Ты - мой омега (СИ)

Майкл был прав – я практически никогда ни с кем не встречался. Мне не нравилась перспектива траты времени и ресурсов на то, что может легко сделать алкоголь, легкие наркотики и в целом пьяная атмосфера вечеринки. Я не хотел прилагать особых усилий, чтобы перепихнуться с каким-нибудь парнем или девчонкой.

И может быть я и хотел бы ходить с кем-нибудь на свидания, но точно не с теми несколькими, с кем мне удалось потрахаться.

А с Дэном…

Я представил его, стонущего подо мной, отсасывающего мне, кончающего от меня в себе, и спящего рядом со мной, готовящего мне обед, улыбающегося, идущего рядом со мной, за руку…

Как, как мне отказаться от этого? Перестать представлять? Забыть о нем?

Я не знал.

И я снова подумал про Фила и Энди, про Фила и Джека, про Дэна и Майка, Спайка и Стаба, и Кевина с Ричардом…

Что все-таки влечет людей друг к другу? Желание любить или быть любимыми?

Это было неправильно, извращенно, против природы, но это было – нас влекло с Дэном друг к другу одинаково, одновременно, и это не могло быть случайностью.

Я знал это, будто сам был Дэном – он хотел любить и быть любимым только мной, как и я. И это не могло прекратиться вот так, запросто, даже если мы начнем встречаться с другими.

Потому что вот она – наша природа, наша физиология, наша сущность. И моя сущность заключалась не в том, что я был альфой, а в том, что меня всегда будет тянуть только к нему, моему омеге.

========== Глава 17 ==========

POV Author

- Ну и чего тебе? – не узнавая свой голос, грубо спросил Майкл, стараясь не смотреть на краснощекого от мороза Тима.

Они стояли на заднем дворе кафе, возле мусорных баков, от которых нестерпимо несло чем-то протухшим, и Бернштайну хотелось уйти отсюда как можно скорее.

Тим молчал, зябко пряча кисти рук в рукава тонкой куртки, потупив взгляд в землю.

- Слушай, я не буду стоять здесь два часа, и ждать, пока ты соизволишь, наконец, открыть рот и сказать, зачем ты меня сюда позвал, так что…давай, решайся, - не вытерпел Майк.

- Мне… мне нужны деньги, - чуть хрипловатым голосом нерешительно произнес Тим. – И твоя подпись.

Порывшись в кармане, он достал оттуда вчетверо сложенный, измятый лист, и протянул его Бернштайну.

- Что это? – искренне удивился он, разворачивая бумагу.

- Согласие отца-альфы на прерывание беременности, - устало вздохнув, пояснил Тим. – Аборт стоит шестьсот долларов, у меня есть четыреста, нужно…было бы не плохо, если бы ты… если ты согласен, конечно, - насупившись, закончил он.

Майкл не сразу смог сообразить, о чем именно говорит ему Флауэрс. Вот так просто принять тот факт, что твой бывший парень просит у тебя денег и согласие на аборт, он не мог.

- А… а ты уверен, что именно я должен ставить подпись? – кое-как взяв себя в руки, спросил Майк, приподняв брови.

- О чем ты?… Да как ты вообще смеешь говорить такое?! – взвился Тим, отбирая лист, и снова складывая его вчетверо. Судорожно затолкав его в карман, он закрыл лицо трясущимися ладонями, часто-часто дыша.

- А что, по-твоему, не имею право? – усмехнулся Бернштайн, мысленно дав себе подзатыльник. Откровенно давить на больное, добивать словами – он никогда себе такого не позволял, даже когда они ругались, готовые порвать друг друга на куски. И что произошло с ним сейчас, он не знал.

- Да, - пробормотал Тим приглушенно, кивнув, - да, забудь. Зря я сказал тебе, - он отнял руки от лица, сморгнув пару слезинок, и наскоро вытерев их рукавом. – Ладно, - сказал он более громким голосом, приподняв уголки губ в подобие улыбки, - серьезно, забудь, я тебе ничего не говорил. Пока, Майк, счастья тебе с твоим новым правильным омегой.

Сказав это, он обошел Бернштайна, и стремительно направился в сторону дороги, по которой то и дело сновали туда-сюда машины.

- Подожди! – развернувшись и кинувшись вслед Тиму, крикнул Майкл.

Тот только прибавил шаг, не оборачиваясь. Но у Флауэрса не было шанса против него, поэтому, догнав, Майкл схватил его за рукав, разворачивая к себе.

- Отпусти, больно, - сморщил нос Тим.

Бернштайн нехотя разжал пальцы.

- Когда ты узнал? – спросил он, нахмурившись.

Поморгав припухшими от недавних слез веками и шмыгнув носом, Тим нехотя ответил:

- Где-то месяц назад.

- Почему сразу не сказал?

Тим молчал, смотря куда-то в сторону, практически не мигая.

Майкл, не выдержав, взял его подбородок пальцами, повернув лицом к себе.

- Ну?

- Хотел… сделать сюрприз на Рождество. Думал, после нового года поженимся, - даже не сопротивляясь, наконец, сказал Тим.

Внутри все, почему-то, затопило нежностью. Майк уже и забыл, какого это, чувствовать такое к всегда ехидному, колючему Тиму, которого в последнее время перед тем, как окончательно поставить точку в их отношениях, хотелось только грубо трахать, уткнув лицом в подушку.

- Ты же видел, во что превратились наши отношения. Во что все превратилось, - глухо произнес Бернштайн, отпустив его подбородок, и зачем-то отойдя на шаг.

- Не надо, Майк, - чуть поморщившись, отмахнулся Флауэрс, - я и так знаю, что с этим Атчесоном тебе лучше. Ты весь… светишься как будто, - чуть улыбнувшись, на этот раз искренне и как-то по-доброму, сказал он.

- Что, больше не любишь? – горько усмехнулся Майкл.

- Не в этом дело. Просто хочу, чтобы ты был счастлив. Я… кажется, я тебе не очень подходил, - вздохнул Тим. – Подпишешь? – спросил он, снова вытащив несчастный листок.

- А ты уверен, что действительно этого хочешь?

- Конечно, не хочу, - снова улыбнулся Тим. - Я очень хочу этого ребенка. Хочу выносить его, родить…воспитывать.

- Ну и? Ты мог бы, - пожал плечами Майк.

- Родители выкинут меня из дома, если узнают, - невесело усмехнулся Тим, - они и так сердиты на меня за наш разрыв. Надеялись, что пристроили меня в надежные руки… А я сам… один, - он беспомощно развел руками, не зная, что добавить.

Он замолчал, и Бернштайн тоже не мог ничего сказать. Он смотрел на Тима, и ему хотелось обнять его, как раньше, когда еще все было не так плохо, сказать, что все будет хорошо, и что он всегда будет рядом. Сказать, что они – истинная пара, сказать ему, что Тим – его омега, и больше ничья.

Он хотел этого, но в то же время что-то его останавливало. Может, то, как некрасиво закончились их отношения, оставив неизгладимый, неприятный отпечаток, может, неожиданная влюбленность в Дэна Атчесона, может, еще что-то, но он не мог сделать ни шага навстречу.

- Я подпишу. И денег дам, - прочистив горло, наконец, сказал он. – Только завтра. У меня нет с собой такой суммы.

- Ладно, - согласно кивнул Тим. – Тогда до завтра.

- До завтра, - попрощался Майк, и, не оборачиваясь, направился обратно в кафе.

*

Вернувшись в кафе, и сев на свое место, Майкл не сразу заметил отсутствие Дэна и Дина. Стаб и Спайк сидели красные, как раки, и, видимо, тихонько целовались до его прихода, воспользовавшись приглушенным освещением и местом в углу.

- Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Спайк. Стаб нахмурился, оглядев Майка с ног до головы. – Малыш, на тебе же лица нет!

- Никакой я не малыш, – обиженно буркнул Бернштайн. – Все нормально. А где Дэн? – вдруг встрепенулся он.

- Дин пошел домой, Дэниэл решил ему помочь. Так что хотел от тебя этот противный омега? – не сдался Спайк, аккуратно отпив глоток ароматного крепкого кофе из маленькой чашечки.

Майкл вдруг посмотрел внимательно на него, отмечая все те детали, которые раньше и так были заметны, но вполне привычны, да и не важны – Спайк вырос в не просто обеспеченной семье, а даже, можно сказать, богатой. Тонкие черты лица, чувственные губы, большие зеленые глаза, длинные, изящные пальцы, не знавшие работы, умение стильно одеваться, всегда дорогая обувь, и совершенно романтически вьющиеся волосы – все, все до последней черты имели явно выраженный аристократический оттенок. Если бы не его не по-омежьи высокий рост и развитая мускулатура, то он бы совсем терялся среди парней из команды, и вряд ли смог бы заниматься баскетболом, но даже так он бы не был обычным заносчивым красавчиком-омежкой, каких много.