скинув блио, король провел рукой по дорогому темно-фиолетовому остерлену, из которого была пошита одежда. Оглянулся на Легрэ – черные волосы, синие глаза, легкий загар, несмотря на недавно начавшуюся весну. То, что нужно, будет красиво. Подхватив кинжал барона, Фернандо отрезал несколько длинных полос от блио. Подойдя со своей добычей к Кристиану, король аккуратно, не задевая лезвием мужчину, приподнял его подбородок клинком. И поцеловал так, как хотел с самого начала. Дополнительное, возбуждающее до дрожи в мышцах, удовольствие приносило то, что барон не мог двинуться, иначе бы поранился. Не смертельно, но... Сегодня и этого было достаточно. Жар губ Фернандо, острота момента пошли безумным желанием по телу Кристиана – дыхание его предательски сбилось, и он позволял королю то, что не позволил бы никому и никогда. Это было как пожар