Ри (СИ)

Ведь не только рыськи никогда в жизни раньше не были на море. Ри — тоже.

Почти белый горячий мелкий песок под ногами. Вода, много-много воды до самого горизонта, по ее поверхности бегут волны, у пустого от края до края, ограниченного каменными насыпями-волнорезами берега вспениваясь белыми гребнями, над водой слепящее ярко-голубое высокое небо, расчерченное перистыми невесомыми белоснежными облаками. Парящая в небе белая чайка. И резкий, но приятный запах соли, гниющих водорослей и дальних, полных приключений странствий. Оглушающее сочетание.

— Так вот ты какое, море, — прошептал Ри. — Красивое…

«Величественное”, — мысленно добавил подросток и испугался, резко осознав, какой же он крохотный и потерянный один на фоне пустынного пляжа и огромных масс колыхающейся, равнодушной воды.

Купаться расхотелось напрочь.

Нервно облизнув пересохшие губы, альфочка поправил на плече съезжающий пакет, тявкнул, укоряя себя за трусость, решился и, увязая в песке, побрел к границе прибоя. Пришел на море — значит уже пришел. Хоть ноги помочить. Альфа он или нет?

Накатившая теплая волна мягко лизнула ступни и отбежала, дразнясь, зовя за собой в глубину. И Ри послушался — не заморачиваясь переодеванием в купальник, скинул футболку и шорты и в трусах шагнул навстречу следующей волне. Осторожный от природы, альфочка зашел в воду «по бедра» и немного постоял, привыкая к ощущениям, потом присел и погрузился по шею, ощупывая дно руками. Песок и камушки.

Нечто чувствительно ущипнуло за большой палец правой ноги, Ри вскрикнул в испуге и метнулся обратно к берегу. Выскочив из воды пробкой, альфочка чуток отдышался, сел на песок и, задрав ногу к лицу, внимательно осмотрел палец. Ни следа зубов или присосок, лишь налипшие песчинки. Зато на песке у левой стопы — ракушка размером со среднюю монетку, розово-белая и округлая. Подняв находку, Ри обнаружил в ней маленькую дырочку, очевидно, проточенную каким-то морским червем.

— Будешь моим талисманом, — сказал ракушке подросток, вставая.

«Море — это замечательно, — размышлял он, натягивая футболку на мокрое тело. — Но тут слишком жарко днем, свариться можно. Если получится, лучше приходить купаться ближе к закату, и желательно — с кем-то. Иначе жутковато.»

Обратно на базу подросток вернулся, страдая от жажды и пошатываясь. Он едва не заблудился в перекрестьях улиц и был счастлив вновь оказаться в знакомом месте.

Номер встретил раскрытым настежь шкафом и пустотой. С полок исчезли принадлежащие мэссу Кару вещи, в углу не стояла дорожная сумка мэсса Кара. На аккуратно заправленной кровати, поверх покрывала, лежало веером несколько листов бумаги. Часть из них были с печатным текстом, Ри признал в листах свои документы, а один, положенный чуть отдельно, был исписан вручную наискось размашистым корявым почерком.

Уже догадываясь, что прочтет, альфочка взял лист и, захлебнувшись отчаянием, заскользил глазами по строчкам.

«Я женился не на злобном ядовитом кактусе, — гласило короткое прощальное письмо мэсса Кара. — Не тебе ставить мне условия, наглая малявка. Мы разводимся».

Омега выбрал. Отрекся сам, не дожидаясь, кого выберет Ри, его или рысек с братом. Без вариантов не пожелал принимать в клан бордельных вольноотпущенных. Не больно — навылет через сердце, круша ребра и выворачивая наизнанку веру в любовь, истинность и окружающий мир.

Записка мэсса Кара выскользнула из разжавшихся пальцев подростка и беззвучно упала на ковер. Новоиспеченный хир-ха не плакал, проводил ее сухими глазами.

Кончено. Да здравствует панакх. Вожак мэсс Кар доносит, родит и вырастит помет рыжих щеночков без Ри, и гарем старых мужей ему в помощь.

Остаток дня прошел для Ри как в тумане. Подросток лежал на нерасправленной кровати, свернувшись в клубочек, дрожал, не замечая холода, под кондиционером, чесал зудящую, покрытую морской солью кожу и не открывал на стуки в дверь. Его звали из коридора по имени — он не откликался. Не потому, что внезапно оглох — не видел смысла отвечать.

Когда стемнело, альфочка будто очнулся. Стуча зубами, он скатился с кровати, сдернул с крючка халат и метнулся в ванную, оттаивать под горячим душем.

Да, мэсс Кар уехал. И что? Настал конец света? Исчез Лэ и связанные с ним проблемы? То-то и оно. Нужно как-то теперь выживать без мэсса Кара в чужой стране, без денег, профессии и языка. Для начала — согреться и срочно позвонить дяде Юли, сообщить о разводе и попроситься обратно в родной клан. Иначе — хозяева гостиницы рано или поздно выставят их с братом на улицу. Или не выставят, пристроят к делу типа мытья посуды где-нибудь в ресторанчике на берегу, они добрые…

Дядя Юли выслушал племянника молча. И молчал еще некоторое время, переваривая известие, дышал в трубку. Потом спросил странно изменившимся голосом:

— Ри, малыш, ты сдурел? Месяц замужем и уже панакх? Немедленно объяснись!

Пришлось рассказывать ВСЕ, с подробностями. Дядя Юли слушал, не перебивая, тихонько кхекал горлом.

— Ну ты даешь, племяшка, — вздохнул, разобравшись. — Кто так с мужьями разговаривает-то? Не умеешь просить — не берись, обратись за советом к старшим. Как вас с Каром мирить теперь, ума не приложу — он же гордый как не знаю кто.

Ри вовсе не считал, что обязан мириться с мэссом Каром и сердито оттявкивался, кутаясь в одеяло. Слишком больно ударило его предательство истинной пары. Спорить с глупым, напрасно гонорящимся и явно спятившим от переживаний с разума щенком папА щенков подростков Юли не стал.

— Сидите пока при Бабре, ждите, когда у Мая течка закончится. — велел омега племяннику. — Не брошу я ни тебя, ни Лэ, не боись. И Май не бросит, уверен. Мы свою кровь на произвол судьбы не бросаем. И с рыськами вашими разберемся — если Лэ с Ашей действительно истинные, поженим. Жить будете на базе, где мы вместе были, с начальством договорюсь — там и посудомойки, и уборщики нужны всегда. С Баброй перетру сам.

Омега отключился, а Ри еще немного поморгал с мобилкой в ладони, не имея сил встать. Хотелось есть, хотелось пить, голые ноги обдувало кондиционером. Холодно, пусто и тоскливо. Мэсс Кар не вернется обнять и не шепнет больше в ухо с ласковой усмешкой «мой цветочек». И вообще, бывший муж не прав — никакой Ри не ядовитый кактус. Он — обыкновенный напуганный потеряшка, попытавшийся взвалить на свои хрупкие плечи ношу не по мерке и не справившийся с ситуацией.

Щенок, преданный не пожелавшей искать устраивавшего обоих компромисса истинной парой. Вожаком, на минуточку, клана и воином, папА кучи щенков. И пусть дядя Юли разобьет голову о стену, обеляя друга и объясняя его проступок свойственным беременым резким гормональным всплеском — предательства мэсса Кара это не отменит.

В дверь уже не стучали — колотили, и, похоже, ногами.

— Ри! — надрывался хриплый бас Бабры. — Ри, открой! Я знаю — ты там!

— Ри! — вторил Бабре звонкий, полный тревоги голос Леся. — Ри, открой!

— Ри! — целый хор голосов. — Ри!

Ри звали и умоляли, заклинали открыть — тятя Кап, и Гого, и Лэ, и даже, вроде, рыськи. Отпереть замок, пока не выломали дверь. Проще простого.

Огромным усилием воли Ри надел на лицо маску спокойствия, которого на самом деле не испытывал, кинул не нужную сейчас мобилку на подушку, поднялся и, подволакивая по ковру босые ступни, как был в одеяле и с накрученным на голову чалмой полотенцем, поплелся открывать.

Решил быть взрослым и сильным — соответствуй. Иначе и затевать истории не стоило. Кричать «панакх» легко. Отвечать по предъявлению — куда сложнее.

— Да не войте вы! — раздраженно тявкнул альфочка, неверными пальцами сдвигая защелку и распахивая дверь. — Вот он я! Со мной все нормально! Заснул крепко!

Нагло врал, чтобы успокоить брата и… друзей? Мучиться совестью успеет позже, ночью, ворочаясь без сна.

Комментарий к Глава 21 Вивера – похожа на нашу скрипку

====== Глава 22 ======

Дядя Юли не обманул — сумел договориться с начальством базы о пристройстве родственников. Трем хир-ха и одному ополо выделили в столовском корпусе маленькую скромную двухкомнатную квартирку почти без мебели. Ри и Шая в первый же день определили к грязной работе на кухне, Ашу с Лэ забрали в местный детский садик помощниками воспитателя.