Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

— Значит Джеймс в надежных руках, — задумывается Андре. — Вот что, попроси Стива с ним поговорить, — выносит свой вердикт он.

— Джей не станет…

— Олли, я знаю, о чем говорю. Стив единственный, кому Джеймс доверяет всецело, и к его советам тот прислушается, — Бонфуа мягко касается грубой ладонью щеки Керкленда. — Просто выскажи Стиву все, что думаешь, а он сам решит, как донести это до брата.

— Хорошо, — Оливер слабо кивает и смотрит влюбленно на Андре.

И если Андре считает, что Оливер спас его жизнь, то Керкленд точно уверен — они вытащили друг друга.

Комментарий к Глава 20. Прошлое

https://vk.com/wall-141841134_184

========== Глава 21. Решение ==========

— Ал, ты дома?

Мэтт осторожно толкает дверь знакомого дома и торопливо стягивает с себя заснеженную шапку. Ключи от дома Альфреда у него имеются с незапамятных времен, а сегодня они еще и договорились встретиться здесь. Мэтту срочно нужен совет, а так как Гилберт пока несколько занят в связи с переездом, то выбор советчика автоматически падает на Джонса.

Со стороны кухни слышится какой-то шум, и Мэтт разумно предполагает, что друг находится именно там. А потому раздевшись и отряхнув от снега свои вещи, Уильямс неторопливо бредет по знакомому коридору, мельком осматривая новые фигурки с супергероями, которые красуются на многочисленных полках.

— Ал?

Мэтт замирает в дверях и осекается. Хозяин дома и впрямь стоит здесь, вот только в его объятиях Ваня, и он весьма жадно прижимается к чужим губам. Мэтт отступает было на шаг назад, но Брагинский отрывается от Джонса, трепет его по волосам, как ребенка, и указывает на Уильямса взглядом.

— К тебе пришли.

Мэтт готов поклясться, что звучит это почти насмешливо, а хитринки в Ваниных глазах так и отплясывают ламбаду, но Альфред ориентируется быстро, уже подскакивает к другу и крепко его обнимает, словно не его только что прервали от чего-то приятного.

— Мэтти, идем скорее в гостиную, я ждал тебя!

В Джонсе нет и капли недовольства, Ваня сзади посмеивается, но остается у плиты, а Мэтт готов со стыда сгореть — из-за придуманных проблем он мешает другу…

— О-о-о-о, я знаю это выражение лица, — Альфред хохочет и трепет Уильямса по волосам. — Мэтти, ничего не изменилось, я всегда рад тебя видеть, так что выкинь всю эту чушь из головы и выкладывай, что случилось.

Он с размаху плюхается на диван, тянет Мэтта за собой, а тот тяжело вздыхает, все еще чувствуя вину перед другом, который по-братски обнимает его за плечи. От этого тепла становится как-то спокойнее, Мэтт порядком соскучился по таким совместным посиделкам с Альфредом, которым, оказывается, не мешает даже наличие у их обоих пар.

— Ну, Мэтт? — Джонс смотрит выжидающе и с явным нетерпением. Уильямс окончательно расслабляется под этим взглядом, откидывается на диван и смотрит в потолок.

— Я запутался, Ал, — вздыхает он и сминает пальцы на руках. Спокойствие Мэтта — штука непоколебимая, но сейчас дает явный сбой, ведь Джонс знает его как облупленного, и скрываться перед ним глупо.

— Джеймс тебя обижает? — Альфред, кажется, уже готов рваться в бой, но Мэтт лишь качает головой.

— Пытается, — чуть улыбается он. — Хотя у меня складывается впечатление, что он попросту хочет отыграться на мне за всех альф вместе взятых, когда грубит, огрызается, уходит от прикосновений… Но вместе с тем я прекрасно вижу, как он тянется к чужому теплу, как он падок на нежность, — на лице Мэтта застывает мечтательное выражение: Альфред в нем видит сейчас себя — он так же плавает в своих мечтах, когда думает о Ване. — В это, наверное, сложно поверить, но Джеймс куда мягче, чем кажется на первый взгляд. Он словно привык защищаться от всех, и от того сам же замыкается в себе, не подпускает никого.

— Он тебе сам это говорил? — Альфред удивленно вскидывает бровь.

— Нет, но я знаю, что прав, — качает головой Мэтт. — Я так и не могу добиться от него ответа, что с ним произошло, а он… не знаю, как объяснить, словно ждет от меня чего-то плохого каждый раз, — Уильямс снова заламывает пальцы и смотрит перед собой в пустоту. — Ал, мне немного страшно, — слова словно сохнут на языке, впечатываются в сознание углями, и Мэтт замыкается в круговорот своих мыслей. — Он встречается со мной не по любви, это ясно, но не гонит прочь. Постоянно провоцирует, огрызается, а потом злится на себя, точно сам не может определиться, как поступить, и эта неопределенность его раздражает. Он недавно говорил, что обязанность омег — ублажать альф, и это… — Мэтт окончательно осекается и замирает.

Мысли подступают к точке невозврата, в которой Уильямса замыкает, слабо потряхивает и бьет давно забытой паникой и страхом. Альфред плохо разбирается в людях, в отличие от Мэтта, но сейчас ясно понимает, что творится с другом и прижимает его крепче к себе. Как бы Мэтт ни вел себя, каким бы самостоятельным ни был, ему всего девятнадцать, он еще ребенок по сути, а некоторые вещи не стираются из памяти с годами.

— Отец, да? — Джонс шепчет это на грани слышимости. Мэтт кивает, благодарный за то, что не приходится договаривать вслух — Ал и так все прекрасно знает, единственный, помимо папы-омеги и самого Мэтта.

В гостиную неторопливо заходит Ваня и ставит на журнальный столик две кружки с какао. Он кидает лишь мимолетный взгляд на альф и уходит прочь, понимая, что сейчас явно не стоит мешать выговариваться. Мэтт смотрит куда-то в пустоту, пока Джонс обдумывает, как лучше поступить. Он бы предложил забыть про Джеймса, как про страшный сон, так как этот тип до сих пор настораживает его и не внушает доверия, но видит по глазам, слышит по голосу Мэтта, насколько тот влюблен. Он не отступится, даже будучи отвергнутым. Альфред не сильно верит в детские сказки про истинные пары, но почему-то уверен, что его привязанность к Ване и Мэттова к Джеймсу — что-то сродни. А потому остаться без этого человека будет не смерти подобно, а чем-то куда более страшным.

— Мне кажется, он тебя просто испытывает, — тихо говорит Ал, спустя некоторое время. — Ну, знаешь, омегам часто достается от альф, и черт знает что выпало на его участь. Вот и теперь, кидается словами, потому как привык к совсем иному, может, хочет из равновесия вывести, доказать себе что-то, не знаю, — Альфред прикидывает все, что знает об этом человеке и кивает сам себе — это смотрится наиболее логично. — А так как ты на типичных альф не очень-то похож, то твои поступки кажутся ему странными, неправильными и настораживают еще сильнее. Потому он и злится.

— Но слова… — Мэтт хочет возразить, но доводы Альфреда кажется вполне разумными.

— Всего лишь слова, — говорит Джонс. — Ты сам говоришь, что он разительно отличается от образа, который создает себе. Джеймс не похож на мазохиста, чтобы из упрямства встречаться с тем, кто ему противен, так что… — Альфред разжимает объятия и тянется за кружкой, которую тут же всовывает Мэтту в прохладные ладони. — Мне кажется, нет поводов для беспокойства и нужно лишь время, чтобы он привык к тебе. Пей, это вкусно, — он кивает взглядом на чашку.

— Ладно, — соглашается Мэтт. — Тогда просто подожду, — он поджимает губы и неторопливо глотает горячий напиток. — Вкусно, — благодарно шепчет он.

Остаток вечера проходит куда приятнее за какао и расслабляющей болтовней. В какой-то момент к ним присоединяется Ваня, и даже с ним Мэтт быстро находит общий язык. Он уходит из дома далеко за полночь, хотя Альфред и настаивает на ночевке. Но Уильямсу сейчас необходимо обдумать все до конца, взвесить свои поступки и поведение Джеймса, чтобы понимать, в каком направлении двигаться. Ну, и он совершенно не хочет мешать Алу еще и ночью.

***

— Славный парень, — Ваня домывает посуду, когда на кухне показывается задумчивый Альфред.

— Мне хочется хорошенько встряхнуть этого Джеймса, чтобы он, наконец, прозрел, — вздыхает Джонс, подходя ближе к Брагинскому и втягивая успокаивающий медовый аромат в легкие. — Но Мэтт меня убьет, если хоть пальцем его трону, — останавливает сам себя он.