Герой не твоего романа (СИ)

— Нет, конечно! Вы ведь революцию в России помните…

— Я и Великую французскую застал. — Чанмин внезапно дернул Джеджуна за руку, заставив его сесть на свои колени. Омега хихикнул и хотел слезть, но вампир удержал его, обняв за талию. — А может, Хичоль прав? Будешь моим ангелом?

Джеджун с замиранием сердца взглянул в глаза Чанмина. В них плескалось нечто, похожее на безумие отчаянного. Но Джеджун уже не мог отказаться, даже понимая, что он — всего лишь плохая альтернатива настоящему «ангелу». Его неумолимо тянуло к этому красивому монстру с исковерканной судьбой.

— Я попробую, — чуть слышно сказал Джеджун. — А вы… предлагаете с вами встречаться?

— Еще раз обратишься ко мне на «вы» — покалечу, — предупредил Чанмин. — Не знаю, Дже, что я предлагаю. Пока — раздеться. А там видно будет.

— У меня ведь закончилась течка, — напомнил Джеджун, все-таки спрыгнув с колен Чанмина.

— И что? У тебя желание только во время течки наблюдается?

Чанмин поднялся со стула и прижал Джеджуна спиной к стене, взяв его руки в свои. Омега задрожал и устремил на вампира свой фирменный испуганно-беззащитный взгляд.

— Ну, как это понимать? — усмехнулся Чанмин. — Ты без течки боишься, что ли? Или стесняешься? — Джеджун промолчал, и вампир поцеловал его в шею, слегка прикусив нежную кожу. — Слушай, у обычных людей течки нет. А они же как-то сексом занимаются. И ты учись.

— Я уже это делал, — заявил в свое оправдание Джеджун. Он положил ладони на грудь вампира, сам не зная, что хочет этим жестом сделать — оттолкнуть или приласкать. Чанмин снова поцеловал его, на этот раз — в губы. Это показалось Джеджуну куда более волнующим, чем в первый раз. Во время течки разум затуманивается, желание опьяняет. Теперь у омеги такого «допинга» не имелось, он снова был скромным бухгалтером, и предстоящий секс с привлекательным вампиром несколько пугал его. Придется ведь раздеться. И раздвинуть ноги. Это очень смущало.

— Делал он, поглядите на него. — Чанмин стал игриво шептать ему на ухо, задирая пижамную футболку. — Опытный развратник. А сам дрожишь.

— Я не дрожу, — возразил Джеджун, позволяя Чанмину ласкать свою кожу. Когда подушечки больших пальцев вампира взялись потирать его соски, омега шумно вдохнул и зажмурился.

— Помню-помню, что тебе это нравится, — улыбнулся Чанмин. Он стянул с Джеджуна футболку, бросил ее на стол и принялся покрывать грудь и живот омеги жаркими поцелуями. «Я просто „на замену“, — сказал себе Джеджун, тем не менее, зарываясь пальцами в густые волосы вампира. — Ему сейчас очень больно, он хочет почувствовать чье-то тепло. А я… А я ему это разрешу. Я дурак.»

— Пойдем в гостиную? — предложил Чанмин. — А то Хичоль скоро в душе топиться закончит.

— Пойдем, — покорно согласился Джеджун. Осознание своего приниженного положения, отсутствия чувств у Чанмина почему-то усиливали его желание. Он определенно был мазохистом во всех аспектах.

Чанмин закрыл за собой дверь и быстро избавился от одежды, после чего снял со смущенного Джеджуна пижамные штаны и трусы (красные, с белыми сердечками). Омега, в нерешительности покусывая губы, лег на диван. Он плохо соображал, что надо делать. Во время течки желание само подсказывает, как себя вести — да и то Джеджун великим любовником не был. А уж теперь он и подавно мог быть только бревном. Но хотелось, чтобы вампиру все понравилось! Джеджун вступил в яростную схватку со своим смущением, положил руки на спину Чанмина, притянул его к себе и нежно поцеловал. «Все в порядке. Неважно, как мы к этому пришли, но он теперь мой парень! Я должен думать именно так!» Правда, скоро Чанмин додумался сделать то, от чего у Джеджуна волосы встали дыбом: он, коварно усмехнувшись, проложил языком влажную дорожку от шеи до низа живота, а потом без предупреждения погрузил член омеги в свой рот. Джеджун должен был, по его мнению, застонать от удовольствия, но вампира ожидал холодный душ.

— Что ты делаешь?! Это же гадость!

Чанмин, чтобы показать свое отношение к этому возгласу, основательно облизал свою «игрушку» со всех сторон и лишь после этого отозвался:

— Как все запущено! Я родился в восемнадцатом веке, и то подобных предубеждений не имею.

— Я потом с тобой целоваться не буду!

— Будешь, будешь. Начинаем операцию «раскрепощение Джешки». Этап первый: минет. Мы встретили сопротивление, но обращать на него внимание не намерены.

Чанмин вернулся к прерванному занятию. Джеджун понял, что возмущаться бесполезно, и, стараясь не смотреть на процедуру, отдался во власть новых ощущений. Чанмин, несмотря на только что сделанное признание в неземной любви к девушке, прекрасно владел техникой оральных ласк. Он то облизывал, то посасывал, доставляя чистое наслаждение. «Это неприлично, — говорил себе Джеджун. — Он явно много раз делал такое. Наверное, с другим Юно — тоже. А вдруг и с господином? Мало ли, какие отношения у вампиров со своими слугами…»

— Я ему минет делаю, а он задумался, — неожиданно возмутился Чанмин. — Неблагодарность.

— Прости. — Джеджун смутился. Да, он был окончательным и бесповоротным бревном. Даже нормально реагировать на ласки не мог.

— Или омежки так устроены? Вам более приятно, когда вас берут? Вообще, дурак я, не сообразил. Наверное, так и есть. А ты сам не попросишь, это же «гадость», пошлости-то всякие говорить…

— Мне все нравится, — сказал Джеджун, стремительно заливаясь румянцем. — Но, правда, я хотел бы…

— Не вопрос. Кое-какая часть моего тела полностью поддерживает твое предложение.

Чанмин, памятуя о том, как легко было с Джеджуном в прошлый раз, развел его ноги в стороны и, облизнув два своих пальца, протолкнул их в анус омеги. Но теперь там было совсем узко и сухо; Джеджун вскрикнул и вцепился в плечи вампира, как бы прося его остановиться.

— Ну нет же течки, — напомнил он, всхлипнув. — Больно.

— Тише, тише. — Чанмин наклонился к лицу Джеджуна и поцеловал его в висок. — Я не знал, что у вас такая особенность. Как течка заканчивается — задница становится просто задницей…

— Грубиян, — заныл Джеджун. Впрочем, лишний раз убеждаясь в своих мазохистских наклонностях, он мысленно признавал, что ему нравятся резкие болезненные ощущения. — Вот теперь видно, какое низкое у тебя происхождение!

— А ты рожал уже, чего пищишь-то, — напал на него в ответ Чанмин. Он вводил пальцы глубже, сгибая и разгибая их. Приятно было видеть, как омега вздрагивает от его движений и, несмотря на высказанное недовольство, сильнее возбуждается. Но, пожалуй, лубрикант все же не был лишним. — Так, Дже, пощадим твою попку. Выбирай. Сливочное масло, крем для рук…

— Не знаю, все ерунда какая-то, — ответил Джеджун. Пальцы Чанмина стали массировать чувствительный комочек простаты, и омега едва не задохнулся от нахлынувшего удовольствия. Захотелось большего. А для большего все-таки требовалось сделать выбор. — Ну, возьми хоть что-нибудь. Можешь побольше слюны…

Чанмин чуть приподнял бедра Джеджуна и, наклонившись, провел языком по уже немного растянутой дырочке, а затем протолкнулся в нее.

— Псих! — немедленно отреагировал Джеджун, отпихивая от себя вампира. — Вот уж после этого я с тобой точно целоваться не буду!

— Ты же сам предложил слюну, — засмеялся Чанмин.

— Да, но не языком же! Фу!

— Это нормальная сексуальная практика. Не возникай и получай удовольствие.

Чанмин снова уложил Джеджуна на спину и продолжил прерванное занятие. Омега, еще пару раз возразивший для проформы, сдался. Ему было очень хорошо. Горячий влажный язык нежно ласкал его вход, заставляя мышцы расслабиться. Обнаружилось множество нервных окончаний, о которых Джеджун раньше не подозревал, и все они сейчас плавились от прикосновений вампира.

— Войди, — едва слышно попросил Джеджун, чувствуя, что больше не может терпеть.

— Я все-таки возьму крем, — сообщил Чанмин. — Языком нормально не смажешь…

— Нет, все в порядке, я уже готов, — смущенно произнес Джеджун, удерживая его за руку. — Пожалуйста, мне хочется…