Укрощение Рики (ЛП)

— Эй, — прошептал он. — Ну, что случилось?

— Ты сам знаешь, что случилось.

Катце сгреб его в охапку.

— Все, перестань. Не нужно так себя изводить. Есть вещи, с которыми ничего нельзя поделать, только смириться и жить дальше. Но получать удовольствие нам никто не запретит. Я научу тебя.

— Правда?

— Да. Прямо сейчас.

Катце наклонился и снова его поцеловал, медленно скользя руками вниз по спине, затем забрался под рубашку и коснулся ладонями обнаженной кожи. Дэрил задохнулся от теплого прикосновения; теперь он желал большего, желал сам дотронуться до партнера. Он провел руками вверх по груди Катце, восхищаясь его крепкими мускулами.

— Сними рубашку, — шепотом попросил тот.

Фурнитур колебался. Покраснев от стыда, он опустил взгляд.

— У меня… шрамы.

Катце с улыбкой указал на свою щеку.

— У меня тоже. Давай, делай, что я говорю.

Дэрил подчинился, и Катце разделся до пояса вслед за ним. Они долго стояли рядом, целуя и лаская друг друга. Фурнитур никак не мог насытиться своим партнером, его мужественным, словно высеченным из мрамора, торсом.

— Ты красив как Аполлон, — восхищенно прошептал он.

Катце засмеялся.

— Да уж, я такой — божественно прекрасен! — Руками он исследовал грудь Дэрила, затем спустился на живот и направился к талии. — Ты тоже очень красивый. — Катце потянул за ремень его брюк. — Хочу увидеть тебя целиком.

— Нет! — Дэрил в панике оттолкнул его. — Я еще не готов! Я не могу!

Катце снова заключил его в объятия.

— Ничего, все в порядке. Не нужно, если не хочешь. Только знай — тебе нечего меня стесняться. Я приму твое тело таким, как оно есть.

Фурнитур кивнул, не глядя на него.

— Давай просто полежим. — Катце забрался на постель и протянул Дэрилу руку; тот, дрожа, присоединился к нему. — Не бойся, любовь моя. — Катце прижал его к себе и погладил по голове.

Дэрила еще никто никогда не называл «любовь моя», и он подумал, что это самый счастливый момент в его жизни. В тот вечер Катце научил его — своими поцелуями, нежными ласками и сладкими объятиями, — что любовь и близость доступны каждому, кто осмелится о них мечтать, что истинная близость заключается не столько в сексуальном опыте или физических возможностях, сколько в умении навести мосты через разделяющую нас пропасть, на дне которой все наши страхи, душевная боль и постыдные тайны. И тот, кто способен так любить, несмотря ни на что, остается мужчиной.

====== Глава 17 Покорность Рики ======

Рики разглядывал золотой ошейник и цепи, не зная, смеяться ему или плакать. На передней пластине ошейника и на обоих браслетах были четко выгравированы инициалы Я. М. — Ясон Минк.

— Я это не надену, — заявил пет.

— Рики, хозяин Ясон велел тебе быть готовым ровно к часу дня. У тебя и выбора-то нет — все равно придется подчиниться.

— Я сказал, хрена с два я это надену! — заорал монгрел. Ни за что. Ни за какие чертовы коврижки, ни на том, ни на этом свете он не позволит волочить себя на цепи как вещь, как игрушку с клеймом Ясона Минка на самом видном месте.

От беспокойства Дэрил разве что из штанов не выпрыгивал.

— Ты же сам знаешь, что будет, если откажешься. Эта выставка… очень важное событие. Там соберется вся элита, и если ты не будешь готов, если из-за тебя хозяин Ясон опоздает на церемонию открытия…

— Хозяин Ясон может пойти и трахнуть в зад сам себя, а заодно и всю свою паршивую элиту! Это же полный бред! Я не какая-нибудь вонючая псина, чтобы на цепи меня таскать!

— Тебе следует гордиться тем, что ты пет господина Ясона, — негромко возразил Дэрил. — Он — самый влиятельный блонди в Танагуре — нет, даже в целом секторе. Ты когда-нибудь задумывался о том, сколько петов отдали бы все на свете, только бы оказаться на твоем месте?

Рики нахмурился.

— Это потому, что все они — тупое быдло и сами ни хрена не понимают, чего хотят.

— Рики, пожалуйста! Уже поздно. Ты сам знаешь, каким он бывает… если его разозлить. Он же тебя силой заставит. Ты ведь знаешь, он это сделает. Будет избивать тебя, пока не подчинишься.

Рики закрыл лицо ладонями.

— Я не могу. Просто не могу, Дэрил. Тебе не понять.

— Нет, не понять, потому что мы оба знаем: ты пойдешь на выставку, и неважно, хочешь ты того или нет. Хозяин Ясон всегда поставит на своем. Кому, как не тебе это знать! И если ему придется силой надевать на тебя эти цепи, хоть ты пинайся и ори как резаный, он это сделает. Зачем все усложнять? Ты и правда так рвешься за новыми побоями? Я тебя предупреждаю, когда он разойдется — в смысле, по-настоящему разойдется, — его рука не ведает жалости. Не знаю, доводилось ли тебе это видеть — ты, наверное, думаешь, что доводилось, — но я наблюдал за ним, с тобой он всегда сдерживает себя. Ты не захочешь испытать на своей шкуре его необузданную ярость. Нет, Рики, не захочешь.

Темноволосый монгрел молчал, опустив руки по швам.

— Давай сюда запястье, — мягко сказал Дэрил.

Рики посмотрел на открытый браслет, который протягивал ему фурнитур, и покачал головой. Дэрил с досадой вздохнул.

— Он будет здесь с минуты на минуту. Пожалуйста, Рики, уступи!

Монгрел не отвечал, и фурнитур бессильно повесил руки, длинные цепи загремели по полу.

— Он просто взбесится.

Словно в ответ на его слова дверь с низким гудением отъехала в сторону, и вошел хозяин собственной персоной. Увидев немую сцену, он остановился и рявкнул:

— Дэрил! Я же велел тебе подготовить его ровно к часу!

— Он не виноват, — вступился за фурнитура Рики. — Я никуда не иду. Только не в этом.

Что-то неуловимое промелькнуло в глазах Ясона, и в первый момент он ничего не ответил. Наконец, хрипловатым от раздражения голосом блонди произнес:

— Пет! Ты наденешь эти цепи, и наденешь их немедленно!

Рики вперился в него взглядом, уткнув кулаки в бедра.

— Хрена тебе лысого, Ясон, черта с два ты заставишь меня это надеть!

Широкими шагами подойдя к своему пету, Ясон схватил его за волосы, оттянул его голову назад и зубами сорвал с руки перчатку.

— Ты осмеливаешься перечить мне, Рики, — прошипел он и отвесил монгрелу крепкую пощечину. Тот снова устремил на него непокорный взгляд, и блонди снова его ударил. — Делай, что я велю, пет!

— Я не твой траханый пет, — от этих слов, произнесенных тихим голосом, блонди, и так уже до крайности злой, окончательно рассвирепел. Он отпустил волосы монгрела, и тот рухнул на колени, корчась от боли, причиняемой кольцом.

— Ты — мой пет, и это непреложный факт! — шипел Ясон. — И я намерен вколотить его в твою упрямую голову!

Блонди стремительно развернулся, направился к бару, открыл обычно запертый шкафчик и вытащил нечто, похожее на длинную палку. Он поднял предмет повыше, чтобы монгрел как следует его рассмотрел.

— Это — усмирительная трость, пет. Сейчас мы займемся твоей дрессировкой.

В несколько шагов Ясон оказался рядом с Рики, вздернул его на ноги и прижал лицом к стене, пришпилив запястья над головой. Стянув с пета штаны, он обрушил на обнаженные ягодицы шквал беспощадных ударов; кольцо пета продолжало сжиматься, причиняя невыносимую боль. Усмирительная трость была устройством незамысловатым: ни тебе системы амортизации, ни дополнительных функций — старомодное орудие жестокого наказания, которое предполагалось использовать без ограничения силы для усмирения самых злостных петов-бунтарей. Как правило, трость применялась лишь в начале процесса дрессировки, но Рики за два года, проведенных в доме хозяина, так и не отучился вставать на дыбы. Ясон всегда считал усмирительную трость варварским орудием, но теперь он был сыт по горло упрямством и непокорностью монгрела.

Дэрил отступил прочь, закрыв уши руками, не в силах вынести душераздирающие вопли Рики. Хозяин внушал ему глубокий ужас; казалось, блонди окружен зловещей аурой, он источал звериную ярость, его рука не знала ни усталости, ни милосердия, челюсти были крепко сжаты, накидка колыхалась в такт каждому удару. По опыту фурнитур хорошо знал, что такое хозяйский гнев, но это не делало сцену, происходившую на его глазах, менее жуткой, а участь темноволосого монгрела — менее достойной сочувствия.