Две души Арчи Кремера (СИ)

Когда Арчи подошел к нему и Пифию в кафе, остановился, посмотрел на одного, другого, поставил сумку и сел напротив, сложил руки на коленях и застыл, Зоннберг затаил дыхание. Это уже было впечатляюще. Это уже было достойным воплощением какой-то едва уловимой, с крайним трудом описываемой мечты. Арчи Кремер был великолепен. Арчи был достоин всех нервных клеток, сожженных во имя проекта. Он был удивительно хорош, фантастически разумен и уместно кроток. И даже то, что он так старательно показывал зубы, огрызался, пусть и неловко, становилось в глазах Зоннберга еще одним подтверждением: проект удался.

Арчи ждал реакции от кого-то из них. Пифий, сволочь, скользкий тип, склонил голову и уставился вопросительно на Зоннберга. Пришлось изображать радушного хозяина, предлагать пообедать.

Им обоим, Пифию бесспорно, но даже и Зоннбергу, было очевидно, что Арчи заколебался. Предложение было таким – нездоровым. Даже не само оно, а ситуация. Разделить трапезу с ними, которых Арчи с полным основанием мог записать во враги, – можно, конечно. Но усилий стоило, определенно. И кажется, Зоннберг понял, что Пифий говорил однажды, размякнув от уютного вечера, приятного ужина и вкусного вина. Что самым сложным в кибербихевиоризме была, есть и долго еще останется именно невозможность придать киборгам естественности в поведении. У человека лицо двигается, даже когда он совершенно безмятежен, в нем что-то такое угадывается, что и позволяет расценивать практически полное отсутствие мимики как безмятежность – вроде бы ничего не происходит, а кажется, что все по крайней мере неплохо, и ты успокаиваешься. Или каменное выражение лица – и зритель поневоле напрягается, угадывая внутреннее напряжение. Или что там еще. Мимика, как бы здорово она ни была оттренирована, каждый раз разная, и в любой ситуации наблюдатель может заметить ее и в большинстве случаев растолковать. А у искинов алгоритмы все-таки одни и те же для сходных ситуаций, ergo и мимика. Арт умница, старательно применяет «почти, но не абсолютно» в практике – варьирует степень реализации этих самых алгоритмов, использует кое-какие данные из общения с Арчи, усвоенные им еще до трансплантации, – данные его тела, очень чутко следит за рефлексами – там бровь поднять, там угол рта. Наверное, вдобавок к прочему, Зоннберг еще и субъективен, когда наблюдает Арчи. Но все-таки: он не мог отделаться от ощущения, что перед ними сидит очень качественный киборг. В груди у него запульсировал холодный комок – на секунду, не более; Арчи посмотрел на него, склонил голову к плечу, поднял брови – и Зоннберг расслабился. Нет, все в порядке. Арчи.

Упрямый мальчишка заставил себя сделать заказ. Это усилие было заметно. Он не спешил вызывать официанта, а с ним говорил сдавленным голосом; официант ушел, Арчи снова сложил руки на коленях, как примерный мальчик. Зоннберг помалкивал. Пифий разглядывал стены, как будто для него именно это было самым важным. Сиуация была непростая.

Зоннбергу требовалось расположение Арчи, которое он желал заполучить без искусственной стимуляции. Пифий наверняка предпочел бы, чтобы Арчи пребывал в умиротворенном состоянии, но и понимал при этом, что требование это – не то чтобы так просто выполнимо. Возможно, Арт поспособствует тому, чтобы самые острые, самые опасные эмоции были сглажены, но на большее он по определению не способен. Можно было бы попытаться и вызвать нужные им с Зоннбергом ощущения у Арчи, можно было бы даже применить кое-какие полуподтвержденные методики, ту же суггестивную, гипнотерапию. Только Пифий не скрывал своего скепсиса, и Зоннберга останавливала необходимость все-таки иметь благодушного Арчи с относительно свободной волей.

Пифий, сволочь, все помалкивал. Не пытался заговорить с Арчи, отпустить шуточку в адрес Зоннберга; кажется, ни слова не проронил после своей тирады в той захудалой комнатушке. Зоннберг и обратился к Арчи с банальнейшим: «Как тебе город?».

Арчи поднял на него глаза и слабо улыбнулся. Пифий, кажется, затаил дыхание. Уставился на него, даже рот приоткрыл, ворон чертов.

– Неплохой город. Удобно скроен для определенных нужд, я так подозреваю, – вежливо ответил Арчи. – Насколько я могу судить, при его планировке и развитии упор делался на определенные экономические предпосылки, связанные с первичной индустрией и никак не с туризмом. Впрочем, каждому городу свое.

– Если ты хочешь познакомиться с городами, ориентированными в первую очередь на туризм, это можно устроить, – легко предложил Зоннберг. – Некоторые из них стоят того, чтобы побывать там хотя бы раз, в некоторых только один раз и стоит побывать. Я лично могу посоветовать тебе около двух дюжин.

Арчи улыбнулся чуть отчетливей.

– И мне будет позволено? – кротко спросил он.

Пифий обмяк на стуле. Не то чтобы он восхитился дерзостью Арчи, нет. Не то чтобы он согласился бы назвать это дерзостью. Но в этой фразе, в самом поведении Арчи было что-то незнакомое, с чем не доводилось сталкиваться в молодых людях. Такое кажущееся смирение, которое вызывало мысли о глубоко укорененной патологии. Об исключительном лицемерии, что ли. О лишней хромосоме в двадцать первой паре, к примеру – она ли, не она, но синдром способствовал удивительному благодушию носителя аномалии. А с Арчи – нет, с Арчи не следовало думать ни о чем таком; кариотип у него был вполне пристойный, лицемерия тоже не наблюдалось, Арчи всегда ведь был вполне искренним ребенком, который чем и отличался, так только желанием быть хорошим, чтобы хотя бы так завоевать расположение других людей. И вместе с тем эта его фраза, болезненная для Пифия и крайне неудобная для зануды Зоннберга, звучала в воздухе, зловеще вибрировала, причиняла ощутимые неудобства, и ящерице Зоннбергу в том числе, но не была неестественной – для Арчи, к примеру. Кажется, он искренне интересовался именно тем, что прозвучало в вопросе – будет ли ему позволено; он отлично понимал, как подействует такой и таким образом заданный вопрос на собеседников – а вот так, как на Пифия и Зоннберга, и при этом он как раз никакой неловкости не чувствовал.

Но Зоннберг отказался вдаваться в такие семиотические тонкости. Он дружелюбно спросил:

– А в чем проблема?

Арчи пожал плечами.

– С моей стороны ни в чем.

– Арчи, – задумчиво начал Зоннберг, – есть такая вещь, как законодательство. И насколько бы я ни сомневался в твоем благоразумии и способности сориентироваться в ситуации, я не могу позволить тебе разгуливать в общественных местах в одиночестве и полностью бесконтрольно до твоего совершеннолетия. Я отлично знаю, что Пифий, скажем, не просто позволял тебе изучать в одиночку незнакомые города, он даже настаивал на том, чтобы ты знакомился с ними самостоятельно. И должен признать, я понимаю и принимаю его аргументацию и даже считаю ее правильной. Но если ты обратил внимание, он всегда находился в достаточной близости, чтобы, если что, прийти на помощь. Видишь ли, Арчи, законы не принимаются с потолка, они основываются на традициях, здравом смысле и многих и всяких разных исследованиях. А тебе до совершеннолетия еще полтора года. М-м, чуть меньше. И до тех пор я предпочел бы следовать букве и духу закона. Не контролировать тебя, не пойми меня правильно. А просто обеспечивать тебе поддержку.

– Это разумно, – согласился Арчи. – Тем более за мой контроль отвечает искин.

Он смотрел на Зоннберга, не мигая, гаденыш такой, слабо улыбаясь, отлично видя, что его поведение не способствовало тому, чтобы атмосфера за столом потеплела. По большому счету, и Зоннберг, и Пифий Манелиа имели очень солидный опыт функционирования в ситуациях, наполненных недружелюбными и даже открыто враждебными людьми. Но одно дело люди, и другое – симбиоз ребенка и искина, чью логику даже Пифий – человек, общавшийся с ним плотно и непрестанно, все-таки не понимал.

Но то Пифий. Склонный к рефлексии, не всегда решительный, усердно занимающийся усложнением всего и вся человек. Зоннберг предпочитал ёжиться от неприятного ощущения – вот этого немигающего взгляда, который мог просканировать биохимический состав любого его органа, оценить температуру самых глубоких слоев ткани в его организме, даже уловить амплитуду миоэлектронных импульсов – в укромном месте, скажем, в своем кабинете, отходя от близкого контакта с Арчи Кремером – Арчи 1.1.