Замри и присмотрись (ЛП)

Лебеди съедают принесенный Гарри хлеб за считанные минуты, и, когда они уходят в сторону игровой площадки, их почти всю дорогу провожает пара особенно оптимистично настроенных птиц, вытягивающих длинные шеи и шлепающих лапами по асфальту. Роза смеется – дыхание заметно в ледяном воздухе – и срывается на бег. Она набирает впечатляющую скорость, несмотря на мешающие толстое пальто, шапку, шарф и перчатки, и Гарри решает позволить Тедди бежать за ней, пока он идет более спокойным шагом на своих костылях.

Когда он догоняет их, Тедди раскачивает Розу на качелях. Улыбаясь самому себе, Гарри опускается на качели рядом и держит костыли в одной руке. Ни один из них не кажется хоть немного обеспокоенным холодом или отсутствием каких-то приключений, и он позволяет себе отпустить напряжение, которое его так сильно сковывало.

– Знаешь таких девчонок, которые не оставляют в покое даже форель? – говорит Тедди.

– Знаю.

– Они пытались поймать ее в озере. Чтобы держать как домашнее животное.

Гарри заинтриговано смотрит на него.

– В том озере даже форель водится?

– Не знаю. Все, что им удалось – это разбудить гигантского кальмара. Девчонки, – вздыхает Тедди.

– Эй! – протестует Роза со своих качелей, поворачиваясь к Тедди и хмурясь. – Я тоже девочка.

– О, точно, – говорит Тедди. – Прости.

Он особенно сильно толкает ее, и она взлетает ввысь, вскинув ноги и запрокинув голову, отчего яркие волосы разлетаются позади нее. Гарри держит руку на своей палочке, готовый выхватить ее, если Роза вылетит из качелей, но этого не требуется. Вскоре оба ребенка отказываются от качелей и карабкаются по шведской стенке, где придумывают сложную игру с правилами, понять которые у Гарри нет ни единого шанса.

После чипсов, еще одного раунда горячего шоколада и задав больше вопросов, чем Гарри может сосчитать, они оставляют его, измотанного, но довольного, в одиночестве на диване, где он лежит с закрытыми глазами и кружащейся головой. Солнце уже садится, и он знает, что должен найти позабытую где-то выходную мантию для первого из двух вечеров, которые они с Драко решили посетить, но он не может заставить себя даже пошевелиться. Он чувствует приятную усталость, каждый мускул, кажется, тонет в мягкой поддержке дивана, кожу и волосы раздразнил холодный ветер, и разум погружается в приятное забытье.

С протяжным довольным вздохом он вытягивает руки по бокам и засыпает.

Когда он открывает глаза, в комнате совершенно темно, и он стонет. Потирая лицо, он заклинанием включает свет и щурится, чтобы разглядеть время на часах, стоящих на каминной полке, прежде чем подскочить, вспоминая про гипс с секундным опозданием, отчего и плюхается обратно на диван. Он делает глубокий вдох и снова пытается встать, на этот раз осторожнее, удерживая себя в вертикальном положении и хватая костыли. Он с трудом поднимается по лестнице, проклиная отсутствие самоконтроля вплоть до самой ванной, где он быстро принимает душ, ставит порез во время бритья и пытается уложить волосы.

Он не опоздает на это чертово мероприятие, и вовсе не потому, что именно этого от него и ожидает Драко. Если он должен собраться и добраться туда менее чем за десять минут, он каким-то образом это сделает. Бросив костыли на кровать, он зарывается в гардероб и вытаскивает свою извечную черную мантию. Она строгая, она идеально на нем сидит, и она, по его мнению, настолько обычная, что никогда не выйдет из моды, ибо в ней никогда и не будет. У Драко сотни комплектов одежды; они все темные, хорошо скроенные и искусно отделанные, но все они немного отличаются друг от друга, и, пока Гарри стоит, проверяя брюки на необходимость их гладить, он задается вопросом, всегда ли он обращал на Драко повышенное внимание.

Он смотрит на себя в зеркало и видит глупую улыбку. Качая головой, он торопливо одевается, пряча гипс под штаниной и разглаживая воротник. Он сомневается, что когда-нибудь будет чувствовать себя комфортно в мантии, но ситуация вынуждает. С костылями в руках и кошельком в кармане он решительно вздыхает и апарирует.

Когда он появляется на широкой, круглой площадке у особняка, где проходит Бал Героев Министерства, он чувствует, что его будто приклеило к месту. Он не давал себе времени нервничать из-за того, что он почти три недели не посещал подобные мероприятия, но сейчас, столкнувшись с внушительным старым домом, сверкающими огнями и толпами выдающихся ведьм и волшебников, он изнутри кипит от беспокойства. Передние двери открывают и закрывают двое мужчин в темных мантиях, отличных от его, и каждый раз из-за дверей в тихую ночь вырывается музыка и, кажется, толкает Гарри назад.

Он задается вопросом, удастся ли ему уйти до того, как его кто-нибудь заметит, когда двери снова открываются, и изящная темная фигура идет к нему по гравию. Когда она выходит в свет фонарей, освещающих площадку, белоснежные волосы, кажется, начинают светиться, и сердце Гарри облегченно пропускает удар.

– Драко, – говорит он, пытаясь контролировать голос.

– Здравствуй, – шепчет Драко, с интересом его разглядывая. – Собираешься зайти?

– Да, конечно, я просто… – Гарри прерывается, а его внимание приковывают к себе безупречный наряд Драко, отполированные туфли и жесткий воротник. Очень странно видеть его таким, когда Гарри успел привыкнуть к свитерам и резиновым сапогам. Прическа уложена волосинка к волосинке, и он слегка пахнет мятой.

– У тебя очень странное выражение лица, – говорит Драко.

– Мята, – неразборчиво говорит Гарри, и Драко смеется.

– Это заклинание крахмала, – объясняет он, протягивая руку, чтобы Гарри проверил рукав. – Я использую его ко всем своим выходным мантиям, чтобы они не мялись.

Гарри осторожно нюхает ткань, а затем всего мгновение смотрит на Драко, прежде чем взять себя в руки и бросить несколько слов, которые сделают его менее похожим на спятившего.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Ты поверишь, если я скажу, что почувствовал? – спрашивает Драко, приподняв уголок губ.

– Не очень, – признается Гарри.

– Я был в баре, когда услышал, как твой любимый заместитель министра рассказывал, что только что прошел мимо тебя, – говорит Драко, и Гарри стонет.

– Я надеялся, что он не заметит.

– Он - и не заметит?

Гарри пожимает плечами.

– Я не говорю, что это возможно. Но надеяться же можно.

Драко фыркает и мягко подталкивает Гарри в спину по гравию в сторону входа. Гарри позволяет себя вести, а нервозность почти полностью отступает благодаря осторожному, заботливому касанию, и он даже находит улыбку для двух мужчин, которые приветствуют их по именам и распахивают для них двери.

Бальный зал огромен, с высокими потолками, сверкающими украшениями и праздничными огнями. Свободная площадка постепенно заполняется людьми, но многие по-прежнему сидят за круглыми столиками со свечами и белыми льняными скатертями. Над оркестром парящие феи складываются в надпись «Министерство приветствует Героев 2009 года».

Гарри делает глубокий вдох и принимает бокал, который протягивает ему Драко. Ему нравится это мероприятие. Он сражался за него, когда они с Драко составляли список, и теперь, стоя здесь, он понимает, что сделал правильно. В отличие от многих министерских вечеров в течение года, на этом награждают обычных ведьм и волшебников, которые продемонстрировали мужество, альтруизм и невероятную силу. Награды присуждают взрослым, детям и даже маглам, которые, возможно, никогда не узнают о своих достижениях, но которые продолжают напоминать волшебному миру о своей важности.

Гарри оглядывается на номинантов, понимая, что некоторые из них сидят в кругу семьи и друзей и празднуют, что многим из них так же, как и ему, неудобно в мантиях. Когда он бросает взгляд на Драко, его поражает осознание, которое не дает ему отвести взгляд.

Да, Драко прекрасно одет и ухожен, как и всегда, но он… другой. Его лицо не резкое или насмешливое, оно открытое, живое от интереса и сдержанного тепла. Человек, стоящий рядом с ним - это не Драко из прошлого (тот, который якобы жил в рамках). Это просто Драко в парадной мантии, и от облегчения Гарри хочется смеяться.