Я без ума от французов (СИ)

– Да, я знаю, – Тиерсен согласен, конечно, но пальцы все равно подрагивают. Он отлично знает, что владеет оружием в своих руках, но…

– Давай скорее, Тиерсен! До конца следующей недели ты должен будешь делать это с завязанными глазами! Да-да, когда круг будет крутиться!

– Не торопи меня! – Тиерсен повышает голос, сжимая ножи. – Висишь себе – и виси! – да что же такое, он чувствует себя совершенным придурком, но не может поднять руку, пока не пройдет дрожь, пока он не успокоит скорое сердцебиение. Трусливый придурок.

– Боже, Цицеро чувствует, что ему придется обзавестись терпением! Да неужели это сложнее, чем просто бросать в мишень?! – Цицеро смотрит вопросительно и встречает растревоженный, стесненный взгляд Тиерсена. – О… О! Тиерсен боится? Боится… попасть в Цицеро? – маленький итальянец смеется сперва открыто, а через несколько секунд – маскируя собственное смущение, понимая, что назвал правильно. – Ты не слепой, Тиерсен! И твои руки… лучшие руки, какие Цицеро видел! Бросай! – он говорит нарочно грубым тоном и откидывает голову на круг.

Тиерсен выдыхает и перехватывает нож удобнее. Он помнит, он знает, как бросать. Он никогда больше не сделает больно своему итальянцу. И замахивается легко, и нож через секунду входит в дерево, пока еще далеко от Цицеро: это представление, и каждое лезвие будет все ближе к коже. Цицеро закрывает глаза, расслабляясь, чувствуя, как вздрагивает круг от каждого удара: ножи входят глубоко и – совсем скоро – так близко, очерчивая тело. И Цицеро подергивается слабо непроизвольно, когда лезвия вбиваются в дерево между разведенных ног, рядом со щеками, в нескольких сантиметрах от шеи.

Цицеро открывает глаза, только когда пауза между бросками затягивается, и он понимает, что сложенные на столике ножи закончились, и видит, как тяжело дышит Тиерсен, сжимая ладони, и чувствует собственную каплю пота на виске. Тиерсен подходит быстро и совсем немного неровно и спокойно берется за один из ножей, вырывая его из дерева. И тут же отбрасывает в сторону, опираясь на круг под руками Цицеро, и опускает голову, шумно выдыхая. Маленький итальянец осторожно, чтобы не обрезаться, отпускает скобы и живо обхватывает Тиерсена руками за шею и ногами за поясницу, прижимаясь щекой к щеке. Они оба молчат немного, и только горячее дыхание щекочет уши.

– Знаешь, я хочу три вещи, – говорит Тиерсен наконец негромко. – Никогда больше этого не делать. Сделать это еще раз через пять минут. И тебя на этом круге.

– Думаю, последнее будет проблематично, – Цицеро тихо смеется.

– Я закреплю его, чтобы не качался. Ладно… Я покурю – и продолжим.

– Может быть, раскрутим круг сегодня? – Цицеро чуть прикусывает его ухо.

– Заткнись и собери лучше ножи, – со смешком отвечает Тиерсен, опуская его на пол и доставая пачку из кармана. Да, может быть, их жизнь и совсем неправильная, но зато точно – не скучная.

Альвдис спускается в подвал через несколько дней, потому что найти и Тиерсена, и Цицеро где-то еще в последнее время проблематично. Она стоит на лестнице немного, чуть зачарованно наблюдая, как раскручивается круг от приспособленного Тиерсеном мотора, и Цицеро довольно хохочет, когда ножи входят в дерево совсем рядом с его лицом. Тиерсен сосредоточенно подбрасывает очередной клинок, дожидаясь, пока щелкнет реле, и обороты мишени опять ускорятся, и Цицеро снова вскрикнет от этого: он еще пытается получать удовольствие от происходящего, хотя у него уже давно кружится голова, и все чаще приходится останавливаться выпить чуть-чуть прохладного чая.

– Тиерсен? – Альвдис спрашивает в этот момент, думая, что это наиболее безопасно. Но Тиерсен весь вздрагивает, и нож чуть не срывается из его пальцев. Он разворачивается резко, и Альвдис отдергивает ногу, когда лезвие входит в ступеньку рядом с ее кроссовкой.

– Никогда больше так не делай, – говорит Тиерсен, и Альвдис замечает, как его волосы легко прилипли к вискам.

– Эй, это что, если кому в зале вздумается покричать, Цицеро может распрощаться со своими бубенчиками?! – возмущенно спрашивает маленький итальянец. – Ну уж нет, Тиерсен, привыкай как-нибудь! И сними Цицеро… его сейчас стошнит, – круг почти останавливается на секунду, когда он висит вниз головой, и раскручивается заново.

Тиерсен подходит, выключает мотор, возвращает круг в изначальное положение и отстегивает ремни, и уже потом поворачивается к Альвдис.

– Что ты хотела? – он не хотел быть груб с ней, но она тоже нашла время говорить под руку.

Цицеро с трудом слезает с круга, его сильно шатает, и он опускается на табурет, встряхивая головой и едва пригубливая чай из своего стакана.

– Мы готовы, Тиерсен, – Альвдис решает не ходить долго вокруг да около. – Мы, кажется, уже наизусть выучили твои планы и готовы отправиться в Ардеш. Я, собственно, зашла спросить, можем ли мы взять денег арендовать машину.

– И ты рисковала целостностью Цицеро ради этого?! – восклицает маленький итальянец и тут же тяжело сглатывает, осторожно усаживаясь удобнее и стараясь не расплескать чай.

– Да, конечно, можешь взять, сколько нужно, – Тиерсен собирает ножи и раскладывает их на столике. – Когда планируете вернуться?

– Через пару недель, если все пойдет, как надо. И тогда выедем завтра с утра.

– Ну, значит, вернетесь раньше нас. Мы в Париж на месяц через неделю. Ладно, давай пройдемся, повторишь мне еще раз, что ты должна делать, – Тиерсен мимоходом касается волос Цицеро ладонью. – А ты отдохни пока.

– А Тиерсен не забудет о благословении? Если Избранного не будет рядом, оно понадобится им! – Цицеро и правда видимо чувствует себя нехорошо, но счастливо смеется.

– Не забуду, – Тиерсен улыбается. Он поднимается по лестнице, прихватив пару ножей с собой и вырвав один из ступеньки. Альвдис молча шагает следом.

Погода еще не начинает портиться, на юге Франции осень мягче, чем на севере, но вне дома уже заметно прохладнее, чем полмесяца назад. Впрочем, только Альвдис ежится, Тиерсен с удовольствием подставляет разгорячившееся лицо легкому ветру.

– Ну, я познакомлюсь с Лебефом как туристка… – Альвдис начинает говорить, когда Тиерсен останавливается напротив одного из деревьев, примеряясь и бросая первый нож в трещину на стволе. – Ох, Тир, мы говорили об этом тысячу раз!

– Еще один никогда не помешает, – Тиерсен флегматично бросает следующий нож – так куда проще, чем с Цицеро.

– А что за благословение? – после недолгой паузы спрашивает Альвдис. Ей и правда надоело повторять одно и то же, и она пытается перевести тему, чтобы Тиерсен забыл об этом.

– Не бери в голову, – Тиерсен легко отмахивается от нее.

– Как и все, что говорит Цицеро? – Альвдис чуть прищуривается.

– Ну да. Мы это уже обсуждали. Слушать все, что он говорит, особенно о вере, – ужасно вредно для такой умной девушки, как ты, – он поворачивается, метнув последний нож, и коротко треплет Альвдис по плечу.

– Мне просто интересно. Ладно, давай я скажу прямо, – она дожидается, пока Тиерсен соберет ножи, и снова уводит его на кое-как вычищенную дорожку. – Ты откровенно посылаешь нас с Лодом, когда мы пытаемся поговорить с тобой об этом.

– О чем? – невозмутимо спрашивает Тиерсен.

– Об этом… “служении”. А мне казалось, что мы стали достаточно близки, чтобы это не было секретом.

– Если хочешь, можешь спросить у Цицеро.

– Я думала об этом, но все некогда было. А теперь… “А почему Тиерсен за два месяца не рассказал тебе?” И что, сказать ему, что его “Избранный” считает, что это все полная чушь?

– Я так не считаю, – Тиерсен сжимает зубы на секунду. – Просто… это неважно.

– Так не считаешь или неважно?

– А тебя не устраивает просто убивать? Ты уже получаешь за час работы больше, чем когда-либо смогла бы своими рисунками, а будешь получать еще больше, тебя окружают люди, которые никогда не осудят тебя и вытащат из любых проблем, что еще нужно? Знаешь, иногда задавать вопросы – очень плохая идея.

– А что бы ты сейчас делал, если бы не задавал вопросы? – негромко спрашивает Альвдис.