Ты - мой омега (СИ)

С Тимом он чувствовал себя настоящим альфой, нужным, чуть ли не центром Вселенной. Он любил Тима и знал, что тот любит его, но его альфа, только приобретенный, хотел новых завоеваний, новых побед, новых восторженных, влюбленных глаз и соответствующих наград. Единственное, что никогда не приедалось Майку, так это их секс. Иногда страстный, быстрый, жадный, иногда долгий, нежный, когда прикасаешься к другому едва дыша. А вот с общением была совсем беда.

У них были разные вкусы, иногда даже буквально – Тим был вегетарианцем, у них вся семья была такой, и его даже от запаха и вида мяса воротило, тогда как Майкл просто не мыслил свою жизнь без сочных, жирных, полных холестерина бургеров. Флауэрс любил веселые, романтичные комедии, а от ужастиков и триллеров, которые предпочитал Майк, у него начиналась самая настоящая истерика, со слезами, жалобными всхлипами, и дрожащими руками. Бернштайн не знал, что с ним не так, он жил с отчимом, возможно, отец-альфа, который от них ушел, бил его в детстве, потому что от любой боли Тим бледнел, чуть не хлопался в обмороки и беззвучно плакал.

Им не о чем было разговаривать, даже о книгах или спорте – Тим всегда был слабым, у него было освобождение от физкультуры, так что никакой вид спорта он не выносил, а от дислексии читал мало и неохотно.

То есть, под конец их отношений, Майкл не знал, чем им можно было заняться вдвоем, кроме как трахаться. Тиму это, конечно, не нравилось, он свирепел и закатывал ему истерики на тему «Ты совсем меня не любишь», от чего Бернштайн злился в свою очередь, и невыносимо желал закончить все это и пожить спокойно. Он уже и не помнил того времени, когда они занимались вместе чем-то, кроме секса.

Наверное, все это так бы и закончилось – Майкл встречался бы до конца старшей школы с Дэном, потом бы нашел себе еще кого-нибудь в колледже, потом еще, пока какой-нибудь ушлый омега не залетел от него и не заставил на себе жениться. Но все это произошло гораздо раньше.

- О чем задумался? – перебил плавный ход его невеселых мыслей Дин.

- Да так, - отмахнулся Майкл, сворачивая и автоматически отмечая, что они почти приехали. Буквально один светофор.

- Ну и что ты решил? – пытливо поинтересовался тот.

Бернштайн тяжело вздохнул.

- Да не вздыхай ты! – раздраженно одернул его Атчесон. – Приедешь домой, примешь душ, причешешься и прямиком к своей омеге.

- А как же Дэн?

- А что Дэн? – искренне не понял Дин. – Он все поймет. Думаешь, он рассчитывал, что у вас это надолго? На всю жизнь? Я вообще не уверен, что он действительно в тебя влюблен.

- Что? С чего ты взял? – настала очередь Майкла недоумевать.

Он плавно притормозил возле двухэтажного скромного домика Атчесонов, и требовательно воззрился на Дина.

- Взял и все, - в привычном жесте, пожал тот плечами. – Мне кажется, что он просто осуществляет свою давнюю мечту. Ну, типа, он был в тебя когда-то влюблен, а теперь… это вроде как дань своему прошлому Дэну.

- Он что-то говорил обо мне? О нас? – продолжал допытываться Майкл.

Не то, чтобы у них с Дэном все было хорошо. С Дэном можно было практически все то же, что и с Дином, кроме как курить травку и пить пиво, плюс бонусом шли поцелуи. Дальше Дэн заходить не позволял, да и Майк особо не стремился. У него уже давно не было этих трогательных разговоров в полнейшей тишине обо всем и ни о чем одновременно. Невинных, легких, почти детских поцелуев. Томительной нежности в груди, когда Дэн прижимался к нему и трогательно заглядывал в глаза, внимательно выслушивая новости Майкла за день.

Но чего-то все-таки не было. Бернштайн списывал все на то, что они еще мало друг друга знали, и не успели привыкнуть. Дэн будто искал в нем кого-то другого, стеснялся выставлять их отношения на показ, смущался, когда Майк пытался зажать его у шкафчиков в школе.

Но это и не портило, совсем-совсем не портило их отношений. На данный момент Майк мог сказать, что его все устраивало.

- Конкретно нет, - нехотя признался Дин. – Но, просто… - он покусал губу, будто не зная, что сказать, - он же мой брат, все дела, и я вижу, что с ним происходит. Вот ты и Фил. Наверняка, ты сразу понял, что он совсем не любит своего омегу, милашку Энди?

Майкл, в который раз за день, удивленно уставился на него.

- Что?

- Эээ… - неловко улыбнулся Дин.

- Он любит Энди, что за чушь! – возмутился Майк.

- А Джек?

- А Джек – это… не имеет значения! Он просто с ним развлекается время от времени. А что? У всех свои увлечения.

Только произнеся все это, Бернштайн понял, как глупо звучат его оправдания старшего брата.

- Он любит Джека, - как-то сочувственно сказал Атчесон. – А с Энди ему удобно, - чуть подумав, он добавил, - и правильно.

Майкл вздохнул, прикрыв глаза ладонью.

- Ладно. Это неважно. Фил разберется со своими проблемами сам. Мне нужно разобраться со своими.

- Отличный план, - одобрительно усмехнулся Дин. – Тогда я пойду?

- Тебе помочь?

- Не надо. Этот ортез довольно удобный. Пока, Майкл, - странно оглядев его с ног до головы, попрощался он, - надеюсь, все обойдется без потерь.

- Пока, - махнул ему вслед Майк.

Он проводил того взглядом до двери, обеспокоенно хмуря брови каждый раз, когда Дин сильнее припадал на больную ногу, а потом, взглянув на часы, медленно тронулся с места, понимая, что откладывать до бесконечности решение своих проблем, он не сможет.

*

- Майкл? – отчим Тима удивленно уставился на Майка, будто не веря, что это он.

- Здравствуйте, мистер Коулман, - как можно приветливей улыбнулся Бернштайн.

- Ты к Тимоти? Заходи, - мистер Колуман любезно впустил его, прикрывая дверь. – Вы помирились?

- Ммм… не совсем, - сказал Майк, не зная, как ответить правильней.

- Я надеюсь, что у вас все будет как прежде, - доверительно сообщил ему отчим Тима, не давая пройти в гостиную. – Тимоти не идеал омеги, но… он хороший мальчик.

- Я знаю, - снова улыбнулся Майкл, - он у себя?

- Да, он наверху, - покивал мистер Коулман. – Иди-иди, вам нужно поговорить. А я попрошу Элиота заварить чай.

- Спасибо, не стоит утруждаться, правда, - тут же запротестовал Бернштайн – родители Тима всегда, почему-то, ему симпатизировали, и он отвечал им тем же, поэтому не хотел лишний раз обременять их заботами. Он вообще рассчитывал, что они поговорят где-нибудь на нейтральной территории, но Тим не брал трубку, и Майку пришлось ехать к нему домой, потому что он больше не мог ждать разговора с ним ни секунды.

Майк не стал слушать, что там начал говорить мистер Коулман, потому что ему было откровенно не до обмена любезностями. Он стремительно преодолел гостиную и взобрался вверх по лестнице. Наверху было только две комнаты – Тима и его родителей. Майкл свернул направо и остановился перед простой деревянной дверью, за который были слышны звуки какой-то очень печальной мелодии.

Бернштайн вежливо постучал.

- Я не хочу есть, пап, - донеслось из комнаты.

- Это Майк.

Какое-то время не было слышно ничего, кроме музыки, затем послышался торопливый топот и буквально через секунду дверь распахнулась.

- Привет, - едва слышно поздоровался Тим.

- Привет, - кивнул Майкл, - впустишь?

- Проходи, - Флауэрс нехотя отошел, пропуская его в комнату.

Бернштайн принялся озираться в поисках того, что могло измениться с тех пор, как он был здесь в последний раз.

- Ты пришел дать мне… денег? – нерешительно спросил Тим.

- Нет, - вздохнул Майкл, чувствуя непонятное волнение. Сейчас он не очень был уверен в том, что хотел снова начать встречаться с Флауэрсом. Не просто встречаться – жить вместе, вести быт, воспитывать детей. – Я пришел поговорить.

- Тогда поставь просто подпись. Мы с тобой отлично поговорили вчера, - вдруг холодно произнес Тим, натянувшись, как струна.

- Ты не будешь делать аборт, - сердито одернул его Майк. – Мы расскажем обо всем родителям и поженимся, как ты и хотел. После нового года. Мои родители наймут няню, если что. Поживем пока у них, Фил все равно уедет через полгода в колледж. А там… - он не закончил, так как и не думал о том, что будет потом. Для него время, когда он отучится в колледже, найдет работу и приобретет свое жилье, казалось несбыточным и далеким.