Герой не твоего романа (СИ)

Кюхён ворвался в туалет, когда майор выходил из кабинки переодетым. Джунсу хихикал над ним, складываясь по полам.

— На тебя все так странно косились, когда мы к уборной мчались, — сказал он, пытаясь успокоиться. — Думали, ты и правда описался…

— Ты же сам виноват, — ответил Ючон, улыбаясь, но все равно шлепая Джунсу испачканными брюками по спине.

— Хорошо хоть сок был не томатный, — заметил Джунсу, снова начиная смеяться. — А то решили бы, что у тебя месячные…

Кюхён, не обращая внимания на этих двоих, включил холодную воду и засунул под нее всю голову. Джунсу перестал хохотать и застыл с широко открытыми глазами.

— Что происходит? — спросил он, склоняясь над монахом. Тот, подождав еще несколько секунд, выпрямился и провел рукой по мокрым волосам, не заботясь о том, что вода с них течет на его одежду.

— Ох, немного пришел в себя, — облегченно констатировал он. — Это — наваждение. Скажи, Джунсу, с тобой такое бывало?

— Такое-то? — Джунсу повертел пальцем у виска. — Да, бывало. По молодости баловался наркотой.

— Чем? — Кюхён явно не знал значения слова. Ючон, стоя за спиной художника, сделал вид, что курит «траву», а потом скосил глаза и улыбнулся, как умственно отсталый. — Ах, нет! Я не делал такого. Это все из-за сердца. Оно бьется быстрее, когда я вижу его, когда я слышу его голос… — Кюхён страдальчески прижал руки к груди и закрыл глаза. — Мне нельзя чувствовать такое. Нельзя! Но он так прекрасен, что я не могу противостоять соблазну…

— Пошли отсюда. — Джунсу схватил за одну руку Кюхёна, за другую — Ючона, и обоих поволок из туалета. — Я даже знать не хочу, ПО КОМУ ты страдаешь. Учитывая весь создавшийся кавардак, полагаю, что Чанмин тут ни при чем — тем более, что кузен так и льнет к нему…

Кюхён поднял глаза к потолку аэропорта и стал молиться своим богам, чтобы те помогли ему избавиться от греховного влечения. А предмет «темной страсти» тем временем, не реагируя на восклицания взволнованного Джеджуна, продолжал укреплять отношения между вампирами и оборотнями посредством страстного поцелуя. В его голове не было ни одной четко оформленной и законченной мысли, но все невнятные обрывки сводились примерно к следующему: «Что за херню я вытворяю?!» и «Была — не была!»

«Великолепная семерка» жила в отеле. Ну, не в самом роскошном, правда… в общем, в какой-то убогой гостинице в трущобах Мехико. Хозяйка, в жилах которой текла ядреная смесь испанских, индейских и африканских кровей, сразу зачем-то вступила в яростную перепалку с прибывшими постояльцами. Хичоль немного учил язык, но отвечать с необходимой экспрессией не мог — он просто пофыркал и послал женщину к черту; Чанмин же, как истинный гражданин мира, немедленно перешел на привычные для простой мексиканки повышенные тона, и вскоре выяснил, что причина недовольства — в том, что не все забронированные номера можно было предоставить, так как в один из них неожиданно завалился местный бандит, которому никто отказать не осмелился. А лучшая защита — это, как известно, нападение, вот хозяйка и перешла к нему.

— Что ж, номеров у нас — три, — пояснил Чанмин, раздавая ключи товарищам. — Все — двухместные. Хм, кто согласен жить втроем?

— Я раньше с вами жил, — напомнил Хичоль, — но теперь не хочу мешать. У вас только-только все начинается… — Он ущипнул смутившегося Джеджуна за плечо.

— То есть теперь все официально, — встрял Джунсу. — Я должен смириться с тем, что тебя трахает младший брат?

— Да здравствует инцест, — ответил Чанмин и поцеловал Джеджуна в ухо. Джунсу махнул на них рукой: мол, а я-то что с вами теперь поделаю? — Хичольда, дуй к Юно. Пусть у вас тоже что-нибудь начнется, а то уже у обоих чешется.

Хичоль попробовал дать Чанмину пинка, но тот с веселым смехом увернулся.

— А ты с нами пойдешь тогда, — решил Ючон, хлопая по спине Кюхёна.

— Только обещайте не заниматься при мне любовью, — попросил монах.

— Исключительно когда будешь спать, — подмигнул ему Джунсу. — Мы тихонько. Я зажму Ючону рот, чтобы он не мог кричать.

Джунсу взял ключи и стал подниматься по металлической лестнице, прикрепленной к стене кирпичного дома, на четвертый этаж. Ючон развернул Кюхёна к себе и серьезно сказал:

— Мужик, если услышишь че странное — сразу зенки продирай и говори, что тебя бессонница замучила. Ну не хочу я, чтобы он мне рот зажимал.

— О боги, так скажи ему правду, — вздохнул Кюхён. — Больше нет необходимости лгать, мы вдали от бандитов.

— Да он тогда от меня отвернется. — Ючон грустно посмотрел на возящегося с входной дверью Джунсу. — Кинет. А я к нему привязался. Нравится он мне.

— Вот оно что. — Кюхён понимающе улыбнулся. — Стало быть, ты и впрямь хочешь занять место покойного юноши, офицер.

— Не, ну не так. — Ючон опять смутился и, глядя в сторону, поскреб ногтями затылок. — У него место было такое… это… за бабу. А я за бабу не хочу. Это же… ну… Ты же знаешь, как они это делают?

— Догадываюсь, — ответил Кюхён спокойно. — Ох, офицер, почему целомудренный монах должен объяснять тебе такие вещи? Если хочешь быть с ним, у тебя два выхода. Либо придется делать то, что делал твой покойный двойник — возможно, это принесет тебе удовольствие, ведь получают же его другие — либо стать мужчиной для Джунсу. Третьего не дано.

— Да? — Ючон снова посмотрел на Джунсу. Тот открыл дверь и жестом звал остальных за собой. — А че ты как по-голубому сразу думаешь? Я, может, другом ему быть хочу…

Кюхён покраснел с такой скоростью и интенсивностью, что ему мог бы позавидовать сам Джеджун.

— Невероятно! — произнес он в отчаянии. — Я обезумел! Даже не подумал о дружбе!

— Да ладно, ты не психуй, я сам толком не знаю, — попробовал успокоить его Ючон. — Су — красивый очень. Мне уже не противно, когда он целоваться лезет. Даже нравится. И жопа у него такая…

— Нет, нет, я виноват! — Кюхён выставил обе руки перед собой. — Монаху в первую очередь следовало подумать о дружеской любви, а не о плотской! Я должен два дня поститься и провести это время в молитвах!

И, словно убегая от нагоняющих его «постыдных» мыслей, Кюхён бросился следом за Джунсу, который уже тихо матерился, разглядывая интерьер комнаты.

— Тебя никто не воспринимает всерьез, вампир, — усмехнулся Юно, забирая свои ключи у Чанмина. — Иначе не заставили бы жить в таком месте.

— Это временно, — оправдался Чанмин с улыбкой. — Пока не справимся с задачей.

— Рожденный служить отдавать приказы не сможет, — громким шепотом ответил Юно, после чего тоже стал подниматься по не вызывающей доверия лестнице.

— О, а мы живем через стенку от ЮСу, — заметил Хичоль, посмотрев, где остановился оборотень. — Надеюсь, возможность того, что они все услышат, меня остановит. Но вообще я за себя не ручаюсь, герцог — мужик напористый, а мне хочется тепла. Если что — Мин, придумай название этой ужасной паре.

— ЮнЧоль? — предложил Чанмин, разведя руки в стороны. — Чего думать-то?

— Даже звучит тошнотворно. — Хичоль сделал вид, что сует два пальца в рот, и ушел.

— А зачем придумывать названия парам? — тихо захихикал Джеджун, прикрывая рот ладонью. — И как их создавать? По частям имен? А мы с тобой тогда кто? ДжеЧан?

— Джеки Чан, — кивнул Чанмин. — Это такой пейринг, когда смешно занимаются сексом с использованием приемов восточных единоборств, а потом обязательно демонстрируют неудачные дубли: то сунул мимо, то с кровати навернулись.

Он обнял Джеджуна за талию и повел к лестнице. Омега был счастлив. Кто бы мог подумать — все наконец-то разбиваются на парочки, а он — первый в компании, у кого отношения стали более-менее определенными. Его даже нисколько не расстроило то, что номер был маленьким, достаточно темным, с потускневшими и кое-где запачканными обоями, прожженным в двух местах ковром и видом на стену соседнего дома с водосточной трубой и трещиной. Пока Чанмин был в душе, он убирал вещи в шкаф с одной неплотно закрывающейся дверцей, а потом и сам ушел мыться — напор был слабым, и вода текла прохладная, но даже такая деталь не смогла испортить ему настроение.