Герой не твоего романа (СИ)

— Такая няшка-стесняшка, и не скажешь, что тридцать лет мужику, — прокомментировал Чанмин. Джеджун обиженно показал ему кулак. — Ах нет, плохое предложение. Фистинга не будет.

— Я и не… — Джеджун договорить не смог: Чанмин вошел в омегу, вырвав из его груди протяжный стон. Во время течки секс доставлял больше удовольствия, потому что избавлял от мучений. Сейчас ощущения были не настолько яркими, но все равно бесконечно приятными. В первые мгновения было немного больно, однако потом, по мере того, как Чанмин задавал подходящий им обоим темп, оставалось только наслаждение и прекрасное чувство близости. Джеджун, чувствуя вампира в себе, все отчетливее понимал, что влюбился. Он не хотел опускать ресницы и, как завороженный, смотрел в его глаза, негромко вскрикивая от резких толчков.

— Тебе хорошо? — спросил Чанмин. — А то выглядишь ты так, словно терпишь через силу.

— Мне хорошо, — заверил его Джеджун. — Укуси меня…

— Ему еще и понравилось, — вздохнул вампир. Но от предложенного угощения, конечно, он отказываться не стал. Когда острые клыки пронзили кожу, Джеджун, как и в прошлый раз, вознесся на пик блаженства. То, как Чанмин высасывал из него кровь, представлялось ему невероятно интимным процессом, сближавшим их не меньше самого секса. Ведь вампир, глотая его кровь, заглядывал ему в душу. А Джеджун давал ему что-то жизненно необходимое, делился частичкой себя.

— Если ты каждый раз будешь просить укуса, я скоро тебя осушу, — сказал Чанмин, когда оторвался от шеи Джеджуна. Он нежно гладил омегу по волосам, будто прося прощения за причиненную боль.

«Каждый раз»… Он обещал, что это повторится, и не единожды. Почти предлагал встречаться. Джеджун крепко обнял его и прижал к себе.

— Я не смогу быть твоим «ангелом», — признался он. — Не заменю ту девушку. Но я попробую дать тебе все, что в моих силах.

Чанмин приподнялся над Джеджуном и пристально посмотрел в его глаза.

— Ты влюбился не в того человека, — сказал он. — Опять.

— Ты сам меня соблазнил, так что теперь не читай мне нотации.

— Пойдем в ванную?

— Пожалуй, да.

Когда Чанмин и Джеджун, снова ласкавшие друг друга в душе, вышли в прихожую, там их ждал Хичоль в халате.

— Стены — тонкие, — заметил он. — Вы могли бы и потише обсуждать Джешкин первый опыт римминга.

Джеджун покраснел, как рак, и юркнул в гостиную. Чанмин дал Хичолю легкий подзатыльник.

— Не смущай бедняжку, — попросил он. — Для него случившееся — и так верх разврата.

— Мама дорогая, — протянул Хичоль. — Вот это я понимаю — Out Of Character. Но я рад за вас. За обоих.

Самолет в Мехико отправлялся поздно вечером, предстояло провести в пути почти целые сутки с учетом пересадки в Нью-Йорке. Чанмин взял на себя, как он сказал Джеджуну, заботу о «дебилах из других эпох». Кюхён, все еще не справившийся с новостью о своей неожиданной гомосексуальности, доставлял особенно много проблем: на него наехала тележка с багажом, он упал с эскалатора и ему пришло в голову объявить целый чемодан ручной кладью.

— Ай, вот дурак, да не украдет никто твои драгоценные пожитки, — проворчал Хичоль, хватая его чемодан, чтобы отдать в качестве багажа. Кюхён молча ретировался. Он полагал, что половая принадлежность Ким Хичоля поможет ему перестать смотреть на него влюбленными глазами. Не тут-то было: даже мужчина-Хичоль казался Кюхёну привлекательным.

— Теперь все идем сюда! — замахал рукой Чанмин. Юно подошел к нему со спокойно-гордым видом: британскому аристократу, даже из восемнадцатого века, не к лицу проявлять плебейское любопытство и панику. А вот Ючон не стеснялся громко восторгаться интерьером аэропорта Домодедово. Он ходил с задранной вверх головой и простодушно комментировал все, что попадалось на глаза. Джунсу было за него немного стыдно, и он спрятался в зоне беспошлинной торговли.

— Прекратите так себя вести, майор, — тихо попросил Джеджун. — Аэропорт как аэропорт.

— Не, я таких не видел. Такие здания себе только терронцы отгрохивают, ну, и для своих лизоблюдов. Кто бы меня туда пустил? Во, гляди, кафе с пончиками. Удобно! И вылететь можно, и еда тут.

— Уймись, майор, тебя еще в самолете покормят, — пообещал Чанмин, тоже подлетевший к нему. — Но если ты очень хочешь, куплю тебе коробку пончиков.

— Ишь ты, — сразу помрачнел Ючон. — А то я сам себе не куплю. У меня же деньги есть.

Чанмин не обратил внимания на тон, которым военный произнес эти слова, и потому не понял, что оборотень уже переманил самого сильного «подчиненного» на свою сторону.

— Ючон-а, милый, я нашел в «Дьюти Фри» отличные солнцезащитные очки, тебе пойдут, — сообщил Джунсу, появляясь со стороны магазинов беспошлинной торговли. — Обязательно померяешь! И джинсы красивые, кстати. Давай, пойдем.

— А я духи хотел посмотреть, — сказал Джеджун, трогая Чанмина за плечо. Его приводила в восторг мысль о том, что это — его парень, и он даже забыл шифроваться при Джунсу.

— Да что же вы все разбегаетесь, как тараканы? — покачал головой Чанмин. — Вон Кю опять слинял. Где этот блаженный?

— Онанирует на электронное табло, — ответил Хичоль, указывая большим пальцем на застывшего перед расписанием вылетов монаха. — Да ничего ему не сделается. Не носись с ним, как курица с яйцом, он взрослый мужик.

— Я сейчас приведу его, — вызвался Юно. Он подошел к монаху, обнял его за плечи и потащил к остальным. Кюхён был в прострации, однако, стоило ему поравняться с Хичолем, как паника вновь овладела им.

— Ты как на иголках, — заметил молодой вампир. — Представляю, что будет в самолете! Расслабься, чудик.

И он ущипнул монаха за щеку.

— Да что ты себе позволяешь, нечистый? — мгновенно вскипел Кюхён. — Это выходит за рамки дозволенного. Не смей распускать руки!

— «Не смей»? О-хо-хо. Не люблю, когда мне что-то запрещают, хочется сразу нарушить запрет. Вот тебе. — Хичоль шлепнул Кюхёна ладонью по ягодице. От избытка чувств монах даже не нашелся, что сказать.

— Прошу, не обижай нашего религиозного друга, — встрял Юно, гладя растерянного Кюхёна по голове. — Я бы хотел делать это сам.

— Ну, пойдем, пойдем за твоими духами, — согласился Чанмин. — За дураками Хичоль присмотрит.

Джеджун радостно взял Чанмина за руку, как бы демонстрируя всем окружающим, что у него есть молодой человек. Вампир отлепил его от себя, пояснив, что это у себя на родине он — лицо фактически женского пола и ни в коем смысле не извращенец, а здесь — самый обыкновенный гей, которых общество не очень-то любит.

— Чанмин оппа! — раздался знакомый пронзительный визг. Чанмин, тихо выругавшись, повернулся туда, откуда доносился голос. Навстречу вампиру мчалась Настя, та самая рыжая липучка, с легкой руки которой шестеро человек попали в непривычную для себя среду обитания.

— Что ты тут делаешь? — возмутился Чанмин. Девушка хотела заключить вампира в свои объятия, но тот вовремя схватил ее за плечи.

— Леониду я сейчас все равно не нужна, меня отпустили с вами в Мексику слетать.

— И зачем ты там?

— А он зачем? — Настя взглядом указала на Джеджуна. — Он — совершенно бесполезный.

— Я не могу его бросить. У нас с ним… что-то вроде романа.

— КАК?! — Настя выпучила глаза. — Не может такого быть. Он же парень. Ты не любишь парней! А как же «ангел»?

— Она умерла, — жестко ответил Чанмин. — Двести с лишним лет назад. Или ты забыла? А у меня были мужчины. То, что в «досье» ничего подобного нет, еще не значит, что этого не происходило.

— То есть ты спишь с этим уродом, да? — Настя шмыгнула носом, готовая заплакать. Чанмин схватил ее за руку и оттащил в сторону, чтобы Джеджун не слышал гадостей в свой адрес. — А у него еще пластырь на шее, ты его кусаешь! Зачем он тебе? Он же не мужчина и не женщина, это не пойми что!

— Я бы его скорее в «женщины» записал. В нем женственности побольше, чем в тебе, хулиганка. — Чанмин потрепал Настю по волосам. — Так что не страдай ерундой. У тебя экзамены скоро. Решила бросить учебу?